Ровный огонек свечи тускло осветил помещение: засыпанный уголь в одном углу, аккуратно сложенная поленница дров — в другом и деревянные стеллажи со всевозможными плотницкими инструментами. В центре сарая высвечивался люк в погреб, на котором лежал огромный чурбак для колки дров.
— Раздевайся, — предложил Сутулый ровным голосом.
— Миленькие вы мои, я же околею.
Удар в солнечное сплетение прервал его причитания. Согнувшись в три погибели и превозмогая адскую боль, он начал раздеваться.
— Достаточно, — сказал Диксон, когда мужик остался в одних трусах.
Павел зашел за спину обнаженному и связал руки. Только после этого Марат снял петлю, высвободив шею.
— Теперь побеседуем, но запомни: вздумаешь убежать, поймаем и привяжем к лестнице в погребе. Пока домашние очухаются, пока найдут — окоченеешь, — предупредил Диксон.
Михаил закивал головой, ему не терпелось узнать причину такого скотского с ним обращения. В том, что над ним издеваются неспроста, он не сомневался.
— Братья, сестры имеются? — повел допрос Диксон, как заправский следователь.
— Имеются, — с готовностью ответил Михаил, преданно уставившись на Марата и переминаясь с ноги на ногу. — Брат Костик, младшая сестра Аня, но она в Москве.
— Ты отвечай, что спрашивают, лишнего не говори, — оборвал его Сутулый.
— И старшая сестра Ира, — коротко закончил Михаил, сообразив, что от него требуется.
— Хорошо. Когда последний раз видел ее? — последовал очередной вопрос.
По тому, как забегали глазки у мужчины, налетчики поняли, что до того дошла суть их ночного визита.
— Точно не припомню, но обещаю, что верну ей деньги. Все до копейки, — поклялся Михаил. — Вы Алешкины друзья? — взяло верх любопытство.
— Сказано же тебе русским языком — тимуровцы. — Сутулый бросил такой угрожающий взгляд, от которого лицо у Михаила искривилось.
— Тим-мм-муровцы, та-аак ти-ммму-ровцы, — застучал зубами несчастный. — Ка-ка-кая м-мне р-раз-н-ница.
— То-то, — успокоился Павел.
— Мужик ты, я смотрю, сообразительный, честный. Кстати, очень хорошо поступил, что не стал юлить, а сразу во всем признался. Сейчас мы решим, когда и сколько вернешь денег, и ты можешь вернуться к семейному очагу, под теплое крылышко своей женушки, она мигом тебя отогреет, — обрадовал пленника Диксон.
— Согласен.
— Куда б ты делся, — усмехнулся Сутулый. — Короче, недельки тебе достаточно?
— Вполне. — Михаил был краток, тело его все посинело, да и страх одолевал.
— И последнее: взял три с половиной тысячи, а вернешь пять. — Марату казалось, что он поставил точку.
— Пять тысяч?
Глаза Михаила полезли на лоб, он даже перестал обращать внимание на пронизывающий его тело холод.
— А как ты хотел? — возмутился Павел. — Когда воровал, процентов не обговаривал, теперь будь добр вернуть столько, сколько с тебя причитается по нашему усмотрению.
— Воровал?! — последовало очередное восклицание.
— Как же это еще называется? — начал нервничать Диксон. — Взял взаймы в отсутствие хозяйки? Сломал замок в доме, все перевернул, забрал деньги и еще обижается, что его вором обзывают…
— Ничего я не ломал и не переворачивал, а только отнял у сестры триста двадцать рублей и те потерял.
Парни переглянулись между собой.
— Похоже, он не в курсе, — сказал Марат.
— Возможно, — согласился его напарник. — Мы ведем речь не про триста рублей, а про три с половиной тысячи. Если не врешь и действительно не брал этой суммы, значит, твоя ненаглядная женушка, не поставив твою персону в известность, сама провернула выгодное дельце.
— Зинка? — в который раз пришлось удивиться мужику.
— Ты дурачком не прикидывайся. — Марат больно взял Михаила за подбородок. — У тебя же не две жены.
Обстановка накалялась, ребята теряли терпение.
— Мишка! — крикнула Зинка и уже более тихо пробубнила: — Где тебя черти носят?
Марат все еще держал его за подбородок, когда услышал женский крик. Он поднял подбородок пленника вверх и, глядя ему в глаза, прошептал:
— Соберись и спокойным голосом пригласи сюда жену.
— Зинуль, иди ко мне, — блестяще справился со своей ролью Михаил.
— Где ты? — откликнулся голос со двора.
— В сарае.
Скрипнула покосившаяся дверь, и в тускло освещенное помещение вошла худая женщина.
— Ну и страшилище, — брезгливо поморщился Диксон и, отвернувшись, добавил: —Вот так Зинуля! Не дай бог такую при ярком свете увидеть, всю оставшуюся жизнь от тошноты не избавишься.
Зинка мгновенно оценила обстановку. Увидев обнаженного мужа со связанными за спиной руками и незнакомого парня, она быстро метнулась обратно к выходу, но наткнулась на второго, опершегося на закрытую дверь. Почувствовав, что запахло жареным, женщина прибегнула к очередной уловке и припугнула незваных гостей:
— Если вы сотворите со мной что-нибудь плохое, завтра же заявлю в отделение милиции. Найдут как миленьких, не сомневайтесь, — скороговоркой выпалила она.
— Если ты считаешь, что мы собираемся с твоим муженьком разделить его супружеские обязанности, то глубоко заблуждаешься, — не удержался и прыснул от смеха Сутулый.
— А что касается милиции, то тебе действительно стоит туда сходить и написать чистосердечное признание, — вставил свое слово Марат.
— Какое еще чистосердечное признание? — навострила Зинка свои оттопыренные уши.
— Кто обворовал Ирину Анатольевну? — задал вопрос Павел.
— Кто был соучастником? — тут же последовал вопрос Сайфутдинова.
— Куда дели деньги?
— Чем замок сбили?
Посетители повели перекрестный допрос, и вопросы сыпались один за другим, не давая возможности Зинке опомниться. Но та не потеряла самообладания.
— Хоть режьте меня, но никого я не обворовывала, — вызывающе заявила она.
— Понадобится — зарежем, — спокойно сказал Сутулый, и Зинка поняла, что тот говорит правду.
Хитроумная Зинка молниеносно сменила гнев на милость и запричитала:
— Никому не верьте, люди добрые, злые языки оговорили, опорочили имя честное. Детьми клянусь — не воровала.
— Настоящая артистка твоя ненаглядная, — сказал Павел Михаилу. — Я еще такой не встречал.
— Послушай ты, сушеная вобла, — подошел к ней вплотную Марат. — Случайно не припомнишь, где обронила свои драгоценные часики?
Женщина сморщила свой противный нос, отчего тот казался еще длиннее.
— Какие часики?
Она задрала рукав левой руки и показала новые часы с тонким металлическим браслетом, желтое напыление которого блестело даже при слабом освещении.
— Так, — многозначительно протянул Диксон и повернулся к Михаилу. — Давно у жены эти часы?
— Недавно. — У того не возникало желания врать, он лучше жены представлял, чем может закончиться неискреннее поведение.
— Опиши, какие у нее были часы раньше, — потребовал Марат.
— Маленькие такие, круглые, фабрики «Заря», с черным ремешком из кожзаменителя, — дал Михаил точную характеристику.
Диксон достал из внутреннего кармана часы, которые с большим трудом выпросил у Ирины Анатольевны, и показал их связанному пленнику.
— Эти?
— Они, — подтвердил тот.
— Ну? — Сайфутдинов сунул часы под нос Зинке как вещественное доказательство. — Теперь вспомнила, где ты их потеряла?
— Не помню, — стояла на своем женщина.
— Напрасно.
— Может, уже достаточно этой швабре доказывать? — подал голос Сутулый. — Разденем ее, как этого, — кивнул он на окоченевшего мужика, — и привяжем обоих где-нибудь во дворе. Я слышал, что на морозе лучше мозги работают. Вспомнит, все вспомнит. — Он подошел к Зинке и дернул пальто за ворот с такой силой, что отлетели две верхние плохо пришитые пуговицы.
Женщина изменилась в лице. До тех пор, пока ее не трогали, а только вели словесную перепалку, она хорохорилась. Но теперь она не на шутку испугалась и призналась во всем.
— Наконец-то, — удовлетворенно кивнул Диксон. — Вместо трех с половиной вернешь пять, срок — неделя. В милицию обращаться не советую, сама рискуешь схватить приличный срок.
— Пусть половину возвращает Наташка, я не собираюсь за нее отдуваться, — сделала Зинка неожиданное заявление.
— Вторая серия, — грустно произнес Сутулый. — Все-таки вы были вдвоем?
— С Натальей, — подтвердила Зинаида. — Женой родного брата моего мужа.
— Значит так, все внимательно слушают меня. Два раза повторять не намерен, — взял бразды правления в свои руки Павел. — Ты пойдешь с нами и вызовешь свою подельницу, — сказал он Зинке.
— Кого? — не поняла та.
— Соучастницу, — пояснил Сутулый. — А твоего муженька мы к чему-нибудь привяжем, и он останется тебя дожидаться здесь.
