Роман застыл, словно остолбенел. Его эйфория от того, что ему удалось избежать смертельной опасности, еще не прошла. Но от того, как его настойчиво «приглашали» стать вором, ему было тоже не по себе. Он все еще не мог понять, чем его скромная персона могла так сильно заинтересовать властного, жестокого и беспощадного Гренадера. Но от также понимал, что обратного пути нет. И чем бы он ни приглянулся Гренадеру — ему придется это принять.
Роман не отвел глаз и выдержал тяжелый взгляд Гренадера, направленный на него.
— Но, как я понимаю, это уже не вопрос? — уточнил он, наклонившись и поднимая свою куртку с земли.
Гренадер кивнул:
— Да, Воля, это не вопрос.
— В таком случае, я согласен. — Роман безуспешно пытался очистить куртку от еловых иголок. — А теперь пойду работать. День к закату, а у меня еще даже половина нормы не сделана.
Искренне удивившись, Гренадер придержал Романа за рукав:
— Какая норма, Воля? — он поморщился. — Даже это слово забудь, понял?
Роман надел куртку и пожал плечами:
— И что я теперь должен делать?
— Иди отдохни.
Гренадер кивнул Роману в ту сторону, где воры, сидя на поваленных деревьях, гоняли чифир.
Роман замялся.
— Иди, иди. Чего стоишь? Привыкай к новой компании.
Чувствуя легкую слабость в ногах, Роман пошел к ворам. Он понимал, что на зоне для него начинался новый этап жизни, который был значительно опасней, чем предыдущий. Потому что возможностей сделать ошибку или оступиться стало больше. Ему казалось, что он попал в стаю диких волков. Но он не знает правил, по которым они живут и вряд ли сможет им когда-то научиться.
Подойдя к отдыхающим, он ощутил на себе испытующие, любопытные и просто завистливые взгляды, под неустанным надзором которых ему предстояло теперь жить. Все замолчали.
Роман поздоровался спокойным и ровным голосом:
— Здорово, пацаны.
— Здорово, коли не шутишь, — ответил краснолицый.
Воры несколько неохотно потеснились, освобождая место для Романа:
— Присаживайся. — Неестественно широко улыбаясь, Ленин сделал рукой приглашающий жест.
Роман кивнул и сел на отполированное задами заключенных бревно.
Он вошел в клетку с хищниками, и за ним закрылась дверь. Теперь у него не оставалось права на ошибку, если он не хотел быть растерзанным на месте. С этого момента он вынужден был забыть все свои прежние принципы, если хотел жить.
А он хотел. Очень.
Впервые за два года Роман пил чай, когда все остальные валили лес. Еще вчера он был одним из мужиков, а сегодня, по настоятельному совету Гренадера, он забыл, что значит «норма». Когда он наблюдал за работой со стороны, то казалось, что в ней нет ничего сложного: один пилит, другой толкает и валит. Но он хорошо знал, что это не так. Под конец рабочего дня в руки и ноги дрожат от усталости. Хочешь — не хочешь, норму выполнить нужно. Если нет, то деньги на счет не перечислят. Это значит, что разбавить скудный тюремный паек не удастся. А без этого ой как тоскливо. Если же недоработка войдет в привычку, то могут и наказать, заперев в «трюме». С другой стороны, если хорошо работать, то могут скинуть срок примерно на треть. Есть ради чего стараться.
Сегодня погода стояла совсем ни к черту. Тяжелые свинцовые тучи медленно ходили по небу, где-то вдалеке виднелись вспышки молний, в воздухе пахло грозой. В такую погоду на улице не лучшее место. Холодные порывы ветра поднимали воротники на куртках и трепали волосы.
Но Роману было грех жаловаться на судьбу. Он сидел, удобно облокотившись на поваленное дерево с кружкой горячего крепкого чая в руках. Рядом с ним сидел Гренадер. Когда начали падать первые крупные и холодные капли дождя, поежившись, Гренадер обратился к Роману:
— Ничего себе погодка!
Посмотрев на наручные часы, Роман ответил:
— Осталось всего пару часов до конца рабочего дня. Может, успеем вернуться до начала грозы.
— Как тебе удалось часы здесь целыми сохранить? — удивился Гренадер. — И не спер никто…
Роман любовно погладил черный браслет:
— Это потому, что я не снимал их ни разу, даже в бане. Они водонепроницаемые и противоударные.
Для убедительности Роман постучал пальцем по циферблату.
— Подарок? — не без любопытства уточнил Гренадер.
Роман замялся:
— Да. Одной…знакомой.
— Так тебя кто-то ждет там? — Гренадер махнул головой куда-то в сторону. — За колючкой?
— Нет. Никто не ждет.
— А что ж эта знакомая?
— Что было, то быльем поросло.
Желая перевести неприятный разговор на другую тему, Роман встал с бревна и посмотрел на потемневшее небо:
— С такими темпами, гроза до нас скоро дойдет. — Он поднял вверх указательный палец. — Слышишь?
В этот момент прозвучал сильный раскат грома, и почти сразу, полосуя небо, засверкала молния.
— Да, совсем близко уже, — согласился Гренадер и прикрыл глаза. — Эх, на волю бы…
В голове Романа тут же появилась мысль о побеге. Ну, какой зэк не думает об этом? Когда Роману было совсем невмоготу, он всегда отвлекал себя тем, что разрабатывал различные планы побега. Иногда это было похоже на реальность, а иногда на американский боевик, где он выступал в роли супергероя. Это помогало и скоротать время, и обмануть самого себя: мол, при желании я всегда смогу удрать.
Подыгрывая себе, Роман огляделся кругом. Они находились на территории, огороженной двумя рядами колючей проволоки, охраняемой надзирателями с автоматами, овчарками, а по периметру стояли грубо сколоченные вышки с часовыми. Бежать отсюда — задача не из легких, только если ты не главный герой блокбастера.
Впереди у Романа срок длиной в пять лет. Когда он выйдет, ему будет больше сорока. Это означает, что для того, чтобы все начать с нуля, будет поздновато. Карьеру не построишь. Да что там карьеру, даже работу приличную и ту не найдешь. А дальше его ждет ничем не обеспеченная старость и одиночество, потому что без денег найти хорошую жену тоже непросто. И поэтому ему иногда казалось, что лучше на воле от ментов прятаться, чем еще пять лет оттрубить на зоне.
Последовав примеру Гренадера, Роман тоже закрыл глаза. На его лицо все чаще падали тяжелые капли, ветер усилился и теперь неистово ударял с разных сторон. Шелест веток превратился в одно сплошное шипение. Скрипя, деревья раскачивались, словно музыкальные фанаты в концертном зале. Больше всего на свете Роману сейчас хотелось оказаться в этом лесу одному, без товарищей по несчастью и без охраны. Только он и стихия.
— Воля! — позвал Гренадер ленивым голосом.
Роман нехотя остановил свои мысли и открыл глаза:
— Что?
— А, скажи, ты когда-нибудь о побеге думал?
Этот вопрос застал Романа врасплох, потому что он привык думать о побеге, как о чем-то, что может произойти с ним когда-то в отдаленном будущем. Или не произойти никогда, что скорее всего. Но допустить, что он может на самом деле податься в бега, было сложно.
— Это не для меня, — деланно скучающим тоном протянул Роман. — Я себе срок удлинить не хочу.
Гренадер встал с бревна и подошел к Роману:
— Ну, а если, шанс такой появится, ты что, не воспользуешься?
— Какой такой шанс? — Роман усмехнулся. — Вертолет сюда прилетит и предложит подняться на борт?
— Допустим…
— Если так, то соглашусь, конечно. — Он усмехнулся.
— А если немного потрудиться придется, то откажешься от свободы, получается?
Укрываясь от начавшегося дождя, Гренадер отступил под густые кроны деревьев.
— Немного потрудиться? — Роман тоже спрятался под деревом. — Что это значит?
— Ну, смотри, если сейчас буря начнется, то у нас может появиться шанс.
Роман не знал, как ответить, потому что допускал мысль, что Гренадер — провокатор.
— Гренадер, ты к чему клонишь? Какой шанс?
Гренадер приблизился к Роману почти вплотную и зашипел:
— Шанс на свободу прямо сегодня, а не через столько-то лет.
Казалось, сама природа поддерживала Гренадера: в один момент стало темно, как ночью и полило, как из ведра; гром гремел, раскат за раскатом, молния ударила в стоящее неподалеку дерево, которое тут же вспыхнуло, как факел. Началась суматоха, залаяли собаки, послышались крики. От порывов ветра стало трудно дышать.
— Вот и наш шанс, Воля, — тихо сказал Гренадер. — Уходить надо.
Роман посмотрел на горящие надеждой глаза Гренадера:
— Да как уходить? — так же тихо переспросил Роман. — Вокруг собак и охраны полно. — Подумав, он добавил: — И идти куда?
— Воля, главное уйти, а дальше разберемся…
Если и бывает удачный момент для побега, то это был именно он. Часть зэков собирала пилы, а другую часть уже загоняли в автобусы. Еще один удар молнии зажег часовую вышку, и началась настоящая неразбериха.
