Силиконовой долины. Они будут очень рады убедиться в том, что их делами интересуются. Особенно, если этим займется самый популярный человек в долине — Деннисон, от голоса которого замирает все женское население Сан-Хосе.
— Это не так просто, но я попробую, — неторопливо сказал Деннисон. — Для этого мне нужно поближе познакомиться с «АВС».
— Все, к чему мы можем допустить журналиста, будет вам открыто, — пообещал Декке. — А вы могли бы нам здорово помочь. Еще далеко не все люди отдают себе отчет в том, насколько опасны для нас японцы. Я попрошу, чтобы вам дали необходимые материалы. Расскажите об этом по радио. Пусть инженеры «АВС» задумаются. Может быть, рассказ об успехах японцев хоть немного подстегнет наши конструкторские бюро.
Деннисон поблагодарил Декке за содержательную беседу и поднялся. Ему предстояло вести традиционную вечернюю программу для холостяков.
Валенти — рослый человек южного типа — стоял на ступеньках многоэтажного здания из стекла и бетона, в котором помещается штаб-квартира Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов Америки. Пятнадцать минут назад он позвонил в таксомоторную компанию и заказал машину. Он попросил прислать водителя-американца, потому что иностранным гражданам, работающим таксистами, запрещено въезжать на территорию управления. Машины долго не было — в федеральном округе Колумбия и в штате Вирджиния, где находится ЦРУ, большинство водителей — иностранцы, имеющие вид на жительство.
Когда такси наконец подошло, Валенти затолкал свой чемодан в багажник и уселся на заднем сиденье. Он получил срочное задание и торопился в аэропорт. Через несколько часов ему следовало быть в Сан-Франциско.
Возможно, летом Омаэдзаки и в самом деле чудесное местечко, но зимой оно просто отвратительно. Дорога (экспресс «Кодама», затем местный автобус) заняла около трех часов, и Ладетто успел проголодаться. Добравшись до гостиницы «Сан» и оставив вещи в номере, где было едва ли теплее, чем на улице, он спустился в ресторан.
Здесь Ладетто оказался не только единственным иностранцем, но и единственным мужчиной (не считая, разумеется, поваров). Столики были заняты пожилыми женщинами в легких домашних кимоно. Ладетто налил себе соевого супа, насыпал на тарелку остуженного риса и попросил повара сделать ему яичницу. С некоторых пор он испытывал отвращение к сырым яйцам. У него был не в порядке желчный пузырь, а перед каждым рентгеновским исследованием его неизменно заставляли глотать мерзкие холодные желтки.
Ладетто выбрал местечко подальше от окна. Непогода, испортившая японцам первую январскую неделю, на побережье чувствовалась особенно сильно.
Сонобэ приедет поздно вечером. Он просил отложить встречу, но Ладетто настаивал. В конце концов Сонобэ обещал, что вырвется на несколько часов. Спешка была не по душе и самому Ладетто. С ценным агентом нужно обращаться бережно. Любая внеочередная встреча без достаточного прикрытия крайне рискованна.
Но Финниган был непреклонен. Телеграмма из Вашингтона требовала активных действий.
После того как Ладетто обнаружил за собой слежку, он считал, что Сонобэ как агент кончился. Японцам удалось перехватить копию материалов, украденных Сонобэ в «Ямато дэнки». Логично было бы ожидать, что они сумеют перекрыть американцам источник информации.
Однако в условленное время Сонобэ как ни в чем не бывало дал знать о себе. Тогда Ладетто решил, что Гондзо Сонобэ ведет двойную игру. Финниган не согласился с его доводами. Лэнгли подтвердило, что Сонобэ вновь сообщил весьма важные сведения. «Японцам слишком накладно вести такую игру», — заявил Финниган. Он считал, что японцы еще не добрались до инженера, а раз так, надо его максимально использовать. Пусть выполнит последнее поручение, а там будь что будет!
Ладетто разрешили заплатить Сонобэ значительную сумму. Разумеется, в том случае, если Сонобэ сумеет добыть данные, показывающие, как компания «Ямато дэнки» готовится к созданию компьютера пятого поколения.
Валенти показалось, что он попал в далекое прошлое, и перед ним ожили золотоискатели, описанные Джеком Лондоном. Возле воронки стоял седовласый человек в теплом меховом жилете и высоких сапогах. Медленно, круговыми движениями он потряхивал лоток. Рукавицы его были засунуты за пояс, руки болезненно покраснели, но человек ничего не замечал, уставившись на дно лотка. Увы, промывка ничего не дала. Резким движением человек выбросил из лотка песок, поднял голову и увидел возле своей бревенчатой хижины гостя, нетерпеливо поглядывающего в его сторону.
Человек с сожалением отложил лоток и стал взбираться наверх, к хижине.
Валенти первым сделал шаг навстречу и представился.
— Доктор Лесли Надлер, — услышал он в ответ.
Они прошли в дом Надлера, обставленный старинной мебелью и стилизованный под хижину старателей. Валенти с любопытством осматривал примитивное снаряжение, которым пользовались старатели во времена «золотой лихорадки».
Здешние места сотрясал новый бум. Горожане из Лос-Анджелеса, Сан-Хосе, Сан-Франциско и даже из далеких Нью-Йорка и Филадельфии, устав от давки в метро, пробок на дорогах, смога и всего прочего, спешили получить участки в одном из наименее тронутых цивилизацией уголков Америки. Возвращались к жизни городки старателей — Янки Джим, Раф энд Реди, Фидлтаун. Никакого золота здесь уже не было. Промыванием песка занимались в основном ради острых ощущений, ради того, чтобы самим испытать чувства, обуревавшие людей сто с лишним лет назад.
В Сакраменто, где в прежние времена золотоискатели запасались провизией перед дальней дорогой, появились толпы горожан, у которых хватало денег, чтобы купить себе право дышать по уик-эндам свежим сосновым воздухом. Некоторые из приезжих настолько вживались в атмосферу «золотой лихорадки», что промывка песка становилась для них нешуточным делом. В конце весны за лотки брались целыми семьями. Ручьи, сбегавшие с гор, обнадеживали старателей-любителей. Промокшие до нитки, они вновь и вновь наполняли лотки, надеясь, что уж после этой-то промывки на дне обязательно останется хоть несколько золотых крупинок…
В Лэнгли Валенти познакомился с досье, заведенным на доктора Лесли Надлера. Нейрохирург по профессии, он совершил несколько уникальных операций, принесших ему известность. По решению суда он оперировал преступников, неоднократно судимых за изнасилования, — «отключал» у них сексуальные центры. Считалось, что операции прошли удачно, и эти люди не представляли больше опасности для общества.
Надлер проводил сложные стереотаксические операции, разрушая различные структуры мозга у людей, страдавших тяжелыми психическими заболеваниями. Иногда ему удавалось добиться успеха. Но коллеги обвинили Надлера в том, что он не столько хотел помочь больным, сколько стремился выяснить, возможно ли воздействовать на поведение человека с помощью хирургии. Стереотаксические операции проводились во всем мире, но механизм их воздействия на человека еще не был известен. Нейрохирурги решались на подобное оперативное вмешательство лишь в крайних случаях. Некоторые операции, проведенные Надлером в клинике для умалишенных, были названы «сомнительными экспериментами». Из Беркли Надлеру пришлось уйти.
Обвинить его в чем-либо серьезном не удалось, но нарушение врачебной этики не прошло
