невыгодное положение. Более совершенные американские лодки, оснащенные гидролокаторами, потопили две трети японских подводных кораблей. Симомура считал, что задача, поставленная перед подводниками, была изначально неправильной.
Японских подводников следовало, по примеру немецких, нацелить на борьбу с торговым флотом союзников. Охотиться за невооруженными судами безопаснее, а нарушение транспортных коммуникаций американцев снизило бы боеспособность их войск. Однако, подчиняясь приказу, подводники атаковали крупные военные корабли и гибли.
Симомура придерживался той точки зрения, что во время нападения на Пёрл-Харбор следовало уничтожить и гигантские запасы горючего, которые там находились, — это вывело бы из игры Тихоокеанский флот США еще на долгое время. Но в Перл-Харборе главной целью японской эскадры были только военные корабли. И как ни было больно это сознавать Симомура, ошибочную стратегию отстаивал адмирал Исироку Ямамото, командующий Объединенным флотом.
Симомура не любил гадать, что было бы, если бы японское командование не допустило столько ошибок, — прошлое не изменишь. Но, занимая все более ответственные посты в «силах самообороны», а затем и возглавив флот, он старался извлечь уроки из допущенных тогда ошибок. Конституция мешала ему создать флот, о котором он мечтал и который превратил бы Японию во владычицу Тихого океана. Но теперь, когда близка была к осуществлению его блестящая идея, адмиралу казалось, что недалек тот день, когда красное солнце с расходящимися лучами на белом фоне — флаг военно-морского флота — вновь будет внушать страх и уважение всему миру.
Когда-то так уже было.
Япония воевала уже целое десятилетие. Санкции, введенные против Японии из-за непрекращающей-ся агрессии в Китае грозили экономике страны тяжелейшим кризисом. Лучший путь покончить с исторической несправедливостью — отсутствием у Японии природных ресурсов — создать гигантскую империю с центром в Токио. В нее предполагалось включить богатые природным сырьем страны Юго-Восточной Азии, западной части Тихого океана, а может быть, и некоторые другие.
Весной 1941 года командование военно-морского флота, которое, по традиции, наравне с армией имело право доклада императору, потребовало начала решительных действий. «Сейчас или никогда» — таково было мнение морского генерального штаба. Запасы нефти катастрофически таяли, и вместе с ними уменьшались возможности флота проводить крупные операции. И если армия могла ждать, выбирая более удобное время и место нанесения удара, то флот ждать не мог.
Но всего этого не знал, да и не мог знать младший офицер Симомура. В подобном же неведении находилось и абсолютное большинство офицерского корпуса, хотя многие из них предчувствовали приближение больших событий и желали этого.
…После нескольких лет работы в первой секции первого отдела морского генерального штаба Тикао Ямамото, обладатель той же, весьма распространенной фамилии, что и командующий, весной 1941 года был назначен командиром плавучей базы гидросамолетов «Титосэ». В один из июньских дней он прибыл на борт флагмана, чтобы принять участие в штабных учениях.
Тикао Ямамото быстро обнаружил, что в планируемом нападении на Филиппины не будут использоваться авианосцы. Для выполнения задачи выделялся лишь маленький учебный авианосец «Хосё». Это противоречило планам, разрабатываемым в морском генеральном штабе.
Удивленный Тикао Ямамото обратился к флагманскому штабному офицеру Акира Сасаки и потребовал объяснений. Сасаки смутился.
— Одну минуту, — извинился он и провел Тикао в соседнюю пустую комнату. Там, понизив голос, он сказал:
— Я думал, что ты знаешь. «Акаги», «Кага» и другие авианосцы не могут быть отправлены к Филиппинам, потому что они ждут сигнала отплыть к Гавайям для начала боевых действий.
— Чья это идея? — поинтересовался он.
— Командующего, разумеется.
— И ты с ним согласен?
— Нет. Почти все штабные офицеры были против, но командующий настоял на своем. Только запомни, — добавил Сасаки: — Это секрет.
Симомура был восхищен смелостью адмирала Ямамото, который осуществил свою идею, несмотря на сопротивление его офицеров. Поставил на карту все и выиграл!
Начальник штаба военно-морских «сил самообороны» уже вернулся домой, когда ему позвонил дежурный офицер и доложил, что специальный самолет, который должен был переправить экипаж американской подводной лодки «Эндрю Макферсон» в Соединенные Штаты, потерпел аварию в воздухе и рухнул в море.
Адмирал Симомура не проявил, видимо, интереса к сообщению, которое живо комментировали все офицеры в штабе; к удивлению дежурного, он пробурчал что-то вроде: «Ладно» — и повесил трубку. Хмыкнув, дежурный офицер подумал, что Симомура и в самом деле пора в отставку.
Кадзуо и Сэйсаку не могли долго задерживаться дома. Старшего Яманэ подгонял срочный заказ, в выполнении которого участвовала его лаборатория, младшего снедало нетерпение. Он надеялся, что ведущееся полным ходом расследование обстоятельств гибели «Никко-мару» что-нибудь прояснит. Ему не терпелось увидеться со своими коллегами по управлению безопасности на море.
Братьям не удалось, как и предполагал Сэйсаку, уговорить мать переехать к ним в Токио. Пока что с ней осталась жена Сэйсаку — у них уже большие дети, заканчивают школу, могут неделю-другую пожить самостоятельно, тем более что молодежь всегда к этому стремится.
Билеты на «Синкансэн» братья достали с трудом — поезд был переполнен. Кадзуо с облегчением стащил с себя пиджак, ослабил узел галстука, сбросил туфли и вытянул ноги в белых носках. Сэйсаку охотно последовал его примеру. Пожив некоторое время в Америке, он теперь с удовольствием наблюдал, как свободно и уютно располагаются японцы в дороге.
Мальчишки-официанты наперебой предлагали бэнто — стандартный завтрак в картонной коробке, состоящий из хорошо отваренного и остуженного риса, маринованных овощей, кусочков рыбы. Обычай предлагать железнодорожным пассажирам бэнто родился еще в прошлом веке на одной из станций первой в Японии железной дороги.
Уже в Токио Яманэ узнал, что самолет с экипажем «Эндрю Макферсон» потерпел катастрофу. Такого оборота событий никто не мог предположить. С одной стороны, гибель людей всегда трагична, с другой, — забеспокоился Кадзуо, катастрофа может свести на нет расследование гибели «Никко-мару».
— Да, теперь все это приобретает несколько иной характер, — согласился Сэйсаку. — Общественное мнение будет уже не так враждебно к американским морякам, ведь и они погибли.
— Ну и что? — взволнованно откликнулся Кяд-зуо. — Произошла авиакатастрофа, такие бывают каждый месяц, если не чаще. В ней никто не виноват или виноват какой-нибудь механик. Но нашего-то отца убили! И я не позволю, чтобы убийцы ушли от ответственности. Пусть даже от моральной ответственности, поскольку на скамью подсудимых, похоже, сажать будет некого, — добавил он уже потише.
Сэйсаку укоризненно посмотрел на него.
— Ты слишком несдержан, младший брат, — заметил он сухо.
Инспектор Акидзуки подъехал к району Нагата в половине шестого вечера, через тринадцать минут после того, как премьер-министр покинул здание парламента и вернулся в свою официальную резиденцию. По обе стороны улицы, разделявшей парламентский комплекс и резиденцию, Акидзуки увидел черные автобусы с решетками на окнах и
