8
Движение вперед на пятой позиции означает... благоприятствует необходимость возносить жертвы и моления.
«И цзин, или Книга перемен»
Перевод Ю. К. Щуцкого
Через два дня после того, как они взялись за дело Эденсора и долго раздумывали над тем, с чего лучше начать, Страйк позвонил Робин из офиса. У нее был выходной, и она только пришла в парикмахерскую. Извинившись перед стилистом, уже взявшим в руки ножницы, Робин ответила.
— Привет. Что случилось?
— Ты просмотрела все документы Эденсора, которые я прислал?
— Да, — сказала Робин.
— Я тут немного поразмыслил, и первым делом неплохо было бы раздобыть данные переписи населения, чтобы выяснить, кто жил на ферме Чапмена последние двадцать лет. Если мы сможем разыскать бывших членов ВГЦ, вероятно, нам удастся подтвердить некоторые утверждения Пёрбрайта о том, что там происходит.
— У тебя есть право доступа только к записям переписи до 1921 года, — сказала Робин.
— Знаю, — подтвердил Страйк, который просматривал сайт «Национального архива»21, — вот почему сегодня вечером я угощаю Уордла карри. Хочешь прийти? Я слил ему того идиота, который платит за все фальшивыми десятками, и в ответ он согласился попытаться раздобыть полный полицейский отчет об убийстве Пёрбрайта. И, чтобы подмаслить его, мне придется раскошелиться на хороший карри, потому что я хочу убедить его достать нам еще и данные переписи.
— Извини, я не смогу прийти, — сказала Робин. — У Райана билеты в театр.
— А, — произнес Страйк, потянувшись за электронной сигаретой. — Ладно, подумал, что стоит спросить.
— Извини, — сказала Робин.
— Без проблем, у тебя сегодня выходной, — ответил Страйк.
— Вообще-то сегодня я собираюсь подстричься, — сообщила Робин из желания показать, что она все же работает над этим делом, даже если в этот вечер ей не удастся встретиться со знакомым полицейским Страйка.
— Да? Какой цвет выбрала?
— Не знаю, — ответила Робин. — Я только что села.
— Окей, что ж, собирался еще спросить, не могла бы ты завтра вечером зайти к Пруденс. Она с радостью одолжит тебе кое-что из одежды.
«Если только у Мёрфи не окажется на завтра билетов на гребаную оперу», — подумал Страйк.
— Это было бы здорово, — сказала Робин. — Где она живет?
— Строберри Хилл. Пришлю тебе адрес в сообщении. Нам придется встретиться там, до пяти я веду наблюдение за Йети.
Обговорив с Робин детали, Страйк завершил разговор и, нахмурившись, глубоко затянулся своей сигаретой. Мысль о том, что Мёрфи покупает билеты в театр, раздражала его, потому что это предполагало опасную степень прилагаемых усилий. Спустя восемь месяцев после начала отношений полицейскому, несомненно, следовало перестать притворяться, что он предпочел бы посмотреть пьесу вместо приличного ужина с последующим сексом. Оттолкнувшись от стола партнеров, Страйк вышел в приемную, где офис-менеджер Пат что-то печатала за своим столом. Очевидно, сквозь открытую дверь она слышала часть его разговора с Робин, потому что спросила с зажатой, как обычно, в зубах электронной сигаретой:
— Почему ты называешь его Йети?
— Потому что он выглядит как снежный человек, — сказал Страйк, наполняя чайник.
Мужчина, о котором шла речь, был состоятельным владельцем компании по разработке программного обеспечения, чья жена считала, что он посещает секс-работниц. Будучи вынужденным во время последней слежки ехать вместе с ним в переполненном лифте, Страйк мог засвидетельствовать тот факт, что объект был не только чрезвычайно высок, волосат и неопрятен, но и пах так, словно последнее посещение душа для него было далеким воспоминанием.
— Забавно, как борода то появляется, то исчезает, — сказала Пат, продолжая печатать.
— Это называется бритье, — пояснил Страйк, потянувшись за кружками.
— Ха-ха, — произнесла Пат. — Я говорю о моде. Бакенбардах и всем прочем.
В сознании Страйка всплыло неприятное воспоминание о Малкольме Краузере, сидящем у костра на ферме Форджмена: рядом с Краузером стояла маленькая девочка, и он уговаривал ее погладить свои усы, напоминающие руль.
— Хочешь чашечку чая? — спросил Страйк, отгоняя мысленный образ.
— Почему бы и нет, — ответила Пат низким, скрипучим голосом, из-за которого звонившие часто принимали ее за Страйка. — Кстати, женщина из Харгривз до сих пор не оплатила свой счет.
— Позвони ей, — распорядился Страйк, — и скажи, нам нужно, чтобы она рассчиталась до конца месяца.
— Конец наступит уже в понедельник.
— А у нее миллионы.
— Чем люди богаче, тем дольше они платят.
— В этом есть доля правды, — признал Страйк, ставя кружку Пат на ее стол, прежде чем вернуться в свой кабинет и закрыть дверь.
Следующие три часа он провел, пытаясь разыскать отсутствующего отца падчерицы Штыря. За последние пять лет этот человек сменил множество адресов, но поиски Страйка в конце концов привели к заключению, что мужчина теперь использует свое второе имя, вероятно, чтобы его не разыскивали в связи с алиментами, и проживает в Хакни. Если действительно это был тот самый человек, то работал он дальнобойщиком, что, несомненно, подходило мужчине, стремящемуся уклониться от родительских обязанностей.
Отправив своему сотруднику Дэву Шаху электронное письмо с просьбой установить наблюдение за одним домом в Хакни и сфотографировать всех, кто входил или выходил из него, Страйк отправился на встречу с Эриком Уордлом.
Страйк решил, что обычного дешевого индийского ресторана будет недостаточно, чтобы задобрить друга-полицейского, которого он намеревался попросить об одолжении, связанном с переписью. Поэтому он забронировал столик в ресторане «Синнамон клаб», который находился в нескольких минутах езды на такси.
В здании ресторана когда-то была Вестминстерская библиотека, поэтому накрытые белыми скатертями столики располагались в большом просторном зале с выстроенными вдоль стен книжными шкафами. Страйк, пришедший первым, снял пиджак, ослабил галстук, заказал пинту пива и сел читать в телефоне дневные новости. Он понял, что Уордл появился, только когда тень полицейского упала на стол.
— Тут получше, чем в «Бомбей Балти», — прокомментировал Эрик, усаживаясь напротив Страйка.
— Да, что ж, в последнее время дела идут неплохо, — сказал тот, засовывая телефон в карман. — Как у тебя дела?
— Жаловаться не на что, — ответил Уордл.
Во время их первой встречи друг Страйка Эрик Уордл был по-мальчишески красив. Сейчас, хотя он все еще был хорош собой, его некогда пышная шевелюра начала редеть, и выглядел он так, словно постарел больше, чем на прошедшие с момента той встречи шесть лет. Страйк знал, что морщинки вокруг рта и глаз Уордла появились не только из-за тяжелой работы: он потерял брата, а полгода назад от него ушла жена Эйприл, забрав с собой их трехмесячного малыша.
Разговор шел в обычном русле, пока оба изучали меню, и только после того, как официант принес Уордлу пинту пива и принял их заказ, полицейский протянул через стол папку.
— Это все, что я смог разузнать об убийстве Кевина Пёрбрайта.
— Твое здоровье, — произнес Страйк. — Как поживает наш друг-фальшивомонетчик?
— Арестован, — сказал Уордл, поднимая в тосте бокал, — и, думаю, удастся уговорить его помочь нам выйти на рыбку покрупнее. Вполне возможно, что ты обеспечил мне долгожданное продвижение по службе, так что ужин за мой счет.
— Я бы предпочел, чтобы ты отплатил мне бартером, — ответил Страйк.
— Я знал, что ты забронировал это место не ради прихоти, — вздохнул Уордл.
— Давай дождемся еды, и я все объясню.
Как только они приступили к еде, Страйк попросил об одолжении, ради которого пришел: о помощи Уордла в получении доступа к записям переписи населения, недоступных широкой публике.
