Роману было неприятно смотреть, как Гренадер превратился в беспомощного нытика. Его передернуло от этого зрелища. В нем не осталось ничего, кроме презрения. Он даже не стал уговаривать Гренадера идти дальше. Силы Романа тоже иссякли, он тоже больше не мог идти, но остановиться сейчас — это означало сдаться. Но не для того он решился на побег, чтобы сломаться из-за усталости в ногах или ссадин и израненных рук. Он понимал, что надо идти вперед. И не имело значения, куда — просто нужно было уйти подальше от преследователей. Он не знал, как идти, но знал, что будет идти до последнего, пока держится на ногах. Его не пугала лесная тьма, не пугало то, что впереди ждала лишь неизвестность. Если Гренадер не находит в себе сил, чтобы продолжить путь, то это его проблема. Романа это не касается. Там, на зоне, ему поблажек никто не давал. А здесь тем более не место малодушию и слабости.
Роман нашел тяжелую крепкую ветку на случай, если снова встретится волк. Ударив пару раз по стволу, он проверил ее на прочность. Ощупал свое оружие, довольно хмыкнув, огляделся кругом, выбирая, куда двинуться дальше, а потом небрежно бросил Гренадеру:
— Хочешь остаться? Уговаривать не буду, дело твое. Оставайся.
Сказав это, Роман пошел вглубь леса, нащупывая путь ногами.
— Эй! Ты хочешь бросить меня одного?
— Гренадер, — останавливаясь, ответил Роман. — Мы большие мальчики и здесь каждый сам за себя. Это лес, а не детский сад.
Гренадер даже не старался скрыть испуг в голосе:
— Так ты возьмешь и вот так просто уйдешь?
— А кто ты мне такой, чтобы я остался?
— Ты же мой кореш! — отчаянно воскликнул Гренадер. — Пропадем же поодиночке.
— Тогда вставай и иди со мной.
Роман зашагал дальше.
— Уговорил, — крикнул Гренадер вдогонку. — Я с тобой пойду!
Он с трудом поднялся с земли и пошел за Романом с таким видом, словно он делает кому-то одолжение, но тут же споткнулся о какую-то корягу и едва удержался на ногах.
— Твою мать! — выругался Гренадер, догоняя Романа. — Как в такой темноте идти можно?
— А ты смотри под ноги.
— Так ни черта не видно! Ночь.
— Тогда доверься своим ногам, пусть они тебя ведут.
— Что это еще за байда?
— Ничего. Это прием шаманов.
— Кого-кого?
— Не важно, — все больше раздражаясь, бросил на ходу Роман. — Давай лучше помолчим.
— Помолчим, так помолчим, — обиженно ответил Гренадер и насупился.
Под ногами с хрустом ломались ветки. Месяц скрылся за тучами, и стало совсем темно. В лесу земля намокла не сильно, но все равно от нее шел холод и сырость. Костер было разводить нечем, да и нельзя, чтобы не привлекать внимание. Впереди путников ждала длинная и бессонная ночь. Волчий вой больше не пугал Романа, потому что, убив одного хищника, он почувствовал в себе силу и уверенность. Сейчас он готов был, если понадобится, драться и рвать зубами любого обидчика. Он хотел жить.
Когда Роману становилось совсем невмоготу, он вспоминал о том, что за бесстрашие и упорство он обязательно поучит награду. Когда ноги переставали слушаться, а тело было готово упасть, как подкошенное, то только мысли о свободе и помогали идти дальше через буераки и буреломы.
Гренадер следовал за Романом, словно на невидимом буксире. Он больше всего боялся потеряться в лесу, поэтому находил в себе силы двигаться дальше, практически без мольбы об отдыхе.
Как ни старался Роман, но в середине ночи его силы подошли к концу. Найдя поваленное дерево, он устало сказал:
— Все. — Он улегся, подложив под голову руку и прижав к груди ноги. — Вот наша кровать на эту ночь.
Одежда не просохла и неприятно охлаждала тело, но даже просто лечь на жесткий ствол было счастьем.
Гренадер последовал примеру Романа, и, улегшись «валетом», он скрутился калачиком и вздохнул:
— Даже не верю, что я лежу…
Сразу после этих слов, Роман услышал его храп. Но ему самому, несмотря на сильную усталость, не удалось заснуть сразу. Рой мыслей не давал спать, пока, наконец, он не провалился в глубокий темный сон без сновидений.
Словно умер.
Покачивая лаковой туфелькой на пальцах ноги, Тамара сидела за столом в своем кабинете. Все срочные дела на сегодня она завершила. Ее рабочий день подошел к концу. Теперь по плану ее ожидало посещение салона красоты и прекрасная ночь с неоднократно испытанным любовником Тошей, работавшим массажистом в ее фитнесс-клубе. Тамара умышленно не виделась с ним слишком часто, опасаясь привыкнуть или, что еще хуже — увлечься. Ей было проще и спокойней платить Тоше не только за массаж спины, но и за остальные удовольствия, дабы не обременять себя лишними эмоциями, а его — надеждами.
Тамара достала из сумочки пудреницу и посмотрелась в зеркальце:
— М-да… — протянула она, погладив пальцами морщинки вокруг глаз.
Накануне вечером Тамара слишком много выпила, поэтому лицо выглядело не совсем свежим. Мешки под глазами и отечность значительно прибавляли возраст.
Цокнув языком, Тамара припудрила лицо и снова недовольно покачала головой, глядя на свое отражение.
В дверь постучали, но Тамара не успела ответить, как в кабинет вошел Боровик, похожий в своих солнцезащитных очках на вампира из голливудского блокбастера.
— Доброго вам дня, Тамара Яковлевна, — глухо поздоровался он.
Тамара бросила недовольный взгляд на вошедшего, и снова занялась своим лицом:
— Боровик, ты свои темные очки хоть на ночь снимаешь?
Смущенно откашлявшись, он снял очки и сощурился от дневного света.
— Что ты хотел? — резким тоном спросила Тамара.
Боровик нахмурил блестящий лоб и, скрипя кожанкой, приблизился к столу, за которым сидела начальница.
— Вы уже уходите?
Тамара откинулась на мягкую спинку кресла и прищурила глаза:
— Боровик, ты меня еще спроси, как мне спалось.
Почесав затылок, он пожал плечами:
— И как вам спалось, Тамара Яковлевна?
Тамара вскочила с кресла, завращавшееся от толчка и, опершись руками на стол, посмотрела на Боровика испепеляющим взглядом:
— Слушай, если бы я не знала, сколько ты сделал для нашего бизнеса… — Тамара сделала паузу, обдумывая фразу. — Я бы решила, что ты и правда дурак.
Боровик искренне удивился, вскинув густые короткие брови вверх:
— Что плохого в том, чтобы узнать, как спалось твоему близкому человеку?
— Скажи мне честно: ты что-то покурил сегодня? — Тамара вышла из-за стола и настороженно посмотрела на охранника. — Что ты за чушь несешь?
— Тамара Яковлевна…
Прекратив разглядывать Боровика, Тамара перебила его:
— Миллион раз говорила тебе, называй меня просто Тамара. — Она раздраженно поправила волосы. — Не надо прибавлять мне лишние годы.
— Тамара, вас годы не портят, а делают все более желанной.
Боровик так смело смотрел Тамаре в глаза, что она не выдержала этот откровенный взгляд:
— Давай лучше забудем весь этот разговор. Значит так… — Тамара уперлась каблуком в пол и задумалась. — Отвезешь меня сейчас в салон на стрижку, а потом на массаж.
Она отвернулась к столу и принялась складывать какие-то вещи.
— На массаж к Тошке? — спросил Боровик, не скрывая в голосе иронии.
— Во-первых, не Тошка, а Тоша. — Тамара резко повернулась к Боровику. — А во-вторых, я в твоей оценке моей личной жизни не нуждаюсь. Ты понял?
— Понял-то понял, — мрачно ответил он. — Но…
Тамара не сумела, да и не захотела скрывать своего недоумения:
— Да что с тобой сегодня такое?
От привычки морщить лоб, морщины у Боровика никогда не разглаживались. Поэтому было непонятно, он хмурится или так только кажется.
— Это не только сегодня. — Боровик вздохнул. — Это уже давно.
— Не морочь мне голову. — Тамара застегнула сумочку и резвым шагом направилась к двери. — У меня своих проблем хватает. — Пройдя мимо Боровика, она скомандовала: — Поехали.
Не сказав ни слова, Боровик последовал за начальницей.
* * *
Может быть, Боровик не был большим интеллектуалом, но дураком его точно нельзя было назвать. Иначе не удержался бы даже на своем месте, не говоря уж о том, чтобы карьеру сделать. Он никогда не делал необдуманных шагов, не бросал лишних слов на ветер и шел к своей цели медленно, но уверенно.
Когда не стало Измаила, во многом именно благодаря связям и советам Боровика сестры не только не лишились бизнеса, но и значительно укрепили свои позиции на своем рынке. Он не имел экономического образования, но лучше многих специалистов разбирался во всяких хитрых схемах.
Боровик не только охранял Тамару, но и, по сути, был ее правой рукой. О Варваре он так не пекся, потому что она была другая, не такая, как ее сестра. Она была непонятна для него со своими «простите», «извините» и прочей ерундой. Ему было куда проще общаться с прямой Тамарой, которая могла, в случае чего, и матом покрыть, и наорать.
