— Ясно, — кивнул Саприн.
Он умолк и до самой посадки больше не произнес ни слова.
В Шереметьеве они довольно удачно успели выскочить из самолета в числе первых пассажиров и подошли к паспортному контролю, когда к каждому окошку стояло всего по два-три человека. Буквально через десять минут они уже были на улице.
— У меня машина на стоянке, — сказал Саприн. — Я тебя отвезу.
Тамара молча кивнула и пошла следом за ним в сторону платной стоянки. Она уже приняла решение, и мысли ее были заняты тем, как это решение наилучшим образом воплотить в жизнь. Одно она знала совершенно точно — домой возвращаться ей нельзя. Во всяком случае сейчас, когда вместе с ней в квартиру может подняться Николай. Абсолютно очевидно, что он ей не поверил. Поэтому на всякий случай сейчас она поедет не к себе, а к матери.
— Где ты живешь? — спросил он, когда они уже мчались по Ленинградскому шоссе.
— Метро «Филевский парк». Там недалеко.
— Хорошо, тогда заедем по дороге к Дусику, закину ему папку, чтобы потом лишний крюк не делать. Ладно?
— Ладно, — равнодушно согласилась Тамара.
Заезжать нужно было на проспект маршала Жукова, это действительно было по пути.
Возле красивого полукруглого здания, стоящего на пересечении двух улиц, Саприн притормозил.
— Я недолго, — пообещал он, вылезая из машины. — Пять минут.
Она задумчиво поглядела ему вслед и не спеша достала сигареты из сумочки.
* * *
Михаил Владимирович Шоринов сидел перед телевизором, но не понимал, что происходит на экране. То и дело поглядывая на часы, он прикидывал, где сейчас Саприн и Тамара, что происходит и сколько еще ему ждать. Любовница Шоринова Катя тихонько лежала на диване, свернувшись в клубочек, и с любопытством наблюдала за разворачивающимися на экране событиями. Фильм был совсем новый, какой-то суперхит, который удалось достать с большим трудом, но Шоринов никак не мог включиться в просмотр.
— Дусик, сделай, пожалуйста, чуть поярче, — попросила Катя.
Шоринов начал бестолково нажимать кнопки на пульте дистанционного управления, по ошибке то увеличивая звук, то уменьшая контрастность. Когда он нервничал, то начинал плохо соображать. Наконец он с досадой швырнул темный прямоугольник пульта на диван, на котором лежала девушка.
— На, сама сделай, — раздраженно сказал он, поднялся с кресла и вышел на кухню.
Уже одиннадцатый час, подумал Шоринов, надо идти домой, чтобы не волновать жену и не вызывать у нее ненужных подозрений. Он обещал быть дома не позже одиннадцати. Где же они? Он звонил в Шереметьево, ему сказали, что рейс прилетел без опоздания. В очереди застряли? Не может быть, Коля Саприн опытный путешественник, он всегда точно знает, какие места просить при регистрации, чтобы выйти из самолета одним из первых, будь то аэробус, «боинг» или поганенький ТУ-134. Правда, очередь может возникнуть из-за пассажиров с другого рейса, так частенько случается. Но как бы там ни было, какова бы ни была причина задержки, она нервировала Михаила Владимировича с каждой минутой все больше и больше. Наконец он услышал звонок в дверь.
— Что так долго? — спросил он вместо приветствия.
— В пробку попали, — спокойно объяснил Саприн. — Вот, держите.
Он протянул Шоринову папку с материалами.
— Как все прошло?
— По плану. По платежным документам я получил наличные и передал их вашим людям в Вене. Они знают, что в ближайшее время вы передадите им еще дополнительно некоторую сумму, после чего деньги будут возвращены на указанные вами счета. У вашего богатого благодетеля будет полная иллюзия, что этими деньгами, действительно с кем-то расплачивались, а спустя примерно неделю вы смогли вернуть долг вместе с процентами.
— Что Тамара?
— С Тамарой у нас проблема, Михаил Владимирович. Она очень напугана и изо всех сил делает вид, что ничего не произошло. Якобы ее это не касается. Поверьте моему опыту, так ведут себя люди, которые понимают, что стали нежелательными свидетелями и теперь им нужно опасаться за свою жизнь. Если бы она устроила истерику, я бы нашел способ ее успокоить, объяснил бы, что ей выгодно молчать в тряпочку. А она ничего не говорит и не спрашивает. Она очень опасна, Михаил Владимирович, поверьте мне. Она достаточно умна и может попытаться затеять с нами всякие разные игры, а любая игра подразумевает лишние телодвижения, которые могут привлечь чье-нибудь внимание.
— Я понял, — торопливо откликнулся Шоринов. — Я понял и полностью согласен с тобой. Хотя… Может быть, она молчит не потому, что задумала какую-то каверзу? Может, она просто хочет денег за молчание? Ты не говорил с ней об этом?
— Михаил Владимирович, я не первый день на свете живу… — начал было Саприн, но Шоринов перебил его:
— Попробуй в этом направлении. Может, все обойдется. Заткни ей рот пачкой долларов и спи спокойно. Можешь торговаться до пятидесяти тысяч. А уж если она захочет больше, тогда, конечно… Где она сейчас?
— Ждет в машине.
— Подожди.
Шоринов зашел в комнату, где Катя по-прежнему лежала на диване, уставившись в телевизор.
— Кто пришел, Дусик? — спросила она.
— Николай, — ответил Михаил Владимирович, доставая из шкафа кейс и открывая кодовый замок.
Катя легко вскочила с дивана и пулей вылетела в прихожую. Когда через две минуты из комнаты вышел Шоринов, ему показалось, что в прихожей нечем дышать. Саприн и Катя молча стояли и смотрели друг на друга, и это молчание, казалось, вобрало в себя весь кислород, весь воздух. В руках у Кати Шоринов заметил небольшую коробочку.
— Спасибо, Коля, — наконец произнесла Катя необычно мягким голосом и повернулась к Шоринову. — Смотри, Дусик, Коля привез мне то, о чем я его просила.
— Что это? — недовольно спросил он.
— Тигренок. — Она участливо улыбнулась. — Стеклянный тигренок.
Шоринов с облегчением перевел дух. Конечно, тигренок. Ну, если тигренок, то это не страшно. Вот если бы она попросила у Коли духи, или белье, или лекарство какое-нибудь, то это свидетельствовало бы… Короче, все понятно. Нет такой вещи, которую Шоринов не мог бы достать для нее. Сейчас все можно достать, нет проблем. И если Катерина о чем-то попросила Николая, то это не потому, что она не может получить нужную ей вещь, а потому, что просьба и ее выполнение — знак близости. Духи, белье, лекарство — все это интимные штучки, чтобы привязать мужика, завести его, взбудоражить кажущейся близостью. А тигренок — это не страшно. Это можно. Всем известно, что она собирает игрушечных тигрят, и стеклянных, и пластмассовых, и плюшевых, и керамических. И сам Шоринов, и все его приятели, знающие о существовании Кати, постоянно привозили ей сувениры из всех поездок. Вот и Коля привез. Все нормально.
— Катюша, иди в комнату, — ласково сказал он.
Катя молча повиновалась, даже не попрощавшись с Саприным, но Михаил Владимирович успел перехватить взгляд, который она бросила на Николая.
— Вот. — Он протянул Саприну пакет. — Отдашь ей, скажешь, гонорар за работу. Здесь тридцать тысяч. Первоначально мы договаривались на десять. Пусть возьмет и посмотрит, сколько здесь. По ее реакции сориентируешься, как действовать дальше. В крайнем случае пообещай ей еще двадцать тысяч.
— Это еще не крайний случай, — осторожно возразил Николай.
— Ну да, конечно. На самый крайний — ты знаешь, что делать. Считай, что санкцию мою ты получил.
Саприн сунул пакет с деньгами в дорожную сумку и вышел из квартиры. Спустившись вниз, он сделал несколько шагов и остановился. Его машина была пуста. Тамара Коченова исчезла.
* * *
Судебно-медицинский морг управления полиции Визельбурга находился в очаровательном особнячке, внешне напоминающем пряничный домик. Поднимаясь вместе с полицейским комиссаром на крыльцо, Манфред Кнепке подумал о том, что рядом со смертью почему-то всегда находится что-нибудь красивое. То ли судьба пытается хоть как-то смягчить страшное уродство смерти, то ли, наоборот, хочет напомнить о том, что после земного существования приходит черед лучшей жизни.
— Сюда, пожалуйста, — сказал комиссар, пропуская Кнепке в дверь, ведущую в холодильник.
Манфред послушно шел, куда ему указывали, и молил Бога, чтобы все оказалось ошибкой. Конечно, Лилиана и маленький Филипп до сих пор не приехали, но ведь такая отвратительная погода, может быть, они все еще не выехали из Гмундена. Или выехали, но застряли где-то по дороге. Он не помнил и не хотел помнить, что уже трижды звонил в клинику и разные голоса отвечали ему одно и то же: ваша супруга и сын выехали вчера около семи утра. Он не хотел помнить, что комиссар сказал ему: при убитой женщине найдены документы на имя Лилианы Кнепке. Мало ли у кого найдены документы! Может, Лилиана их потеряла, а эта женщина нашла. Или даже сама их украла у Лилианы.
