Марк по-прежнему топтался у эстрады вместе с Инкой: похоже, эта сладкая парочка решила подготовиться к танцевальному марафону.
— Скажите, что я сейчас приду.
Женский туалет сотрясали весьма характерные звуки: какую-то любительницу крепких напитков выворачивало наизнанку. Ольга поморщилась: она не любила подобных неутешительных финалов. В своей жизни она напивалась лишь несколько раз, и все это сопровождалось таким тяжелым похмельем и такими угрызениями совести, что проще было отказаться от спиртного вообще. Впоследствии Ольга так и сделала, оставив для себя лишь коньяк. И то самую щадящую дозу: сто пятьдесят грамм и обязательная долька лимона.
Инка была в этом отношении куда разнузданнее: она пила все подряд, но это придавало ей дополнительный шарм.
Втайне Ольга завидовала этому и понимала отца — именно этого «сердца с перцем» ему и не хватало.
Вымыв руки, Ольга критически осмотрела себя в зеркале — с возрастом в ней стала все больше проявляться грузинка-мать: тонкий нос с чуть заметной горбинкой, волосы, слегка вьющиеся на висках; только рот подкачал, слишком бледный. Анемично-бледный, но, в конце концов, это нравится мужчинам: его всегда можно зацеловать до трепетного прозрачного кармина.
Так и есть.
Еще один седой волос на виске.
Воровато оглянувшись, Ольга вырвала его: восточные женщины седеют рано, даже наполовину восточные… Марку это может не понравиться.
За спиной Ольги послышался шорох — любительница крепких напитков благополучно выползла из кабинки, остановилась рядом с ней и вывернула краны до упора. Только теперь Ольга сообразила, что это и есть их случайная соседка, донимавшая Иону расспросами о пропавшем парне.
Кажется, ее зовут Наташа.
Наталья, так будет вернее.
Наталья сняла свои чудовищные очки с толстыми линзами, и только тут Ольга заметила, что она красива. Или, скажем так, была красивой. Ее лицо было похоже на осенний парк, уже тронутый увяданием.
— У вас есть носовой платок? — спросила она.
Порывшись в сумочке, Ольга протянула ей салфетку: освежающая салфетка осталась от недавнего перелета. Впрочем, Ольга сразу же поняла, что этой увядшей женщине не нужны ни платок, ни салфетка: ей нужно поговорить, вот и все.
— Как вы себя чувствуете? — спросила Ольга.
— Отвратительно.
Разговор исчерпан. Можно закрыть сумочку и выдвинуться в сторону переполненного зала.
— Вы думаете, он погиб? — неожиданно спросила Наталья.
— Кто?
— Кирилл… Кира.
Только теперь Ольга сообразила, что она говорит о человеке, пропавшем пять дней назад.
— Простите, ради бога. — Она с состраданием посмотрела на Наталью. — Я ничего не знаю… Мы только сегодня приехали.
— Вы ведь их хорошо знаете, этих спасателей?
— Нет же!
— Но вы все равно их знаете. Скажите им. Убедите их! Они не должны прекращать поиски. Они должны найти Киру, это их долг… Живого или… — Она сглотнула слюну, а потом с тоскливым удивлением произнесла:
— Или мертвого.
— Они и так делают все возможное, — позволила себе вступиться Ольга.
— Все возможное! — Лицо Натальи прошила сардоническая улыбка. — Я вижу, как они делают все возможное! Развлекаются с девицами в баре, вместо того чтобы… Простите!
Я не то имела в виду…
— Я понимаю. Я искренне сочувствую.
Наталья взглянула на Ольгу.
— Она сочувствует, соплячка! — страшно захохотала Наталья. — Вы даже не знаете, какой он был! Вы не слушайте, что вам скажут обо мне…
— Мне ничего не говорили о вас…
— Еще успеют. Я знаю, что они говорят за моей спиной.
Выжившая из ума слепая любовница, я же вижу эти наглые бесстыжие взгляды… Мне не нужно сочувствие. Найдите его.
— Они ищут, — снова тупо повторила Ольга, никчемный разговор стал тяготить ее.
— Почему никто не хочет слушать о том, что я видела? Почему никто не хочет верить мне?
Ольга не удержалась и хмыкнула: черт возьми, похоже, здоровый цинизм заразителен — точно так же, наверное, отреагировала бы и Инка. Интересно, что она вообще может видеть сквозь толщу своих линз?..
— Я же точно запомнила место, где они стояли!
— Кто — «они»? — праздно спросила Ольга.
— Кира и тот человек, с которым он разговаривал. За несколько минут до того, как… — Наталья схватила ртом побольше воздуха. — До того, как их накрыло.
— Вы видели, как это произошло?
— Нет. Я.., уехала. Спустилась ниже по склону. Но это неважно.
— А тот, второй человек… Если вы говорите, что видели его. Что случилось с ним?
— Я не знаю, девушка! Они хотят сделать из меня сумасшедшую. Утверждают, что никто не разговаривал с Кирой.
Что они опросили всех.
— Неужели это так важно? Был ли кто-то рядом или нет.
— Мне все равно. Но они должны найти его.
— Я вас понимаю. — Еще одна ложь, Ольга и не думала понимать эту полуслепую летучую мышь с идеальной фигурой.
— Ничего вы не понимаете! — неожиданно ощерилась Наталья. — Если бы это произошло с близким вам человеком!
Она не выдержала и зарыдала.
Ольга вздрогнула. Она вдруг ясно представила, что точно так же убивается по вдруг исчезнувшему Марку. Ее собственному мужу. И что его нигде нет. Нигде. Ощущение было таким ясным, что Ольга даже поежилась. И ей захотелось со всех ног бежать, вернуться в зал и убедиться, что с Марком ничего не случилось.
Она не переживет. Есть вещи, которые невозможно пережить.
— Я могу что-нибудь для вас сделать? — кротко спросила Ольга.
— Выпейте со мной. Да, мы даже не познакомились… Меня зовут Наталья.
— Очень приятно. Ольга.
Приятного, в общем, мало. Торчать в туалете с незнакомой женщиной на грани нервного срыва и даже не знать, как ее утешить. Наталья достала из кармана брюк плоскую маленькую бутылочку с виски.
— Выпьем?
— Вообще-то я не пью, — Ольга с сомнением посмотрела на крошечную емкость.
— Я тоже.
Ну да, это заметно.
— Вы думаете, что я алкоголичка? — Наталья перехватила ее скептический взгляд.
— Да нет.
— Это Кира… Кира научил меня пить виски. Он всегда заказывал его.
"И пиво, — подумала про себя Ольга, вспомнив батарею пустых кружек за столиком Натальи, — самый обыкновенный рабоче-крестьянский «ерш».
— Ладно, давайте ваше виски, — Ольга сдалась, невозможно отказать этой несчастной женщине в очках работницы библиотечного коллектора.
Наталья с готовностью протянула ей бутылочку. Ольга вежливо отхлебнула и даже закашлялась: виски оказалось неожиданно крепким.
— Теперь я! — Наталья выпила все до последней капли.
А потом пристально посмотрела на Ольгу. Все это время она разглядывала ее, цепляясь глазами за каждую подробность, — это разглядывание было неприлично. И, в еще большей степени, непонятно.
— Хотите, я покажу вам его?
— Кого?
— Киру же!
«Совсем с ума сошла», — с жалостью подумала Ольга.
— В каком смысле — покажете? — ляпнула она и тут же прокляла себя за бестактность.
Лицо женщины сморщилось.
— У меня есть фотография… Это единственное, что у меня осталось от Киры.
И, не дожидаясь ответа, она вынула из заднего кармана джинсов уже порядком поистрепавшуюся полароидную фотографию.
На ней были запечатлены сама Наталья и улыбающийся молодой человек с холеным лицом самого обыкновенного прохвоста: типичный охотник за удовольствиями, любитель экстремального траха и общепринятых женских стандартов:
90-60-90. Наталья подходила под эти стандарты, и именно поэтому улыбка у молодого человека была такой широкой.
— Он красив, правда? — жалобно сказала Наталья.
— Очень, — Ольга пожалела, что не добавила пару эпитетов, способных согреть сердце безутешной женщины: «великолепен», «божественен», «превосходен»…
Она вернула фотографию Наталье, и та снова спрятала ее в карман.
— Несправедливо… Боже мой, как несправедливо, когда такой молодой, такой красивый человек… Лучше бы это была я…
Ольга нисколько не сомневалась в искренности ее слов: эта женщина действительно жизнь готова отдать за своего случайного Киру.
— Ну что, вам полегче? — Только сейчас Ольга поняла, что чертово дармовое виски двинулось не в то горло.
— Нет, но все равно спасибо. Сейчас напьюсь и отправлюсь спать. Ничего другого в этой глуши не остается, Ольга, поверьте мне.
— А мне здесь нравится.
— Каждый день я хочу убраться отсюда. С тех пор.., как пропал Кира.
— Вы приехали вместе?
— Нет… — Она виновато посмотрела на Ольгу. — Ноя думала… Я надеялась, что мы вместе уедем.
Все понятно, Ольга оказалась права — самый банальный курортный роман, в который с головой бросаются отставные красавицы.
— Ему нравился сноуборд. И все экстремальное. — Наталью прорвало: она была готова делиться воспоминаниями с кем угодно. — Он вообще был рискованным человеком…
Господи, почему я говорю «был»?..
