ему, тот скрылся за дверью.
– Машенька, мне пора. Машенька. Прости меня, я что-нибудь сделаю, Маша, любимая моя. Я не оставлю тебя… – Вячеслав приподнялся.
– Ты со мной, Слава, – вдруг произнесла Мария и обратила к нему свой взор.
Вячеслав вздрогнул, и упал обратно на колени.
– Ты всегда будешь со мной, – продолжала Мария, улыбаясь. – И я люблю тебя, я буду любить тебя всю жизнь. Спасибо тебе Слава, Славочка! Спасибо за то, что ты сделал, что забрал меня отсюда…
– Я лишил тебя дома, Машенька, – поникнув, промолвил Вячеслав.
– Нет, Слава, ты забрал меня не из дома, ты забрал меня из тьмы, поднял из тины, поднял так высоко, что цепи, приковывающие меня ко дну, растворились.
– Машенька, что ты говоришь? – удивленно воскликнул Вячеслав.
– Да, Слава, я легка и спокойна, и мне хорошо. Но ты идти дальше, к ней, у меня не хватит мужества, у меня его не хватило, не хватило сил. Я так хотела, чтобы ты сделал это за меня. Но, ты вернулся, мой хороший, добрый Слава. А я, я лечу, я порхаю над бездной, в которую я не боюсь упасть, так как ты навсегда избавил меня от нее, я над бездной и под ее миром, подняться к которому я не в состоянии. И мне так хорошо и спокойно. Жаль, что ты должен идти дальше…
– Я не…
– Ты не сможешь остаться со мной, ты другой, Слава… так сложилось. Мы в этом не виноваты. Мне так тебя не хватает…
– Маленькая моя! – Вячеслав обхватил колени Марии.
– Мы с тобой сделали все, что могли, Слава. Может, мы не все знали, не все знаем. Может, нам еще предстоит это узнать, и тогда мы будем вместе. У меня тут хорошо, Слава.
– Машенька…
– Здесь, где я… тут темно, но я вижу дорогу, она кажется бесконечной, но это дорога, и куда-то она должна привести. Может, она и сведет нас с тобой. Снова. И навсегда. Снова и навсегда…
– Дорогая моя…
– Тебе пора, Слава.
– Машенька, любимая.
– Иди, Слава, я тебя люблю…
Вячеславу стоило немалого труда, чтобы отпустить Марию из своих рук. Он поднялся, глядя в ее глаза и, развернувшись и склонив голову, пошел прочь, на ходу силясь как-то воспринять все, что он только что услышал. На выходе из больницы его остановил молодой человек.
– Вячеслав Кортнев? – спросил он.
Вячеслав, ухмыльнувшись, утвердительно кивнул.
– Гражданин Кортнев, прошу вас следовать за мной.
Весной 1966 года в Гаване состоялась конференция, на которой была основана Организация солидарности народов Азии, Африки и Латинской Америки. Гевара направил конференции послание с эпиграфом «Создать два, три… много Вьетнамов – вот наш лозунг», изложив в нем свои планы по разжиганию в Азии, Африке и Латинской Америке с помощью «интернациональных пролетарских армий» многочисленных конфликтов.
Дождь то прекращался, то начинал лить с новой силой. К полудню вся комната пропахла медицинским спиртом, сырой одеждой и ароматом горящих дров. За избушкой Андрей обнаружил поленницу, и перенес как можно больше дров в дом, чтобы те не намокли. Еще утром он увидел напольную дверь погреба, отмеченного в тетради, и извлек оттуда, уже ставшие, как он для себя отметил, привычные запасы: провиант и одежду. Оружие он не стал трогать. Среди одежды был и тулуп, которым Андрей накрыл Оксану. Ему казалось, что жара печи все еще недостаточно для того, чтобы в полной мере нагреть дом. Вместе с дождем пришел непривычный для этого времени холод. Это была настоящая осенняя стужа.
Андрей попытался изучить курс лечения вместе с названиями лекарств, что он накупил, но так ничего и не понял. Единственное знакомое слово было антибиотик. И он решил просто послушно следовать курсу и инструкциям, приложенным к лекарствам, которых, как оказалось, было не так уж и много. «И что я столько скакал по аптекам?»
Оксана продолжала бредить, лишь несколько раз приходя в себя, чем и пользовался Андрей, когда заставлял ее проглотить лекарства или выпить воды, каждый раз опасаясь за то, что та не в состоянии будет справиться, и вода или таблетки попадут в дыхательные пути. Но Оксана, казалось, осознанно принимала медикаменты и пила воду, в то же время, не узнавая Андрея и не понимая, ни где она находится, ни что с ней происходит. Она молчала. Лишь впадая в горячку, она продолжала бредить, выкрикивая самые неожиданные фразы. Она, то звала мать, то отца, то Андрея, то просто бессвязно бормотала. Андрей регулярно вытирал смоченным платком пот с ее лица.
Он не отходил от нее ни на шаг. Ее температура не опускалась ниже сорока градусов. Находясь постоянно в состоянии стресса и напряжения, Андрей не испытывал страха, он был словно парализован весь день.
– Оксаночка, очнись, прошу тебя! – шептал он, – Как мне тебя лечить? Что мне делать? Но… – Он останавливался и твердо произносил: – Я справлюсь!
Днем Андрей, собрав все пустые пластиковые бутылки, что болтались, привязанные к рюкзаку, когда он сюда шел, и сходил за водой к ручью, протекающему в полукилометре от сторожки.
Поставив вечером Оксане укол, он свалился возле кровати и тяжело вздохнул. Девушка перестала бредить и тихо лежала рядом.
– Всех мы победим, дорогая, – шептал он. – Какая-то там пневмония…
Оксана спала. Андрей вскипятил воды и заварил чай. Сидя за столом, он смотрел на маленький кожаный мешок, оставленный ему лесником.
– Рискнуть? – прошептал он. – Или подождать, пока ты придешь в себя? Подожду. Спи, маленькая, спи.
Он встал над Оксаной, глядя на ее измученное лицо, наклонился и поцеловал ее в щеку.
Дождя не было. Лишь ветер шумел за стенами, да стволы деревьев трещали от его напора. Вдруг Андрей остро ощутил тревогу. Он бросил взгляд на Оксану, и сердце его сжалось от боли. Напряжение, удерживающее его последние сутки, покинуло его, и он вдохнул реальность, накрывшую его с головой своим холодом.
За окном стемнело. Ветер продолжал жалобно завывать в трубе. Андрей подкинул дров в печь и вышел наружу, крепко прикрыв за собой дверь. Он сделал несколько шагов в тайгу и остановился, глядя перед собой. Он стоял и смотрел в накатывающуюся темноту. Собравшись с духом, он тихо произнес:
– Кто вы такие?
Только ветер гулял среди стволов деревьев.
– Кто вы такие? – уже громче спросил он.
– А ты кто такой? – в несколько голосов зашипело отовсюду.
Резкий холод покрыл спину Андрея, мгновенно бросив его в дрожь.
– Я иду вперед, – проговорил Андрей.
Множество голосов жутким шепотом рассмеялось со всех сторон.
– Кто тебе позволил? – спросили
