Марк нахмурился и вернулся к своему журналу. Начали приходить уборщики. Ника раздражало, если они приходили, начинали мести вокруг и опустошать его корзину для мусора, когда он еще работал. Голова Марка снова показалась над журналом.
– Да, совсем забыл. Твоя пташка звонила. Просила с ней связаться.
Ник удивился и набрал номер домашнего телефона.
– А, тебе передали, что я тебя искала, – сказала Кейтлин, сняв трубку.
– Можно считать, что так. Мне сказали, что звонила моя пташка, и я решил, что это ты.
Марк покраснел, и Нику стало немного стыдно. Уборщик приблизился к его столу и стал выворачивать корзинку для мусора. Это был парагваец, иногда беседовавший с Марком о футболе. Чаще всего уборщики не разговаривали с ними – возможно, не знали языка. Но этот хорошо владел английским и иногда беседовал с Марком о его футбольной команде. Надо отдать Марку должное: благодаря своему дотошному изучению всего, связанного с футболом, он накопил такие обширные познания, что мог без труда обсуждать латиноамериканские клубы, о которых Ник никогда не слышал. Когда Ник положил трубку, Марк и уборщик говорили о знаменитой победе «Пеньяроля» над «Ривер-Плейтом» в финале кубка Южной Америки в конце 1960-х.
– Четыре-два. А «Пеньяроль» проигрывал два-ноль в конце первого тайма. – Уборщик подошел забрать корзинку Марка, и тот снова закинул ноги на стол.
– «Пеньяроль»? – Ник присоединился к разговору. – Они из столицы Парагвая?
Марк хмыкнул, а уборщик засмеялся, но не злобно.
– Они из Монтевидео. Это столица, но только Уругвая.
Уборщик говорил с необычным акцентом, который можно было объяснить тем, что он с детства учил английский в каком-нибудь дорогом учебном заведении, причем иностранном. Если это так, почему он работал сейчас уборщиком? Теперь была очередь Ника испытывать смущение, а Марка – выглядеть самодовольно.
– Да, тут легко ошибиться… – злорадно ввернул Марк. – Оба кончаются на «гвай». Но, Орландо, вы же не болеете за «Пеньяроль», кажется, вы поддерживали «Насьональ»?
– Верно, – уборщик улыбнулся Нику. – Это другая уругвайская команда.
– Извините, – сказал Ник холодно. – Я думал, что вы парагваец. Должно быть, я не расслышал.
Уборщик пожал плечами, показывая совершенное безразличие к тому, что думал Ник, – пусть будет Уругвай, Парагвай или даже Перу. Ник почувствовал растущую неприязнь к латиноамериканцу. «Отстань и не мешай мне работать!» Но затем он почувствовал себя виноватым. Джордан всегда напряжен после поездки в Бирмингем и вечных переживаний, не застрянет ли поезд часов на пять где-нибудь около Регби. В конце концов, человек всего лишь выполнял свою работу и немного разговорился.
– Я подойду попозже с пылесосом, – сказал уборщик и с улыбкой повернулся к Марку, который сделал ему ободряющий жест.
– Кстати, старик, как называется клуб, про который ты рассказывал? – спросил Марк.
– Какое-то дурацкое название. А, вспомнил, он называется «Саблайм». Где-то в восточной части города…
Ник остановился в нерешительности, потому что уходящий уборщик внезапно поднял глаза, когда он произнес это название. Нет, должно быть, уругвайца отвлекло что-то другое, потому что он задвинул корзинки под столы и вернулся к негритянке, смеявшейся над какой-то его шуткой.
– Да, я, конечно, знаю этот клуб, – сообщил Уилл, когда вечером того же дня они сидели с ним в пабе в Кэмдене. – Это в восточной части города. Раньше он назывался как-то по-другому. Публика там собиралась самая разношерстная. Потом его закрыли и открыли снова, но уже с другим имиджем, как шикарное заведение. Мы снимали там эпизод о безопасности в клубах. Там еще владелец – забыл его имя – из этих предпринимателей нового типа. Сомнительный парень. Но надо отдать ему должное – дело организовал хорошо. Они проделали большую работу: все в приличной одежде, хорошая вентиляция, фонтаны, – без обмана, есть все, что в рекламе. Брехня, конечно, что там нет наркотиков, но хозяин умеет краснобайствовать на эту тему. Очевидно, со связями. Знает, с кем нужно дружить и прочее. Черт, как же все-таки его зовут?
– Там убили человека, – сказал Ник, не переставая удивляться энциклопедическим познаниям Уилла в любых областях. – Года четыре назад. Охранник забил какого-то парнишку до смерти на улице около клуба. Только есть предположение, что все было не совсем так.
– Да, я что-то об этом слышал, но подробности мне неизвестны. Это случилось примерно тогда, когда они снова открывали клуб. Года четыре назад они как раз начинали все заново. Место стало таким дурным, что народ перестал туда ходить. Примерно в это время.
– Забавно, потому что, с одной стороны, это выглядело очень скверно – убийство около клуба как раз тогда, когда его стали раскручивать. Но с другой стороны, если они сотрудничали с полицией и выдали ей своего человека – очевидно, против него свидетельствовали несколько сотрудников клуба, – то это могло сыграть им на руку.
– Да, может быть. – Уилл нахмурился и слизнул пену с горлышка пивной бутылки. – Но если говорят, что это сделал охранник, то, скорее всего, так и было. Среди вышибал встречаются настоящие скоты. А почему ты думаешь, что это не он?
Это был сложный вопрос. Ник не хотел пускаться в рассказы о Джордже Ламиди, убежденном, что его друга подставили.
– Просто интуиция. Ходят слухи, что в этом убийстве не все так прозрачно. Хочу немного разведать обстановку. Нет ли тут каких-то зацепок?
Уилл кивнул.
– Ну, ты сам знаешь, что в таких случаях делать. Просмотреть местные газеты. Поговорить со следователем. Зайти в клуб. Я бы мог тут оказать тебе некоторую помощь. Думаю, что владелец вспомнит меня. Можно прикинуться, что ты собираешься делать продолжение передачи. Такое, которое представит их в хорошем свете. Тогда ты получишь к ним хоть какой-то доступ.
– Это было бы здорово. Ты не возражаешь, если я сошлюсь на тебя?
– Да на здоровье. Меня это место больше не интересует. Мы собираемся начать серию передач о мафиях, действующих в Лондоне. Я вытянул короткую соломинку и получил нигерийцев. Ты знаешь, что они рекламируют в лагосских газетах квартиры в Хэкни?
Ник вспомнил, как после школы Джордж Ламиди и его отец, который почти тридцать лет проработал в почтовом ведомстве, весело сидели на кухне своей квартиры в Воксхолле. Уилл внимательно посмотрел на товарища.
– Но, Ник, будь осторожен. Если все так, как ты говоришь, они не обрадуются журналисту, который что-то вынюхивает. У них сейчас безупречный имидж, а это все же убийство, а не какие-нибудь фокусы с уплатой налогов. Они не должны догадываться, что в действительности тебя интересует. Не доверяй никому.
– Конечно, – холодно ответил Ник, которому не слишком понравилось предположение, что он может не знать, как ему справиться со своей работой.
– Я понимаю, что ты все это знаешь, но просто хочу еще раз напомнить. Это совсем другой мир. Еще по одной на дорожку?
– Нет, спасибо. Мне пора возвращаться. Я еще не видел Кейтлин.
Расставшись с Уиллом, Ник взял такси и доехал от Кэмдена до дома. Было еще довольно рано, и на улицах полно людей, для который вечер только начинается. Ник с облегчением возвращался домой, и еще большее облегчение почувствовал, когда машина свернула на его улицу. Он знал, что Кейтлин услышит шум работающего на холостом ходу двигателя и хлопок тяжелой двери – звуки, характерные для остановившегося перед домом такси. И действительно, когда Ник расплатился и поднял глаза, она стояла у окна, улыбаясь и помахивая рукой.
Перед тем как приступить к работе, девушка поплавала в бассейне, и ее черный купальный костюм висел на радиаторе, как сброшенная кожа. Ее настоящая кожа пахла хлоркой, а ладони – мандаринами, которые она ела во время работы. Ник уткнулся носом в ее шею, вдыхая смешанные запахи химикалий бассейна и шампуня для волос. Кейтлин взяла его руку и провела ею вниз – вдоль своего бедра и под юбку. Ник завел руку между ее ног и скользнул вверх, сразу коснувшись не пушка, а влажного места. Девушка попятилась, увлекая его за собой на диван.
– Задернуть шторы? – спросил Ник.
– Не нужно. Все равно никто не будет заглядывать в нашу квартиру.
– Кто-нибудь звонил? – спросил он неохотно, когда позднее они лежали на диване и пили белое вино.
– Эта сука оставила пару сообщений. Потом она заставила Розу позвонить. Так что я поговорила с Розой, чтобы показать, что не брала трубку, зная, что это Марианна. Звонила твоя мама. И моя тоже. Звонил Карл – узнать, что мы делаем на выходных. И еще какой-то человек, не назвавший своего имени. Сказал, что он – друг того охранника, которого мы встретили на вечеринке. Но он не пожелал сказать мне, как его зовут.
– Он оставил свой номер?
– Нет. Сказал, что скоро опять позвонит тебе. Я дала ему твой рабочий телефон. Каждый раз, когда я спрашивала его о том, чего мне, по его мнению, знать не нужно, он просто заявлял: «Это не важно». – Кейтлин засмеялась, изображая его.
