отпрянула.
– Машенька, – дрожащим голосом проговорила она, – что с тобой?
– Все хорошо, мамочка, – ласково ответила Мария, – я остаюсь.
– Мы, мы не остаемся, мы завтра уезжаем. Маша?
– Я остаюсь здесь, – повторила Мария.
– Мы не можем остаться в этом доме, Маша, завтра мы переезжаем…
– Я остаюсь здесь, мамочка! – радостно воскликнула Мария и вскинула руки вверх, – здесь!
Мать была так напугана, что забыв об осторожности, отвела Марию на следующий день к врачу, обычному терапевту. Тот посоветовал пойти дальше, потом дальше, дальше, потом все зашло в тупик, все встало. Сердце матери разрывалось. Мария улыбалась и убеждала ее в том, что все будет хорошо. А после она замолчала…
Через день совершенно неожиданно был проявлен интерес к Марии, и ее болезни, была выказана всеобщая забота всех врачей, принимавших ее, и она была помещена в психиатрическую больницу. А еще через день матери сообщили, что Мария, возможно, будет переведена в областной реабилитационный центр, или еще в какой-то центр, где будет проведена диагностика и предложено полноценное лечение…
У матери голова шла кругом, она уже запуталась в названиях диагнозов, медицинских учреждений и методов лечения. Ее убедили в том, чтобы она не о чем не волновалась, и отправлялась к себе домой. А навещать дочь она могла пока, когда пожелает – никаких ограничений не делали.
– Что вы видите? – спросил Марию Степан Алексеевич.
– Вас, – тихо ответила Мария.
– Знаете, кто я?
– Нет.
– А кто вы?
– Нет.
– А как вас зовут?
– Нет.
– А что вы знаете?
– Нет.
– Машенька, вы перенесли стресс. Вы что-то помните?
– Нет.
– Вы знаете, где вы сейчас находитесь?
– Нет.
– Вы сказали, что вы меня видите, а что вы видите еще?
– Вас.
– А кроме меня, что-нибудь видите?
– Нет.
– Вы знаете Вячеслава Кортнева?
– Нет.
– Славу? Вы не помните Славу?
– Нет.
– Вы помните, что вы кого-то любили?
– Нет.
– А что такое любовь, вы знаете?
– Нет.
– Ваша мама?
– Мама, – нежно произнесла Мария.
– Вы любите вашу маму?
Мария засмеялась и закрыла лицо руками.
– Маша, Машенька.
Больше Степан Алексеевич не смог добиться от Марии ни единого слова.
– Мы с вами еще поработ… побеседуем, Маша, не сейчас, но совсем скоро.
У матери Марии дела с пониманием дочери обстояли не лучше. Не на один вопрос та не могла ответить, а мать лишь плакала, не в состоянии остановиться. А дочь лишь улыбалась…
Из Северобайкальска Кортнев добрался поездом до Улан-Удэ, а оттуда, также поездом, с пересадкой в Красноярске доехал до Ростова-на-Дону.
Главной новостью последних дней, как Вячеслав выяснил, сидя в кафе вблизи от телевизора, было назначение временно исполняющего обязанности губернатора Ростовской области, а также Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном Федеральном округе. Но это было первой новостью. За ней шел резонансный репортаж о произволе, чинимом представителями власти бывшей администрации губернатора, в частности, чиновниками Волгодонска, «жертвой которых стала жительница Волгодонска, тридцатилетняя Мария Данченко, которую беспредел властей довел до психиатрической лечебницы…»
У Вячеслава все внутри так похолодело, что он чуть не рухнул в обморок.
Далее шло краткое описание событий, произошедших более трех лет назад в ресторане Волгодонска с его участием. Он также был представлен, как жертва, которую власти вынудили, как минимум дважды, преступить закон. Было заявлено о намерении нового губернатора инициировать пересмотр данного дела с привлечением к ответственности всех виновных в инциденте лиц, – речь шла в первую очередь о чиновниках. О Кортневе ничего конкретного не говорилось.
«Психиатрическая лечебница!» Вот, что врезалось в сознание Вячеслава. Больше его ничего не интересовало, больше он ни о чем не думал. Ему нужно было увидеть Марию, больше ему никто не был нужен.
«Это я во всем виноват, – думал он, жег себя, пытал, истязал. – Я виноват. Только я один. Я заслуживаю немыслимого наказания. Что я с тобой сделал, Машенька? Что с тобой случилось, любимая!»
Вячеслав беспрепятственно попал на территорию больницы, также беспрепятственно ему было разрешено повидаться с Марией Данченко. На лояльность, проявленную сотрудниками больницы, разрешивших ему навестить пациента, даже не спрашивая имени посетителя, – его попросили лишь не задерживаться более десяти минут, поскольку скоро всех пациентов поведут на обед, – он не обратил никакого внимания. Его жгло только одно. Он весь горел, он жаждал только одного – увидеть Марию. И пусть это будет в последний раз! И будет ли? Он об этом не думал. Он горел…
Мария была в небольшом саду больницы. Кроме нее в саду никого не было. Она сидела на скамейке перед большой ивой, раскинувшей свои тяжелые длинные косы, едва колышущиеся на слабом ветру. Мария сидела, опустив голову вниз, и что-то разглядывая под ногами. Дрожа всем телом, Вячеслав тихо подступил к лавке, и зашел спереди, встав перед Марией.
– Машенька, – прошептал он.
Мария вскинула голову и улыбнулась.
– Машенька, ты узнаешь меня?
– Нет, – ответила она.
– Ты совсем меня не помнишь?
– Нет.
– Это я, Маша, я…
Мария улыбалась.
– Я присяду?
Вячеслав подсел к ней и взял ее за руку. Мария не сопротивлялась.
– Ты не помнишь, как мы любили другу друга, ты… как мы любим друг друга?
Мария улыбалась. Вячеслав опустил голову, закрыв ладонью лицо.
– Я шел к тебе три года, а перед этим всю свою жизнь. Я никогда не думал, что смогу кого-нибудь полюбить. Ты вся моя жизнь, Маша. Ты вся моя жизнь…
Мария улыбалась.
– Прости меня, я так тебя подвел! Я, это я во всем виноват. Я… не знаю, что мне делать, Маша. Я забрал тебя, потому что люблю тебя. Я отпустил тебя, потому что люблю тебя. И я снова пришел к тебе, потому что люблю тебя. Я люблю тебя…
Мария улыбалась.
– Я не должен был приходить к тебе тогда… и сейчас. Ты говорила, что если я тебя не отпущу, то погублю нас обоих, если пойду за тобой, то… Машенька. Я запутался. Я… я не знаю, как тебе помочь.
Мария улыбалась. Она смотрела на иву, словно не замечая Вячеслава, сидевшего рядом, не замечая, что он держит ее руку.
– Я даже не знаю, где ты сейчас, – продолжал Вячеслав. – Ты просила меня идти к ней, но я не смог никуда идти, мне не нужно никуда идти, если тебя нет рядом. Я… я, я сделаю все, но я не знаю, что мне делать, Маша! Прости меня!
Вячеслав соскользнул с лавки и оказался у Марии в ногах.
– Машенька, Машенька, – шептал он.
Мария продолжала улыбаться, глядя на иву. Вячеслав заметил, как один санитар, вошедший в сад, махнул ему рукой, показывая на часы. Вячеслав кивнул
