Слава увидел, что находится в большом помещении с неровными сырыми стенами — что-то вроде огромной пещеры. Пещера была освещена неровным колеблющимся светом чадящих факелов, там и сям укрепленных на стенах. Рядом со Славой и его проводником стояло человек сорок мужчин, по большей части молодых, смуглых и черноволосых. Все напряженно смотрели в центр пещеры, где около сверкающего позолотой каменного стола колдовал высокий длинноволосый мужчина в белой одежде. Он положил на стол горку сухой травы, протянул к ней руку, и трава вспыхнула. К потолку поднялся столб белого дыма, в пещере запахло сладковато и неприятно. У Таракана чуть-чуть закружилась голова и захотелось смеяться, но все люди вокруг него были такими серьезными и так напряженно смотрели на длинноволосого, что Слава тоже замер и уставился на него, ожидая, что тот устроит.
А длинноволосый фокусник поднял руки и заговорил нараспев:
— Приди, приди же к нам, о львиноголовая Ламашту! Поднимись из своего подземного царства, приведи за собой страшных чудовищ мира мертвых! Приведи за собой злых демонов и голодных духов! Обрушь свою ярость на наших врагов, покажи им свою великую силу, ввергни их в страх и ужас! Приди, приди, львиноголовая! Пусть вслед за тобой поднимутся призраки ночи и страшные обитатели могил, чье лакомство — человеческое мясо, чье вино — кровь убитых! Пусть враги наши в страхе бегут от тебя, пусть познают они силу древних богов и власть древнего народа!
После длинноволосый произнес много совсем непонятных слов и насыпал на стол еще травы. Дым, поднимавшийся от золоченого стола, стал зеленоватым.
— Приди, о Ламашту! — громко выкрикнул длинноволосый, и все остальные, как один человек, крикнули за ним:
— Приди, о Ламашту!
И Слава Таракан кричал вместе со всеми, он почувствовал себя одним из этих людей, и ему хотелось остаться с ними навсегда, стать таким же, как они...
— Приди, львиноголовая! — вскрикнул жрец, и остальные повторили за ним, как эхо:
— Приди, львиноголовая!
И вдруг под сводами пещеры раздался страшный и грозный звериный рев, одновременно унылый и злорадный. От этого рева кровь заледенела в жилах, волосы на голове зашевелились, сердце забилось как бешеное. В этом реве слышались жестокость и коварство, злоба и неутолимый голод хищника. Переходя в утробное рычание и страшное, тоскливое мяуканье, рев этот начал понемногу затихать, как будто издававшее его чудовище удалялось, спускалось в породившие его глубины преисподней.
— Великая не хочет подняться к нам! — закричал жрец, когда затихли последние отзвуки рычания. — Она ушла, спустилась в глубины своего подземного царства, в свои темные чертоги! Львиноголовая не хочет прийти в наш мир! Мы не угодили ей! Чего ты хочешь, о великая черная мать, скажи своим детям?
С этими словами жрец подбросил новую щепотку травы в тлеющую на золотом столе горку. Поднимающийся к потолку дым пожелтел, стал золотистым, сгустился местами, будто обрисовав очертания женского тела...
Плотнее и гуще становились клубы золотистого тумана, и наконец нельзя уже было сомневаться: дым оформился в подобие золотой женской фигуры с львиной головой на плечах.
В святилище стало необыкновенно тихо, и в этой тишине как гром прозвучали слова жреца:
— Великая желает, чтобы ее древнее золотое изваяние заняло подобающее ему место в нашем храме! Только тогда, когда мы найдем древнее изваяние и принесем его в храм, только тогда львиноголовая Ламашту одарит нас своими милостями, только тогда она обрушит свой ужасный гнев на наших врагов!
* * *
— Вот теперь ты знаешь об этом деле столько, сколько я. — Маркиз отодвинул пустую тарелку. — Спасибо, все было очень вкусно.
— Это полуфабрикаты, — отмахнулась Лола, — я ничего не готовила, только разогрела.
Она отвернулась к кухонному столу, чтобы заварить чай.
Кухонька была крошечной, вообще вся квартирка была крошечной, но очень уютной.
Лола привела сюда Маркиза часа два назад.
Он сказал, что ему нельзя появляться у себя дома — могут найти. И вообще, им нужно было посидеть и спокойно поговорить. Лола сказала, что квартиру эту она снимает.
Тихонько урчал холодильник, Маркиз прихлебывал горячий, хорошо заваренный, ароматный чай и исподтишка поглядывал на Лолу. Она уверенно и привычно двигалась по кухне.
— Ты что, умеешь готовить? — спросил он.
— Конечно! — улыбнулась Лола. — И очень люблю. Но делаю это крайне редко — времени нету.
Ему захотелось узнать, чем же она так занята, ведь для своих операций он отвлекал ее не больше одного-двух раз в неделю. Но сейчас было не время.
— Вот что, милая, — начал он совершенно другим, очень серьезным тоном, — нам нужно расстаться. Думаю, что ты не будешь представлять для них интереса без меня.
— Я — твой равноправный партнер, — обиженно проговорила Лола.
— Это было раньше, — мягко возразил Маркиз. — Мы славно с тобой поработали, и я очень тебе благодарен.
Лола вскинула на него глаза, удивленная странной мягкой интонацией.
— Свою благодарность ты выражал в денежном эквиваленте, — заметила она, — я вполне довольна нашим сотрудничеством.
— На этом оно заканчивается, — твердо сказал Маркиз. — Видишь ли, глупо было бы думать, что те, кто за нами охотится, хотят отомстить по приказу Зарудного за кражу колье. Вернее, не глупо, а слишком самонадеянно. Нет, коль уж они так серьезно настроены, что привлекли столько народа, чтобы поймать и убить нас, то дело касается кражи этой несчастной статуэтки.
Деньги огромные, а поскольку я отказался, то следует срочно заткнуть мне рот.
— Ты сам себе противоречишь, — сказала Лола. — Хотели взорвать машину, где мы ехали бы вместе. И киллер стрелял в меня.
Маяк подсунули мне еще до того, как ты вышел от Кузьмича. Нет, они начали следить за нами гораздо раньше, думаю, что колье тут ни при чем.
— Как это ни при чем? — возмутился Маркиз. — Ведь про ассирийскую статуэтку мне стало известно от Кузьмича, когда я принес ему колье!
— Все сходится на Кузьмиче...
— Ладно, нам больше не нужно об этом думать, — решительно сказал Маркиз, — нам нужно убираться из этого города как можно скорее!
— Я не могу. — Лола отвернулась к окну.
— Не валяй дурака! — вскричал Маркиз. — Дело идет о жизни и смерти! Ты должна уехать хотя бы на несколько месяцев;
В комнате зазвонил телефон. Лола сорвалась с места и побежала отвечать. Маркиз, не долго думая, неслышно поднялся и подкрался к плотно закрытой двери.
— Да, — отвечала Лола по телефону, — разумеется, буду. Как обычно.
Когда она вернулась, Маркиз спокойно допивал остывший чай.
— Я ухожу, — он вышел в прихожую, — вернусь через полтора часа с машиной. Ты должна быть готова. Вещей бери немного, а денег — побольше. Я вывезу тебя из города, а там уж сама езжай куда хочешь. Поняла?
— Поняла, — ответила Лола покорно.
— Будешь готова?
— Буду.
«Врет, — понял он, заглянув ей в глаза, — ох уж эти бабы! Одна морока с ними».
Маркиз вышел из парадной. Был ранний сентябрьский вечер. На детской площадке прочно обосновались дети. Старушки оккупировали все лавочки. Маркиз отошел чуть в сторону от подъезда и скрылся за высокими кустами, с которых еще не облетела листва. Он достал сигареты и сделал отрешенное лицо. Подозрений у прохожих и старух он не вызовет — стоит просто одетый парень, может, девушку ждет, а может — собутыльников. Кому какое дело, если он ведет себя, тихо и не ломает зеленые насаждения?
Маркиз был очень сердит.
«Какая дура! — ругал он Лолу. — У нас на хвосте висят очень опасные люди, сегодня два раза уходили от верной смерти, а она, видите ли, не может уехать! Что у нее — хахаль, семеро по лавкам или престарелая тетя в больнице?»
Самое умное было бы плюнуть на девчонку и уходить, но Маркиз решил немного подождать. Если Лола выйдет, он проследит за ней и выяснит, кто же она такая. Потому что, поразмыслив, Маркиз сообразил, что все, что он знает о ней, — не правда. И вовсе она не Лолита, и не Писаренко, и квартиру эту она не снимает. Кто же будет устраивать такой уют в снятой квартире? И ремонт там хороший, денег стоит. Если только это все не оплачивает любовник. Вот тогда Маркиз со спокойной совестью оставит Лолу, а сам даст деру. Пускай о ней хахаль заботится!
Ровно через двадцать пять минут Лола выскочила из подъезда. Хоть вечер был теплый, на ней было надето довольно плотное длинное пальто — значит, собирается вернуться поздно, а ночи в сентябре все же прохладные. Лола была тщательно причесана и накрашена. Маркиз даже ощутил, как от нее пахнуло дорогими духами, хотя стоял далеко, и запах, понятное дело, не мог до него долететь. Интересная, хорошо одетая, уверенная в себе молодая женщина.
Стуча каблучками, Лола обогнула дом и выскочила на улицу. Маркиз припустил за ней, стараясь не делать резких движений, — наблюдательная, хоть и дура, он сам ее учил. А вот если ума нет, то чужой не приставишь...
