устраивали обыски, отбирали радиоприемники и фонари — считалось, что японцы подают сигналы вражескому флоту. Потом всем было приказано собрать вещи и грузиться в специальные поезда. Несколько лет японцы провели за колючей проволокой, в плохо сколоченных тесных бараках, охваченные постоянным страхом. Врачей в лагере не было. Именно там умер старший брат Ника Татэяма.
Вся Америка ненавидела японцев. Патриотически настроенные владельцы баров и аптек вывешивали объявления: «Охотничий сезон на японцев открыт. Лицензии выдаются в неограниченном количестве». Газеты именовали японцев «маленькими желтыми людьми, которые хотят украсть нашу Калифорнию».
Чувство страха уже никогда больше не отпускало Татэяма-старшего. До самой смерти он боялся американцев в форме и не мог поверить, что остался жив. Его страх передался и Нику Татэяма.
Стоя возле своего дома и уставившись невидящим взором в темноту, Татэяма с болью думал о том, что где-то за океаном его родина — Япония.
Вдоль горизонта вытянулась цепочка огней. Море без устали бросалось на скованный бетоном берег. Ладетто представил себе, каково морякам в такую погоду. Да и на суше сейчас было не сладко. Тоненькие стены летнего отеля «Сан» пропускали холод, и Ладетто нещадно мерз у себя в номере. Он надел все, что у него было теплого. Последним резервом было пальто из верблюжьей шерсти.
Ладетто скучал. По телевизору показывали новости: снег выпал по всей стране. Мелькнули непривычные для Японии кадры: железнодорожные пути, заваленные снегом, остановившиеся из-за заносов поезда. Выходить из гостиницы не хотелось. Перед ужином, уткнув подбородок в шарф и подняв воротник, он все-таки немного прошелся, чтобы нагулять аппетит. В телефонной будке возле гостиницы торчал длинноволосый юнец. Ладетто очень скоро замерз и вернулся в номер.
Сонобэ уже пора было приехать. Ладетто в задумчивости вышагивал взад-вперед по комнате. Ровно в десять он опять вышел на улицу. Телефон-автомат освободился, и Ладетто набрал номер гостиницы.
— Да, — с готовностью подтвердил дежурный. — Господин Гондзо Сонобэ приехал минут пятнадцать назад. Он поселился в номере 431.
Пройдясь немного вдоль моря, Ладетто вернулся к себе. Сонобэ надо было дать какое-то время, чтобы он мог привести себя в порядок. Однако прошло уже полчаса, а инженер все не появлялся. Когда пробило одиннадцать, Ладетто решил пойти в номер к Сонобэ.
Он вызвал лифт и спустился на четвертый этаж. Ему пришлось пройти два длинных пустых коридора, прежде чем он оказался перед дверью с табличкой 431.
Аадетто постучал. Сонобэ не отозвался. В номере было тихо. Но Сонобэ не мог лечь спать, не повидавшись с американцем.
Он еще раз постучал. Снова никто не отозвался. Возможно, Сонобэ вышел из номера. Аадетто автоматически взялся за ручку двери — комната оказалась незапертой.
— Сонобэ-сан? — неуверенно произнес Аадетто.
Он переступил через порог. На вешалке в прихожей висел бежевый плащ, на полу стояла раскрытая сумка.
Аадетто прошел в комнату. Много места в ней занимала кровать, застеленная покрывалом в синюю и белую полоску. Большой термос и жестянка с чаем были открыты. На диване лежали костюм, рубашка, галстук. Где же Сонобэ?
Аадетто услышал, что в ванной комнате бежит вода.
— Сонобэ-сан! — громко позвал он.
Никакого ответа. Аадетто решительно взялся за ручку. Дверь подалась с трудом, словно изнутри ее кто-то держал. Когда образовалась щель, Аадетто просунул в нее голову.
На кафельном полу тесной ванной комнаты, устремив незрячие глаза в потолок, лежал Гондзо Сонобэ в гостиничном кимоно. Его затылок был разбит. Край раковины и кафель на полу залиты кровью.
Присев на корточки, Аадетто взял Сонобэ за руку. Она была холодна. Пульс не прощупывался.
Аадетто медленно поднялся. Конечно, несчастный случай может произойти с каждым. Все выглядело так, словно Сонобэ поскользнулся на мокром полу и ударился затылком о край раковины.
В коридоре послышались шаги. Аадетто замер. Не хватало только, чтобы его здесь сейчас застали.
Аадетто осмотрел пиджак, лежавший на диване, заглянул в сумку. Никаких бумаг не было. Бесшумно выскользнув в пустой коридор, Аадетто быстрым шагом направился к лифту. Надо было поскорее убираться отсюда. У лифта стоял низенький японец. Он шарил по карманам, видимо, в поисках мелочи. Наконец он достал две монеты по сто иен, и табачный автомат выбросил ему пачку сигарет. Ладетто нажал кнопку лифта. Кровь внезапно прилила к лицу. Ему стало жарко. Японец не обращал на него никакого внимания.
Оказавшись у себя в номере, Ладетто стал лихорадочно собираться. Портье был огорчен отъездом гостя и предупредил, что поезда на Токио придется ждать долго.
Однако Ладетто хотел побыстрее исчезнуть из Омаэдзаки. К тому же следовало уведомить Финни-гана, что американской разведке больше не приходится рассчитывать на Гондзо Сонобэ, инженера из компании «Ямато дэнки».
Несколько часов в ожидании поезда были мучительны. Ладетто начал думать, не совершил ли он ошибку, поспешно покинув гостиницу. Его исчезновение могло показаться подозрительным.
Даже в поезде он не успокоился. Много лет проработав в ЦРУ, Ладетто хорошо знал, что такое разведка. Он был обязан заботиться о том, чтобы завербованный им агент работал как можно дольше.
Сонобэ — его первый провалившийся агент. Самому Ладетто в случае разоблачения вроде бы ничто не угрожало. Просто-напросто посол попросит его вернуться в Штаты.
Что касается японцев, то они никогда не позволили бы себе какой-нибудь необдуманный шаг по отношению к американскому дипломату. Но реакция Токио мало беспокоила Ладетто. Разведчик всегда должен быть готов к объявлению его персоной нон грата.
Ладетто напугало убийство Сонобэ. Он понял, что японская контрразведка намерена вести борьбу с американской разведкой любыми методами и что его собственная жизнь в опасности.
Сняв квартиру в Сан-Хосе, Валенти установил круглосуточное наблюдение за инженером Татэяма. Каждый вечер он просматривал видеопленки, отснятые агентами наружного наблюдения.
Послевоенная жизнь Валенти сложилась так, что он ни разу не побывал в Калифорнии, где провел почти всю войну. В Сан-Франциско находился тогда региональный штаб разведки по Японии. При нем кормилось много ребят из вашингтонского бюро военной информации. Они занимались подрывной пропагандой: листовки, радиопередачи на японском языке и всякое прочее. От них был много шума, но мало толку. Вся информация поступала в региональный штаб от американской разведывательной сети. А эти ребята постоянно совали нос куда не надо, надеясь выудить что-нибудь для своих радиопередач, которые, как полагал Валенти, никто не слушал, кроме радистов японской контрразведки. Но были там и люди, которых Валенти уважал. В региональный штаб собрали лучших американских специалистов по Японии. Экономисты, психологи, географы, историки, лингвисты… Это была смешная публика, если поглядеть на нее со стороны, но свое дело она, безусловно, знала. В штабе работала, например, Рут Бенедикт.
