Перов попробовал представить себе повзрослевшую Нину, но не смог: воображение упорно подсовывало её юное заплаканное лицо в аэропорту. Тогда она, как могла, оттягивала момент прощания, не решаясь вступить на трап, каждая ступень которого неумолимо будет отделять её от взрослого женатого человека, которым она имела несчастье так сильно увлечься!
Этот её прощальный, наполненный горечью расставания взгляд не так уж часто тревожил память Перова. Это обычно случалось после очередного жестокого скандала с женою, когда та допекала его особенно сильно. И тогда неудержимое воображение рисовало радужные картины безоблачной идеальной жизни с Ниной, смотрящей на него с подобострастной преданностью щенка, безоглядно признавшего нового хозяина своим властелином и повелителем. В этой постылой, заполненной ревнивыми скандалами жизни, никто и никогда больше так не смотрел на Перова! И ему хотелось верить, что за прошедшие годы этот наполненный преданной нежностью взгляд влюбленной в него женщины не изменился и по-прежнему устремлен в его сторону.
И все же сомнения терзали его: «Ведь Нина могла не раз влюбиться, разочароваться и вновь кем-нибудь увлечься, оставив себе лишь смутные воспоминания о мимолетном отпускном приключении. Нет, зря я все это затеял! Нельзя дважды войти в одну и туже реку! А вдруг все-таки можно?!»
И всю дорогу до Санкт-Петербурга Перов переходил от отчаяния к спасительной надежде на успех предпринятого им путешествия. Иногда ему хотелось выскочить из поезда и поехать назад к ненавистной Елизавете. И он ловил себя на мысли, что такой вариант кажется ему вполне возможным: «Уж лучше привычный ужас постоянных скандалов, чем пугающая неизвестность новой жизни с почти совсем неизвестной мне женщиной».
Когда за окнами показались пригородные строения и поезд замедлил ход, Перов ещё и сам не знал, на что сможет решиться. Выйдя на серый асфальт перрона, он достал записную книжку, и ещё раз сверил адрес.
«А может быть я зря все это затеял? Поброжу весь день по городу, схожу, как мечталось, в Эрмитаж или Русский музей, а вечером уеду. И никаких последствий, способных осложнить мою жизнь. К тому же я в случае неудачи рискую испортить воспоминания о единственном удачном в моей жизни любовном приключении. А все-таки интересно узнать, насколько точны были мои мечты все эти годы постоянных конфликтов и выяснения семейных отношений. Я поеду к Нине, и будь, что будет!»
Таксист, услышав названный адрес, сердито к нему повернулся:
— Это же совсем рядом с вокзалом!
— Ничего, я заплачу, сколько скажешь. Не блуждать же мне по незнакомому городу.
— Впервые у нас?
— Нет, в третий раз. Когда-то в юности ещё ребенком привозили сюда родители, потом лет десять был здесь в краткосрочной командировке, и вот вновь приехал!
— По делам фирмы?
— Нет, жениться!
— Ну тогда я поеду медленно: может быть по дороге раздумаешь!
И таксист весело рассмеялся собственной шутке.
Вновь сомнения охватили Перова и он с трудом удержался, чтобы не потребовать везти его обратно к вокзалу.
Машина остановилась недалеко от канала возле серого невзрачного здания.
«Так вот где она живет, а в моем воображении рисовалось здание с колоннами и изображением мифических атлантов, поддерживающих незримые, но тяжелые небеса. Очередная моя глупость! Что ждет меня там за обшарпанной дверью подъезда?»
Наконец, решившись, он взялся за поблескивающему потемневшим металлом ручку и потянул тяжелую дверь на себя. И под жалобно-недовольный скрип ржавой пружины Перов шагнул в полутемный проем дурно пахнущего подъезда…
Через полчаса Перов сидел в уютной комнате и удовлетворенно наблюдал как молодая женщина со счастливой улыбкой суетливо выставляет на стол нехитрое угощение. «Немного, конечно, располнела и взгляд уже не прежний безмятежный, а с явным налетом грустного разочарования. Но по-прежнему привлекательна детская беззащитность, проглядывающая вопреки желанию создать видимость многоопытной, знающей себе цену женщины».
Внезапно Перов ощутил сильное физическое влечение к гостеприимно хлопочущей хозяйке. Но не зная, как она воспримет его порыв после долгой разлуки, с трудом преодолел желание, не медля, заключить её в свои объятия. Он достал из спортивной сумки, предусмотрительно захваченную тяжелую, похожую на снаряд бутылку шампанского: Это полусладкое, как ты любишь.
И Нина, вспыхнув от радости, не удержалась, шагнула ему навстречу и погладила нежно по щеке: Не забыл, как я мечтала в турпоходе именно о таком.
— Я все помню до мельчайших деталей. И как только у меня в последнее время начались с женой серьезные неполадки я приехал сюда к тебе. Скажи, ты свободна или у тебя кто-то есть?
— Если бы у меня были с кем-нибудь серьезные отношения, разве я тебя пригласила остаться на ужин?
«Она не только дает понять, что свободна, но и подчеркивает свою непоколебимую верность тому мужчине, с которым в данный момент близка. Значит в голове уже строит планы длительных со мной отношений».
И предчувствие физической близости с женщиной, искренне желающей быть именно с ним в эту ночь, горячило его воображение, рисуя греховные картины страстного сближения.
«Но отчего она так нервничает, все время посматривая тревожно на дверь и напряженно прислушиваясь с долетающим сюда на второй этаж звонким ударом входной двери подъезда».
— Ты кого-нибудь ждешь? — не выдержал Перов.
— Нет, что ты?! Конечно, нет! Просто надо тебе сразу сказать. За это время многое изменилось: у меня был мужчина. Пил он сильно и уже год как мы расстались. Но иногда внезапно Павел приходит сюда и умоляет простить его. Хоть и жалею, но гоню: все равно с ним никакого толку не будет. В нетрезвом виде Павел начинает скандалить, угрожать убийством. Он у меня псих и запросто может пустить в ход нож.
«Нина сказала „он у меня“ и это означает, что она как женщина, привязана к этому нервному типу гораздо сильнее, чем сама думает».
И ревность безжалостно кольнула его в сердце. Но он тут же сумел её отогнать: «Как бы то ни было, но сейчас Нина со мною и желает, как и я момента физического сближения. А это главное».
И Перов, окончательно отгоняя призрак незримо присутствующего соперника, встал из-за стола, и шагнул навстречу Нине, сразу и безропотно позволившей заключить себя в объятия. Они оба остро предчувствовали неминуемое приближение мгновения, когда кроме них двоих никого не останется ни в этом доме, ни в этом городе, ни во всем безбрежном мировом пространстве. Долгий страстный поцелуй заставил их на миг отрешиться от всего земного. И влекомая сильными мужскими руками к кровати Нина лишь попросила отсрочки: Давай сделаем все по-людски, как в нормальной семейной жизни: разденемся и ляжем в постель. Подожди я разберу.
«Как раз „как в нормальной семейной жизни“ мне и не хотелось провести эту ночь. Я нуждаюсь в страсти, озарении, способных стряхнуть и смыть с меня все лишнее, наносное, неискреннее, накопившееся за эти годы!» — недовольно подумал Перов. Но послушно отодвинувшись от женщины, стал поспешно срывать с себя одежду, наблюдая как Нина аккуратными ловкими движениями застилает кровать свежей простыней. Раздевшись, он юркнул под одеяло. Нина погасила лампочку, но в комнате от рассеянных лучей уличного фонаря было достаточно светло и он приготовился с удовольствием наблюдать как будет разоблачаться женщина, обнажая самые сокровенные тайны своего красивого молодого тела. Это медленно плавное раздевание всегда сильно его возбуждало. Но внезапно, оставшись в одной рубашке, женщина повернулась к нему и хрипло сказала сдавленным от волнения голосом:
— Прошу тебя, Сергей, отвернись. За эти годы я отвыкла от тебя и стесняюсь. Дай мне время вновь ощутить себя близким тебе человечком.
Перов нехотя повернул свое лицо к стенке. Доносившиеся до него шорохи движений женщины будоражили фантазию и возбуждали не менее, чем зрительные впечатления. Наконец одеяло откинулось и абсолютно обнаженное женское тело легло рядом с ним. Повернувшись, и проведя обеими руками по сразу непроизвольно сжавшемуся телу партнерши, он физически ощутил трепет её учащенно бившегося сердца, и поспешно заключил в объятия, желая взять на себя часть её волнения и тревог. И словно прочитав и поняв его порыв, благодарная женщина всецело вверилась воле так внезапно выплывшего из небытия когда-то сильно любимого ею мужчины.
Ночью Перов спал плохо. Радостное возбуждение физической близости сменилось вновь мучительными сомнениями. Он знал по горькому опыту как быстро улетучивается и исчезает безвозвратно первая радость сближения: «А что потом? Хочу ли я действительно бросить все в Москве и переехать сюда в Санкт-Петербург? Смогу ли я устроиться здесь?»
Долгие тягостные размышления на эту тему не оставляли его и вдруг он понял, что его беспокоит на самом деле: «Я не могу вот так просто взять и уйти от своих повзрослевших, но по-прежнему требующих внимания детей и Елизаветы. Странно, гулять и изменять ей все эти годы не считал зазорным и не чувствовал никакой вины. А вот теперь, когда надо решиться на изменение судьбы я вдруг понял, насколько к ней привязан! Неужели я все ещё люблю женщину, мстя которой бегал за каждой встречной юбкой. Странно! Но мне все же надо что-то решать. И как идти на попятную, если сегодня ночью в порыве страсти я успел слишком много наговорить и наобещать ставшей мне вновь близкой Нине? А, ладно, завтра будет видно, что делать дальше».
