— Жив, жив, — возбудился Филипп, желая хоть как-то ободрить её. Жив, — в третий раз произнес он это магическое слово. — И вполне нормально себя чувствует, — добавил он уже откровенную ложь, до того ему было жалко Алису. — Мама!!! Мамочка!!! — вдруг душераздирающе закричала Алиса и с непонятно откуда взявшимися силами, вскочила с софы и бросилась к двери… Она бежала по гравиевой дорожке сада и рвала на себе волосы… Ее пытались удержать охранники, горничные, няньки, но она расталкивала всех и бежала, сама не зная, куда…
— Зачем все это?!!! — кричала она, показывая на шикарный дом, на пристройки, на бетонную ограду. — Зачем все это, если нет мамы?!!! Нет ничего!!! Не надо ничего!!! Будь все это проклято!!! Ее убили, убили из-за отца, из-за его дел, его денег, его бизнеса!!! Ненавижу все это!!! Как мы хорошо жили раньше!!! Зачем наступило это окаянное время?!!!
Филипп догнал Алису и попытался остановить её. На помощь ему пришел совершенно ошарашенный Женя Гуреев. Вдвоем им удалось остановить её. Они повели её под руки обратно к дому.
Когда вошли в дом, Филипп набрал номер домашнего врача Кружановых. Тот велел немедленно прислать за ним машину.
… Врач приехал через сорок минут. Сделал уже к тому времени совершенно обессилевшей Алисе два укола. Алиса заснула.
— Может быть хуже, — предупредил он. — Я останусь у вас. Приготовьте мне комнату… У Алисы слишком тонкая психика, чтобы перенести все это без последствий.
… А в это же самое время совсем неподалеку от виллы Кружанова, в салоне шестисотого серебристого «Мерседеса» происходил странный разговор.
— Что это, Роман, как это все можно понять?
— Мне кажется, это столкновение интересов очень большого бизнеса…
— А мне кажется, это другое…
— Что же?
— Это рок…
… Двухмесячная Даша оказалась полностью на попечении мамок и нянек. Алиса не вставала с постели, домашний врач постоянно делал ей успокаивающие и сердечные уколы. Это было необходимо, потому что, как только она просыпалась от своего забытья, она начинала истошно кричать и биться в истерике.
— Ее надо в больницу, — сказал, наконец, Филиппу врач. — Она слишком плоха. Как бы хороши ни были здесь условия, в больнице ей будет лучше.
Филипп пожал плечами. Недавно ему звонил Андрей Антонович Шафран. Ему звонили из Берна и сообщили, что Павел Николаевич Кружанов находится в больнице в коматозном состоянии. Постоянно ожидали самого худшего исхода событий.
Когда Алиса прекращала кричать, она сразу же спрашивала о здоровье отца. И Филипп уверял её, что ему гораздо лучше и что он скоро прилетит в Москву.
— Павел Николаевич на днях будет в Москве, — сказал он. — А вот тебе необходимо лечь в больницу. Федор Владимирович настаивает на этом. Мы должны подчиняться. Павел Николаевич верит ему, как самому себе. Будь умницей, дорогая… У папы такое горе… Когда он прилетит, надо, чтобы хоть ты была в нормальном состоянии.
Эти слова подействовали на Алису. Она решила соглашаться лечь в больницу. — А как же Дашенька? — спросила она мужа.
— Что Дашенька? — устало улыбнулся Филипп, целуя жену в исхудавшую щеку. — О ней, слава Богу есть кому побеспокоиться. — Они все ей чужие… Что им до нашей доченьки? А ты занят на работе… Позвони своей маме, пусть она приедет…
— Хорошо, хорошо, — согласился Филипп. — Она уже звонила, услышав о несчастье, предлагала свою помощь. Она обязательно приедет.
… Через два часа Алису увезли в неврологическое отделение одной из элитных больниц Москвы. Еще через час в особняк Кружанова привезли Ларису Юрьевну Рыльцеву, мать Филиппа. Она впервые взяла на руки свою двухмесячную внучку.
— Чем-то похожа на тебя, — тихо произнесла она, прислоняясь щекой к теплому душистому тельцу малышки. — Да нет, больше она похожа на Алису, не согласился с матерью Филипп. — Впрочем, пока непонятно, на кого она похожа… Мама, мне надо ехать на работу, у меня совершенно запущены дела. Хоть сегодня, к концу рабочего дня мне надо съездить туда… Бери все хозяйство в свои руки… Так просила Алиса…
— Хорошо, Филипп, — произнесла Лариса Юрьевна, худощавая, сорокадевятилетняя женщина с усталым загорелым лицом и короткой стрижкой. Хоть теперь смогу чем-то помочь и тебе, и своей внучке…
Она взялась за дело умеючи. Вспомнила события почти тридцатилетней давности, как она, двадцатилетняя девчонка, вошедшая в дом знаменитого режиссера Рыльцева, рожала, кормила грудью, пеленала, купала, воспитывала маленького Филиппа. А Рыльцев, бывший более чем на двадцать лет старше её, снимал свои фильмы, ездил по стране и миру и менял молодых девчонок, поклонниц его таланта, как перчатки… И, прожив с ней около двадцати лет, бросил ее… У Ларисы не было ни образования, ни профессии, она ушла в никуда. У неё была лишь маленькая однокомнатная квартирка на окраине Москвы… Ее даже не пригласили на свадьбу сына. Вернее, Филипп, как человек вежливый, проинформировал мать, что женится, и не просто женится, а женится на дочери самого Павла Кружанова, но аккуратно намекнул, что поскольку на свадьбе будет Рыльцев с новой женой, кстати, уже третьей после Ларисы, то её присутствие там нежелательно. Лариса Юрьевна сглотнула очередную обиду, она и сама не хотела видеть своего бывшего мужа. Через месяц после свадьбы Алиса настояла на том, чтобы мать Филиппа навестила их. Лариса Юрьевна, в своем стареньком пальтишке и стоптанных сапогах была доставлена в четырехкомнатную квартиру молодоженов. Кроме Алисы и Филиппа там никого не было… В целом, невестка понравилась Ларисе Юрьевне, хотя она чувствовала в этой роскоши себя более, чем скованно… Ну а потом Филипп позвонил, когда у него родилась дочь и поздравил мать с внучкой… И вот… понадобилась её помощь.
Лариса Юрьевна, работающая лаборанткой в научно-исследовательском институте, живущая в однокомнатной хрущебе и получающая в месяц шестьсот рублей, закрыла глаза на ослепительную роскошь дома Кружановых. Для неё не существовало ничего — ни многокомнатных апартаментов, ни саун, парных и бассейнов, ни могучих телохранителей, ни многочисленной челяди. Для неё существовало одно — маленький тепленький комочек жизни, дочь её сына, Дарья Филипповна Рыльцева, её собственное двухмесячное продолжение… Во внучке она находила какое-то сходство и с маленьким Филиппом, и с самой собой… Перед смертью все равны, и бедные, и богатые — в дом Кружанова пришло несчастье, Алиса осталась круглой сиротой, она была больна, и крохотная девочка осталась одна, с чужими людьми… И только она, её бабушка, могла дать ей тепло…
… Вечером Лариса Юрьевна уложила внучку спать. Раздался телефонный звонок. В принципе, телефон звонил беспрерывно, но подходил телохранитель скромный и вежливый Женя Гуреев. А тут его не оказалось рядом, и Лариса взяла трубку сама.
— Алло, — раздался в трубке знакомый голос. — Мне Филиппа, пожалуйста. — Он ещё не вернулся с работы, — ответила Лариса, чувствуя, как сильно бьется её сердце. — Передайте ему, что звонил его отец Игнат Рыльцев и просил перезвонить ему, — высокомерно произнес режиссер. — Хорошо, я передам, — тихо произнесла Лариса Юрьевна.
— А кто это? — спросил он.
— Прислуга, — ответила Лариса. — А вы слышали? — поверил он ей. — О чем? — Значит, не слышали… Скоро передадут по «Новостям». А у меня первые сведения, — хвастливо заявил он, не стесняясь перед какой-то там прислугой. — Друзья хорошие есть в Швейцарии. — Какие сведения? — Пусть перезвонит, я сообщу. А где его жена? — В больнице.
— Бедная… Бедная богатая женщина… Ладно, вы прислуга, вам скажу… Час назад в больнице Берна умер Павел Николаевич Кружанов. Так и не приходя в сознание… Такие они скорбные дела, дорогуша…
В голосе Рыльцева Лариса почувствовала торжествующие нотки. Она поняла, что он радуется смерти сватов, сильно рассчитывая на богатое наследство, которое скоро перепадет их сыну, которым он поделится и с ним.
— Скажите мне, Игнат Константинович, — тихим голосом спросила Лариса. — Почему от вас, что бы вы не делали и не говорили, исходит одна сплошная мерзость? — Ты что?! Это кто?! Что говоришь, дура? Что себе позволяешь? Думай, с кем говоришь!
— Дурой была, когда вышла за тебя замуж, развратная ты тварь, пытаясь держать себя в руках, говорила Лариса. — Впрочем, не место и не время для дискуссий. Ты порадовался смерти Кружанова… Я передам Филиппу, чтобы он перезвонил тебе… Порадуешься ещё раз, ублюдок…
— Лариса?!!! Это ты? Что за наваждение?!!! Ты откуда там взялась?! — крикнул в трубку Рыльцев, но та быстро повесила трубку. Больше он не звонил.
Филипп появился примерно через час после этого звонка.
— Как Дашенька? — спросил он мать.
— Дочка-то ничего, — пристально поглядела она на сына.
— А что не так? — насторожился Филипп.
