В приемной секретарша передала Кузьме папку бумаг:
– Константин Иванович уже в кабинете.
Сергей кивнул и толкнул дверь. Коротко пожал руку Косте, сел за стол. Финансовый директор какое-то время сосредоточенно молчал, снял очки и, близоруко щурясь, протер стекла. Показал пальцем на стены, на потолок.
– Можно говорить?
Сергей пожал плечами:
– Черт его знает. Вроде каждый день проверяем.
Тот подошел к столу, взял листок бумаги, крупно написал:
Общак Часовщика есть!
– Где? – спросил Кузьма.
– Не так далеко, как казалось.
– Сколько?
– Много… – Финансовый директор взял ручку, написал на листке: – Восемь миллионов долларов.
– От кого идет след?
– От нашего банкира.
– Любопытно… Что дальше?
– Искать концы. Но очень осторожно.
– Может, тебе все-таки дать охрану?
– Нельзя. Сразу обращу на себя внимание.
Мэр города – Иван Михайлович Куликов – открывал новый детский приют.
Митинг проходил на ступеньках приюта.
Домина был отгрохан неслабый, в три этажа, народу было предостаточно, телевизионщиков и газетчиков тоже нагнали прилично.
Отдельно стояла группа подростков от десяти до шестнадцати лет, одетых в одинаковую форму, причесанных, аккуратных.
– Любое общество, особенно в переходные периоды, переживает состояние кризиса, и следует быть готовыми к нему – вдохновенно вещал мэр. – Но что такое – быть готовыми?! Без конкретных дел, конкретных поступков ситуации не поможешь, особенно если при этом страдает наше будущее, страдают те, ради которых мы, собственно, и живем. Если страдают наши дети! Сегодня мы – пусть в маленькой части – но все-таки выполняем свой долг перед теми детьми, которые лишены самого главного – материнской любви! Мы вводим в строй прекрасный, оборудованный по последним европейским стандартам приют для бездомных детей, и главные слова благодарности мы адресуем нашему другу, известному бизнесмену и благородному человеку Вахтангу Георгиевичу Маргеладзе! Это только благодаря усилиям Вахтанга Георгиевича, благодаря его щедрой душе мы делаем детям такой великолепный подарок!
Раздались аплодисменты, Вахтанг, стоявший чуточку сзади, сделал шаг вперед, поклонился, подошел к микрофону:
– Спасибо, дорогой Иван Михайлович, спасибо собравшимся и спасибо детишкам, которые сочли возможным принять этот наш скромный подарок. Буду кратким. Дорогие дети, если вас в какой-то степени обделила судьба, то мы постараемся сделать вашу жизнь – пусть не в такой мере, как это могли бы сделать родители, – чуточку радостнее и светлее! Еще раз спасибо!
Снова раздались хлопки, мэр и вся свита двинулась осматривать приют.
Вахтанг шагал рядом с Иваном Михайловичем, вполуха слушал сбивчивый и подробный рассказ будущего директора приюта о прекрасном сооружении, затем наклонился к уху мэра:
– Я через пять минут должен уехать. Пару слов, если можно.
Куликов согласно кивнул, они отошли в сторонку.
– Налет налоговиков на Кузьму ничего не дал, – сказал Маргеладзе.
– Что я могу поделать? – пожал тот плечами. – У него, как ты понимаешь, тоже есть высокие попечители.
Лицо Вахтанга побагровело.
– Может, прикажешь просто пришить этого негодяя?! Этого преступника!
Мэр оглянулся на свиту, попросил Вахтанга:
– Во-первых, не так громко и эмоционально. А во-вторых – все, что было в моих возможностях, я сделал.
– Не все. Он организовывает свой телевизионный канал.
– Более того, уже получил лицензию на вещание, – уточнил мэр.
– Отозвать лицензию можно?
Мэр посмотрел на собеседника, как на маленького ребенка:
– Дорогой мой, есть вещи необсуждаемые. Лицензия у него на руках, идет строительство телецентра, и любое вмешательство в процесс может вызвать серьезный скандал, который ударит больно не только по мне, но и по вашей светлости.
– Я взорву телецентр! – Маргеладзе был вне себя от ярости.
– Пока это – глупости на словах, – сказал жестко мэр. – Хуже, если подобные глупости ты выполнишь на деле. Успокойся, потом поговорим.
Под утро два мощных трейлера с российскими номерами покинули брестскую таможню, выехали на широкую и поутру свободную магистраль, взяли курс на Москву.
Скорость у них была крейсерская. Утро обозначилось уже сильнее, в сером молоке тумана стали четче видны деревья по бокам трассы, и ничего не предвещало сюрпризов.
Проехали не менее пятидесяти километров, встречных машин было не так много, поэтому удавалось ловко, даже изящно обходить более медленный транспорт и двигаться дальше на приличной скорости.
Неожиданно водитель переднего трейлера увидел на шоссе скопище машин, перегородивших дорогу, стал быстро и тяжело тормозить.
Трейлеры остановились. К ним с криками бросились люди, вооруженные автоматами.
– Выйти из кабин! – вопили они. – Лицом к машинам! Оружие на асфальт!
Водители и их напарники послушно покинули кабины.
Несколько человек из числа нападавших быстро и ловко забрались в кабины иномарок, перегородивших шоссе, стали торопливо освобождать дорогу.
И в это время случилось что-то совершенно неожиданное.
Из серого утреннего полумрака с сиренами и мигалками, сразу с двух сторон – сзади и спереди – выскочили несколько милицейских машин, перекрыли шоссе, громкий голос из динамика скомандовал:
– Всем стоять! Не двигаться! Выйти из машин! В противном случае будет открыт огонь на поражение!
Нападавшие заметались, засуетились, раздался одиночный выстрел, который был тут же перекрыт длинными автоматными очередями.
Несколько человек рухнули на дорогу, убегавших тоже догнали пули, остальные замерли на асфальте, подняв руки.
Подъехало еще несколько милицейских машин, из них стали дружно выпрыгивать бойцы спецназа, быстро и продуманно беря бандитов в кольцо.
* * *
В новостях диктор сообщил:
«Сегодня рано утром, недалеко от российско-белорусской границы органами правопорядка была задержана крупная партия наркотиков, нелегально ввозимая в Россию. Любопытен тот факт, что милиция подоспела как раз в тот момент, когда две машины, груженные наркотиками, были перехвачены бандой, конкурирующей с поставщиками. При перестрелке трое бандитов погибли, трое получили пулевые ранения. По данному факту заведено уголовное дело».
Сабур некоторое время стоял в оцепенении перед экраном, затем вырубил его, заметался по комнате из угла в угол, закричал, размахивая руками.
Сергей сидел за инкрустированным столиком, неторопливо пил кофе из чашек тончайшего фарфора.
– Тварь!.. Пидор! – орал Сабур. – Жоржик сраный! Падла! Я ж его, суку рваную, на том свете достану! Завалил, курва, такое дело! – Чиркнул себя по горлу, повернулся к Сергею: – Мент буду, если я его не завалю! Не кто-нибудь, а я, собственными руками.
Тот устало и снисходительно усмехнулся:
– Хотелось бы понять, от кого Вахтанг получил информацию о грузе.
– А чего понимать? Все как на ладони написано! У этого баклажанника все схвачено и все прослушивается! Не удивлюсь, если вдруг и в моей хате найдутся его «жучки»!
– Это шутка? – не понял Кузьма.
– Что? – остановился Сабур.
– Насчет «жучков» в твоей хате?
– Послушай, Кузьма, не морочь мне бейцы! – отмахнулся тот. – Пошутковать уже нельзя! Никто нас не слышит, никто нас не видит, никто ничего не знает. Устраивает такой вариант?
– Вполне.
– И слава богу. Хоть ты будешь спокойный, – Сабур снова заходил из угла в угол, поднял коричневый от табака палец. – Сабур такую шутку не прощает. Вахтанг запомнит ее на всю жизнь, и еще детям закажет.
…Когда Кузьма сел в джип, то сразу же набрал по мобильному номер.
– Старков? Срочно пошли ребят в отель, пусть найдут Милу… ну, эту проститутку… и увезут в один из наших загородных домов.
Мила расположилась в фойе отеля на своем привычном диванчике, без особого желания ловила взглядами клиентов, кому-то с интригой улыбалась, а вообще, настроение у нее было хреновое, если не сказать больше.
К ней подошли два здоровых парня, один из них сказал:
– Пошли, хозяин зовет.
– Кто? – не сразу поняла она.
– Вахтанг Георгиевич.
– Ой, мамочки! – Она вначале испугалась, затем нашлась: – А я хоть выгляжу нормально?
– Сойдет, – ответил парень, крепко взял ее под руку, и они двинулись к лифтам.
Вошли в один из них, дверь за ними задвинулась.
Почти в тот же момент с улицы в фойе быстро вошли двое ребят из команды Кузьмы, оглядели все вокруг, что-то спросили у администратора.
Она ответила, показала рукой на лифты и наверх.
Милу ввели в кабинет Маргеладзе, хозяин жестом приказал охранникам удалиться, остался один на один с девушкой. Смотрел на нее пристально и недобро.
