– Хороший ход, – засмеялся Богдан. – Или меня.
Шутки шутками, а ведь действительно его могли обвинить в гибели Улехова. Ну, не обвинить, а подумать. Если бы он согрешил с Ладой. А ведь ей выгодно, чтобы Улехов замолчал навсегда. Если, конечно, она действительно уговаривала его убить мужа… Но ведь Богдан не опустился ни до душевной, ни до телесной близости с ней. Потому и не совестно ему сейчас. Прежде всего перед самим собой.
– Такой большой, а в сказки веришь, – усмехнулся Пляцков.
– Может, потому, что леший где-то рядом бродит?
Небо темное, дождик накрапывает, ветер деревья раскачивает, глухой лес вокруг, шумно, неуютно. А еще тьма сгущается.
– Да ну тебя!
– А если серьезно, то за Ладой может кто-то стоять, – без всякой иронии сказал Богдан. – И этот «кто-то» не хочет, чтобы ее посадили.
– Потому и убил Улехова?
– Теоретически такое могло случиться. А практически – нереально… Островерхова недавно с ним познакомилась. И она не могла знать, где он скрывается. И тот, кто за ней стоит, тоже не мог этого знать…
Богдан чувствовал, что его суждения устремляются в тупик, но все же продолжал развивать мысль.
– Да и кто за ней мог стоять?..
– Ну мало ли кто, – пожал плечами Пляцков.
– Что мы про нее знаем? Жила в Оханске с родителями, приехала сюда, встретила Ивченко, жила с ним. Потом появился Улехов, она попросила заступиться за нее… Кто за ней мог стоять?
– Может, кто-то из знакомых мужа?
– Или тот, кто заинтересован в его смерти.
– Может быть…
– Допустим, этот «кто-то» заказал Ивченко через нее. Но ведь Улехов не собирался его убивать. Просто так фишка легла. Так что заговор и заказ отпадают… Может, у Островерховой был любовник, которому до лампочки ее муж? Но зачем ему геморрой с Улеховым?.. Не срастаются кости, хоть убей. Хромает версия. Надо бы поговорить с Ладой, так, для очистки совести. Но я не думаю, что в ней собака зарыта. Надо копать в прошлом самого Улехова… В этом прошлом он мог спрятаться от нас. Это прошлое могло вытолкнуть его к нам через петлю. Прошлое… Или настоящее…
– Ну и что вы там надумали? – поднимаясь на ноги, спросил Голубев.
– Да пока глухо, как в танке.
– Может, экспертиза что-то установит. А пока я могу сказать, что перед смертью парня били. Лицо не трогали, били в живот. Не берусь утверждать, но, кажется, у него сломано ребро. И подозрение на гематомы…
– А кто его мог избить, если у него черный пояс по кикбоксингу?.. Михаил Ефимович, может, у него руки были связаны на тот момент?
– Я смотрел. Не похоже… Хотя опять же, утверждать не берусь. Сами видите, в каком состоянии труп.
– Ну да, ну да…
На поляну медленно выполз обшарпанный «уазик»-«таблетка».
– Быстро! – обрадовался Голубев.
Обычно труповозку приходилось ждать часами, а тут лес, глухомань, и она могла появиться только под утро. Но еще даже не стемнело, а машина уже на месте. Осталось только погрузить труп на один из двух нижних стеллажей, и можно уезжать.
Сначала в путь отправилась труповозка, и сразу же вслед за ней оперативная машина. Михаил Ефимович допил из фляжки, скрестил руки на животе и, положив голову на плечо, закрыл глаза. Дорога тряская, но это его совершенно не смущало. И вскоре он дал храпуна.
– Как думаешь, кто мог его избить? – негромко, чтобы не разбудить эксперта, спросил Пляцков.
Но при этом он не подумал, что Богдан тоже погрузится в дрему. Золотое правило оперативника – если есть возможность, надо спать.
– Я думаю, что на наше с тобой «думаю» положат с прибором… Ну, избили его, и что? Может, избил кто-то, а он от обиды в петлю полез?
«Глухарь» никому не нужен. Поэтому смерть Улехова спишут на самоубийство. И на обратном настаивать никто не будет, даже Богдан, при всей его тяге к справедливости. Гиблое дело искать убийцу в тех потемках, из которых вынырнул этот труп.
– Это понятно. Но все-таки?
– Я думаю, это сделал тот, у кого скрывался Улехов. А скрываться он мог у своих дружков-кикбоксеров. Может, они на нем и оторвались…
– Зачем им это?
– Не знаю.
– Но вы же с Шумовым пробивали эти адреса.
– Может, не все пробили. А может, они его где-нибудь в другом подвале прятали. Или на чердаке… Кстати, ни одного из его дружков дома не было, когда мы приходили. Возможно, все они в этот момент были с Улеховым… В общем, темный лес и глухарь на ветке. Надо на самоубийство все списывать. И дело закрывать. В связи с гибелью обвиняемого…
– Может, все-таки к Ладе съездим? Может, она что-то нам подскажет.
Богдан с одобрением глянул на Эдика. Нравилась ему его упертость. Он и сам бы занялся розыском убийцы, если бы видел хоть какую-то перспективу.
– А где она сейчас?
– Может, у Полосовой…
– Так она же выгнала Ладу.
– Ну ты же должен был все понять, – загадочно улыбнулся Пляцков.
– Что понять?
– Не просто же так она вокруг нас крутилась.
– Это я понял.
– Она не только за себя переживала. И за Никиту… Не хотел тебе об этом говорить.
– Не хотел, и не говори.
– Нет, скажу… Я Лизе помог в камеру к мужу попасть. На несколько часов.
– Молодец. Уважаю.
– Шутишь?
– Значит, влился ты в коллектив, если смог бабу в КПЗ провести. Значит, уважают тебя…
– Но так же нельзя.
– Нельзя. Но если ты человек, то можно. Вот если бы Лиза гранату мужу передала…
– Не было у нее гранаты.
– Ты что, ее обыскивал? – усмехнулся Богдан.
– Нет.
– А Ладу?
– Ну я же говорил… Она-то не против, но я-то понимал, что и зачем. Да и ты не клюнул…
– Потому что ученый.
Был у Богдана один случай, в самом начале службы. Снимал он квартиру, пришел домой, а там девушка спит. Что такое? Оказывается, до него в той квартире парень жил, он же и ключ ей оставил. Она пришла к этому парню, а попала к Богдану. Он уже тогда почувствовал что-то неладное. Но Зойка так была хороша, что не смог он удержаться… Проснулся он утром, с ней в обнимку. Вроде бы все хорошо, и оружие на месте. Только вдруг оказалось, что из его пистолета был убит вор в законе Рычаг. Как лоха Богдана развели, под убийство подставили. Хорошо, у него наставник был толковый. Ревякин вовремя разглядел подвох, принял меры. Нашли они убийц еще до того, как Богдану предъявили обвинение. А ведь предъявили… И сидел бы он сейчас за убийство. Ведь мотив расправиться с Рычагом у него был, потому что вор на его жизнь покушался. Верней, кто-то пытался в этом всех убедить…
– Бабы до добра не доводят… Но и без них никак.
– Ну да, кому серенады петь, если их не будет?
– А кому ты серенаду спеть хочешь? Лизе или Ладе?
– Ну они обе хорошенькие…
– Думаешь, Лада сейчас у нее?
– Можно проверить.
Лиза оказалась дома. Эдику она откровенно обрадовалась, а на Богдана посмотрела букой. Хотя и незло.
Курицей, как в прошлый раз, в квартире не пахло, стол в гостиной не накрывался, но Лада была здесь.
– Вы за мной?
Она пыталась дать понять, что испуг этот наигранный, но как-то не очень это у нее получилось. Она боялась по-настоящему.
– А ты с нами пойдешь? – насмешливо спросил Богдан.
Волосы у нее распущены, губы накрашены, шелковый халатик такой короткий…
– В наручниках?
– А есть за что?
– Вам видней.
– Лиза, может, чаем нас напоишь? – спросил Эдик. – А то холодно что-то на улице…
Девушка кивнула и вышла из комнаты, оставив его и Городового наедине с Ладой. Та уже сидела в кресле, сомкнув руки на коленях так, как будто подставляла их под стальные браслеты. На самом деле она прикрывала голые ноги.
– В лесу еще холодней, – сказал Богдан.
Он сел на диван, чтобы не нависать над девушкой. Пляцков последовал его примеру.
– Ветер там. И леший бродит. Что там еще? – глянув на Эдика, спросил Городовой.
– Русалка на ветвях сидит.
– Я бы сказал, русал. На ветвях качается… – Богдан внимательно смотрел на Ладу, но та совершенно не понимала его намек.
Похоже, она не знала, что Лаврика больше нет в живых.
– Русал, говорю, на ветвях качается. В петле. Без признаков жизни.
– Это ты о чем?
Она догадалась, что Богдан подает ей какой-то сигнал, но ничего при этом не поняла. Потому что не знала.
– Лаврик твой повесился.
– Лаврик? Повесился?.. То есть как повесился? – собрав брови на переносице, недоуменно спросила она.
– Да вот так… Мы его только что в морг отвезли.
– Нет, – правая щека у Лады дернулась, как при нервном тике.
– Все, нет больше твоего Лавра.
– И что теперь?
Она должна была вздохнуть с облегчением, если бы понимала, что смерть Улехова принесла ей избавление от проблем. Но она этого не понимала. Поэтому еще больше испугалась.
– Вы меня арестуете? – сглотнув слюну, спросила она.
– За что?
– Ну не знаю… Вид у тебя какой-то грозный.
– Мы просто замерзли, – улыбнулся Пляцков. – Сейчас отогреемся и добрыми станем.
– И Никиту выпустите? – спросила из прихожей Лиза.
