Последовало еще одно невнятное движение, теперь уже головой и бровями. Честно говоря, днем Тамара вообще практически ничего не ела, ну разве что пила чай. Но она чувствовала: если откажется от обеда, то последуют длительные, церемонные уговоры, что только затянет эту встречу.
— Вот и прекрасно, — в свою пользу трактовал ее реакцию Михаил Павлович.
Он отодвинул полукресло и помог Тамаре сесть, а сам расположился напротив, как-то суетливо потирая свои миниатюрные ручки.
— Вина? — словно вспомнив что-то чрезвычайно важное, вдруг встрепенулся он.
— Лучше воды.
— Нет-нет, попробуйте это вино, — возразил политик и налил ей из стоявшей на столе откупоренной бутылки.
Видимо, сам Дергачев уже приложился. Тут в дверь легонько постучали, она отворилась, и вошел официант, державший в руках поднос с двумя салатами. Поставив тарелки на стол, он сразу же бесшумно исчез, словно его здесь и не было.
— Прежде всего хочу поблагодарить вас, что вы любезно приняли мое приглашение, — опять сбиваясь на кокетливый, игривый тон, сказал Михаил Павлович, одновременно разворачивая шелковистую салфетку и укладывая ее на колени. — Для меня эта встреча очень важна. Дас-с-с… Так вот, любезнейшая Тамара Ивановна, вы невольно стали свидетельницей… как бы это поточнее выразиться, грандиозной аферы, затеянной против меня… — Дергачев отхлебнул из своего бокала и аккуратно поставил его на стол. — Знаю, что вам в руки попала кассета, из просмотра которой у вас может сложиться обо мне весьма негативное мнение. Однако это фальшивка! Стопроцентная! Двухсотпроцентная! На пленке снят не я!
— Я не смотрела ее целиком, для меня это слишком круто, но даже знакомства с некоторыми фрагментами достаточно, чтобы усомниться в ваших словах, — промурлыкав фразу себе под нос, возразила Тамара.
Она испытывала огромную неловкость, оттого что видела этого человека голым, да еще в весьма пикантных позах, слышала, как он пыхтел, стонал, указывал проституткам, где его надо погладить и поцеловать. Даже в самом откровенном порно актеры ведут себя не так. Они знают, что их снимают и при всем внешнем натурализме сцен скрывают от зрителей что-то сокровенное. А в данном случае Дергачев продемонстрировал все свои тайные страстишки.
— Клянусь вам, фальшивка! — нисколько не смутился Михаил Павлович. — Грязная и весьма посредственная! Если вы внимательно присмотритесь…
— Вряд ли я сподоблюсь на ее просмотр еще раз, — вставила Тамара.
— Я вас понимаю! — с благородной брезгливостью подхватил Дергачев. — Конечно, пусть этим лучше занимаются специалисты. Они, кстати, легко обнаружили бы подделку.
— В чем же дело? Обратитесь к ним.
— А вот этого сделать я не могу.
— Почему?
— Потому что те ушаты грязи, которые выльют на меня во время разбирательств, все равно окажутся смертельными. Как политик я погибну!
— И кто же вам так удружил?
— Конкуренты! Политические противники! Завистники! Скажу вам откровенно, — он заговорщически прищурился и наклонился вперед, — в Госдуме каждый мечтает вонзить соседу нож в спину! И если представляется такая возможность — делает это без промедления!
Версия Дергачева не имела ничего общего с тем, что говорил Тамаре о хозяевах кассеты и их целях Зимин. Политик явно лгал, но ловить его на слове, уличать в неточностях, припирать фактами она не собиралась.
— Хорошая же компашка у вас там в Думе собралась, — усмехнулась Тамара, поддевая вилкой листик салата. — Прямо-таки разбойники с большой дороги.
— Мне самому бывает противно! — заверил ее Михаил Павлович.
— Может, сейчас как раз хороший повод, чтобы бросить все и заняться чем-нибудь другим?
— Если бы дело было только во мне, — закручинился, завздыхал Дергачев. — Я сейчас сражаюсь не за себя, точнее, не только за свое честное имя, но прежде всего за свою партию, свою фракцию в парламенте. Тем более что скоро предстоят очередные выборы. — Он сел на любимого конька. — Многим не нравится та политика, которую мы проводим, — политика взвешенная и ответственная! Она направлена на защиту интересов широких народных масс и страны в целом…
— И больше защитить нас некому?
Это замечание вернуло его на землю, он как-то обмяк и опять схватился за бокал.
— Представьте себе, нет! — Политик попытался скопировать ее язвительные интонации. — И чтобы не сбылись планы наших врагов, вы… вы должны отдать мне кассету, — неожиданно завершил он свою пламенную речь.
— А почему вы зациклились на мне?
— Я не понял?
— Неужели вы всерьез думаете, что эта запись существует в одном-единственном экземпляре? — испытывающе посмотрела на него Тамара.
— Вы очень умная женщина, — благосклонно покивал Михаил Павлович. — Конечно, ваша копия — не единственная. Однако мы уже нашли способ, как обезвредить шантажистов. Они для меня неопасны. Но я не смогу нормально работать, жить, в конце концов, если буду знать, что… — он мучительно поморщился, подбирая точное слою, — что эта гадость сохранилась где-то еще.
Аргумент Дергачева был слишком топорным, чтобы ему поверить. Но отказывать влиятельному человеку, превращать его в своего заклятого врага Тамаре не хотелось. Их и так у нее теперь было слишком много.
— Не знаю… Мне необходимо подумать, — пытаясь выиграть время, сказала она.
— Подумайте, — удовлетворенный уже этим успехом, согласился политик. — Но помните: на вас лежит громадная ответственность. Впрочем, я уверен, поступите вы правильно. Вы оставляете впечатление здравомыслящей женщиной… Кстати, нашей партии нужны толковые люди. Не хотели бы на нас поработать? Естественно, не бесплатно.
Тамара растерялась. Теперь ее откровенно, нисколько не смущаясь, пытались купить. Она покраснела, положила вилку, громко звякнув о тарелку.
— Не торопитесь с ответом. У нас еще будет время это обсудить, — поспешил оговориться Михаил Павлович. — Вообще, вы бы пришли к нам в Думу, посмотрели, в каких проблемах мы варимся, какие задачи решаем, тогда бы уж точно изменили свое мнение обо мне… — Тут он стал похож на этакого слесаря-наставника, пытающегося пристроить неразумную девчушку к делу. — Говорю вам, не пожалеете!
Позднее, уже под седло барашка, запиваемое красным французским вином, Дергачев с присущим ему энтузиазмом живописал Тамаре, какие простые и отзывчивые люди с ним работают, какая дружная у них команда. Какое великое будущее ждет Россию, если они придут к власти, и как не хотят этого их заклятые враги.
И хотя большую часть времени Тамара отмалчивалась, Михаил Павлович почти убедил себя в том, что ему удастся справиться с этой дурочкой или, по крайней мере, полностью нейтрализовать ее. Что теперь она десять раз подумает, прежде чем сделать ему какую-то гадость.
Перед встречей с Дергачевым Тамара настраивала себя на самое худшее: все-таки этот человек был очень влиятельным, имел обширные связи и мог серьезно ей навредить. Когда же все обошлось почти дружеским обедом и вполне корректными увещеваниями перезрелого сластолюбца, она испытала большое облегчение. Впервые за последние пару недель ей не угрожали, а просили не губить — хитрый ход опытного интригана, маневр с непредсказуемыми последствиями.
Но в то же время этот визит в дорогой клуб создавал для Тамары серьезные проблемы, и уже сегодня, сейчас. Она пообещала приходившим к ней сотрудникам ФСБ позвонить сразу же, как только кто-то, имеющий отношение к проклятой кассете, выйдет на контакт. Значит, надо было срочно связываться с Зиминым. А ей очень не хотелось этого делать.
Ее всю буквально переворачивало, когда она представляла, как будет пересказывать кому-то подробности беседы с Дергачевым. Ведь каким бы ни был мерзким этот политик, он рассчитывал на ее порядочность. Понятно, что речь в данном случае идет не о нем, а о ней: даже если все вокруг будут подлецами, это еще не повод подличать самой.
Ко всему прочему, первый же доклад Зимину станет началом каких-то новых, более тесных ее взаимоотношений со спецслужбами. И во что это может вылиться, чем закончится — одному Богу известно. Не исключено, что фээсбэшники будут наседать на нее все сильнее и сильнее, давать другие задания, требовать отчетов, возможно, и в письменной форме — им только положи палец в рот. Однако тесное сотрудничество с этими людьми не входило в Тамарины планы. Даже под угрозой расправы со стороны шантажистов. Ей трудно было переступить через какой-то психологический барьер внутри себя.
В конце концов, после мучительной борьбы Тамара решила об обеде с Дергачевым никому не сообщать. А если учесть, что она не доложила Зимину и о встрече с Марковым в театре, ее вина возрастала во сто крат. Наверняка веснушчатый подполковник накинется на нее. Что он обещал: надеть на нее наручники и отвести в тюрьму? Отдать под суд как пособницу мафии? Заманчивая перспектива!
