Вокруг сновали люди. Звонили на территорию комбината из трех кабинок с телефонами. Какая-то девушка чуть ли не со слезами упрашивала позвать со склада Колю.
Ажнов все не шел. Я стал нервничать.
Вдруг кто-то произнес:
– Кто тут, наконец, Измайлов?
Это вопрошал парень лет двадцати пяти, в очках, в сером рабочем халате и цигейковой шапке-пирожке.
– Я Измайлов.
Парень подозрительно оглядел меня с ног до головы.
– Ажнов,– сказал он, уже с любопытством рассматривая меня.
На мгновение я растерялся.
– Простите, Александр Федорович…
– Если у вас дело, отойдемте в сторонку.
То, что происходило, ошеломило меня чрезвычайно. «Может, это розыгрыш?» – подумал я. Но мысль эта была нелепой. Не то место и не тот случай, чтобы шутить.
Мы пристроились у окна.
– Александр Федорович,– начал я.– Вижу, произошла нелепая ошибка. Прошу меня извинить.
– Ладно уж,– улыбнулся он и снял меховую шапку. Я тоже расстегнул пальто.
– Я знаком, наверное, с вашим однофамильцем…
– Бывает,– кивнул инженер. Это недоразумение начало его забавлять.– Он у нас работает?
– Говорил, что у вас.
– Комбинат большой. Но что-то я не слышал, чтобы у нас еще Ажновы работали. Сестра моя в аммиачном цехе. Может быть, она?
– Нет,– произнес я. В голове начало проясняться.
Клоков… Теперь Ажнов… Тут была какая-то связь.
Молодой инженер явно не торопился уходить.
– А вы справьтесь в отделе кадров,– посоветовал он.
– Да, придется,– согласился я.– Еще раз прошу извинить за беспокойство…
Инженер нахлобучил шапку и пошел на территорию комбината. Сквозь стеклянные стены я видел его удаляющуюся фигуру, такую маленькую рядом с магистралями труб, огромными резервуарами, окрашенными серебристой краской.
Я вышел на залитую солнцем стоянку автомашин возле проходной. Слава беседовал с шофером грузовика. Увидев меня, он метнулся к нашему «газику».
– Домой?
Я не знал, куда ехать. И вдруг решил:
– В Рдянск.
«Газик», лихо сделав разворот, помчался по пустой дороге. Минуя Ратань, мы выехали на междугородное шоссе.
– Бензина хватит? – спросил я.
Шофер щелкнул пальцем по приборному щитку:
– Доедем.
Он стал тихонечко насвистывать. Я видел, у Славы хорошее настроение. От быстрой езды по хорошей дороге, от солнца, что впервые в этом году светило по-весеннему, от того, что предстоит покататься по большому, областному городу.
А у меня не шла из головы сегодняшняя встреча с молодым инженером.
Недоразумение с Клоковым можно было еще как-то понять. Михаил Иванович не обязательно должен был жить в Краснопрудном. Вдруг он работает в районном отделе культуры. Или еще где. Это можно выяснить. Ведь он не назвал определенно место своей работы.
Но загадочная история с Ажновым придавала совершенно другой смысл тому, что случилось со мной накануне конференции. На ум почему-то пришло сравнение: чтобы определить точку координат, надо иметь две пересекающиеся линии. Вот они – лже-Ажнов и Клоков.
Две липовые фигуры. Но зачем они и почему? С какой целью Михаилу Ивановичу понадобилось разыгрывать из себя знакомого семьи моего брата? Для чего присвоил себе имя молодого инженера тот тип с одутловатой физиономией? Какую роль играет настоящий Ажнов?
Я вспомнил о Горелове. Горелове, которого знал года три и с которым не раз сидел на совещаниях, бывал у него в совхозе и даже как-то едал за его столом. Это настоящая, а не карточная фигура. Он ведь тоже был в той компании.
Черт знает что! Какая-то мистификация. Маскарад с масками и подлинными лицами. Потому что, помимо Горелова, подлинным человеком была еще Марина Петровна Белоус. А ее муж? Они ничего не выдумывали, не брали себе чужих фамилий, не сочиняли биографий.
Жаль, что я не попытался еще тогда в Рдянске разыскать Горелова. Он покинул квартиру Белоусов раньше меня и, кажется, ушел вместе с Юшковым и Ажновым, вернее – лже-Ажновым.
Виделся ли он с ними еще? Может быть, они какое-то время находились вместе?
Я старался припомнить, в какой именно санаторий отправился Николай Сидорович. Впрочем, установить местопребывание Горелова можно даже по телефону. Но Авдеев считал, что надо дождаться его возвращения из отпуска.
Уже подъезжая к Рдянску, я подумал: а вдруг история с Клоковым и недоразумение с Ажновым не имеют никакого отношения к моим неприятностям? И все это – плод моего больного воображения, нервного состояния. Для чего этим двум людям устраивать розыгрыш? Я видел их впервые в жизни…
Мы успели к самому концу рабочего дня. Авдеев уже собирался уходить домой.
– Что это у вас такой взволнованный вид, Захар Петрович?– спросил он, когда я зашел к нему в кабинет.
– Третий этаж,– неловко оправдывался я.– Поднялся быстро.
– Присаживайтесь. Вы давно приехали?
– Только что. На машине.
Я рассказал ему о Клокове и Ажнове.
– Что вы сами думаете по этому поводу? – спросил он.
– Даже не знаю,– честно признался я.
– Очень хорошо, что вы сообщили обо всем этом немедленно,– Владимир Харитонович тоже крепко задумался.– Мне кажется, что-то тут кроется. Два человека… Захар Петрович, припомните хорошенько все подробности того вечера. У вас не складывается впечатление, что и Клоков, и лже-Ажнов, и Марина Белоус были раньше знакомы?
– Нет. Я ехал сегодня сюда и все тщательно анализировал.
– А Клоков и Ажнов?
– Они меньше всего общались между собой.
– Горелову вы доверяете?
– Вполне.
– И он никого не знал до встречи в поезде?
– По всей видимости, нет. Он бы сказал мне обязательно, да и заметно было бы…
– Так-так-так. Забавно получается…
– Меня смущает то, что Клоков высказал свою осведомленность о моих родственниках.
– Напрашивался в друзья?
– Да нет, пожалуй.– Я вспомнил, что о брате и матери заговорил первым я.– Он сказал, что из Краснопрудного. Ну, я не удержался, спросил, знает ли он моих. Естественная реакция. Поселок ведь маленький.
– Я вас понимаю.
– Но Ажнов! Для чего выдавать себя за другого человека?
– Мало ли,– задумчиво произнес Авдеев.– Говорите, потрепанное лицо?
– Отекшее.
– Конечно, если бы только факт с Ажновым… Но два человека – уже подозрительно.– Авдеев глянул на часы.
– Я вас не задерживаю?
– Да нет. Я подумал о том, что надо позаботиться о гостинице. Не думаете же вы нынче ехать обратно?
– Нет, конечно.– Мне стало неловко. Я подумал сначала, что он хочет поскорее избавиться от меня на сегодня.
– Вы завтра понадобитесь,– сказал Владимир Ха-ритонович.– Зайдем вместе к Степану Герасимовичу.
– Он приехал?
– Вчера…
* * *
Зарубин принял нас с Авдеевым незамедлительно, хотя в приемной облпрокурора толкалось много желающих попасть к нему.
Выслушав внимательно доклад своего помощника по кадрам, Степан Герасимович спросил меня:
– Может быть, вам кто-то мстит?
– Не знаю,– ответил я.
– Не угрожали по телефону, анонимками?
– Нет.
Зарубин некоторое время размышлял.
– Попробуйте вспомнить, какие дела последнее время проходили через вас. Проанализируйте с таких позиций… Не исключено, что кому-то старые раны покоя не дают…
– Хорошо, Степан Герасимович, подумаю.
– А вы,– обратился он к Авдееву,– разберитесь с двумя загадочными молодцами. В общем, действуйте. Будут какие-нибудь результаты, ставьте меня в известность.
– Непременно,– сказал Владимир Харитонович.
Я попрощался и вышел. Авдеев еще задержался у облпрокурора…
…Уезжал я из Рдянска озабоченный. И в то же время с какой-то надеждой. Перед отъездом Авдеев попросил еще раз в мельчайших подробностях описать события, произошедшие в тот самый злосчастный день. С той самой минуты, когда я сел в поезд, и до того момента, как покинул дом Белоусов. Был также составлен словесный портрет Клокова и мнимого Ажнова. Клоков тоже вполне мог оказаться не Клоко-вым…
…Мать встретила меня с тревогой, хотя я и звонил домой из Рдянска. Даша была внимательна. Видимо, сказывалось влияние матери. О том, что явилось причиной столь неожиданного отъезда в область, я ей не сказал. А очень хотелось сказать, пусть даже намеком. С другой стороны, до определенных выводов было еще далеко.
По совету Зарубина, я старался припомнить те дела, которые могли повлечь за собой нынешние неприятности.
Перебирая в памяти людей, так или иначе соприкасавшихся со мной в последнее время – будь то по уголовным или по гражданским делам,– я попытался выработать какую-то определенную систему, чтобы отобрать тех, кто мог затаить злобу лично на меня. Но никакая система не выстраивалась. По вечерам я рылся в папках, взятых из архива и свежих, находящихся в производстве у следователей, и не мог ни на одном деле задержать особого внимания. Хоть бы какую-нибудь ниточку, штришок. Те самые координаты, которые указывали бы на искомую точку. Но ни одно дело, ни один человек не перекрещивались с семьей Белоус или с кем-нибудь из этой компании.
