– Лады, подскажу. Но учти – бабки Крапленого поделим пополам.
– Ну ты и!.. – вскинулся было в злобе Михей.
Но тут же и притих под острым взглядом брата. Что поделаешь, свобода и жизнь стоят дорого…
– Звони[28]… – буркнул Михей сумрачно.
Дом вспыхнул неожиданно и горел, как факел. Заполыхал он среди бела дня, когда солнце забралось уже довольно высоко и успело подсушить остатки зловонных луж в пустынных переулках окраины. Перепуганное воронье кружило, галдя над захламленной мусором рощицей, искры роями взмывали в небо и падали на подворья, на крытые рубероидом крыши соседских халабуд. Немногочисленные в эту пору дня жители, в основном дети малые и старики, в полной растерянности пытались спасти свой немудреный скарб и домашнюю живность, запертую в хлевах – они тоже вот-вот могли загореться. Но людям повезло – пожарные, на удивление, прибыли вовремя, чтобы не дать распространиться огню дальше.
Дом спасти не удалось…
– Виктор Михайлович, зайди ко мне…
Хрипловатый голос Храмова, усиленный мощным динамиком переговорного устройства, заставил Тесленко вздрогнуть. В этот момент капитан в полном одиночестве сидел в своем кабинете, погруженный в безрадостные думы. Полковник был в служебной командировке почти неделю и только сегодня вышел на работу. Мысленно послав его ко всем чертям, Тесленко поплелся на очередную выволочку. В том, что он получит приличный втык, у капитана сомнений не было. Дело по-прежнему разваливалось на мелкие кусочки и слепить их Тесленко был не в состоянии.
На первый взгляд все казалось простым и не требовало особых мудрствований. Но когда нужно было принимать какие-либо решения, капитан чувствовал, как тупеет на глазах.
Ко всем событиям не хватало какого-то ключа, зацепки, откуда можно было двигаться дальше, чтобы построить логически завершенную картину преступлений и, наконец, добраться до логова Крапленого. Капитан невольно дивился неожиданно проявившимся способностям весьма недалекого вора-рецидивиста так ловко прятать концы в воду. Он интуитивно почувствовал, что за Крапленым кто-то стоит. И этот человек явно был преступником незаурядным…
– Доложи-ка мне обстановку, – сразу приступил к делу Храмов.
– Ничего нового… – замялся Тесленко, не решаясь присесть – полковник даже головы не поднял от бумаг, разложенных перед ним на столе.
Затем капитан все-таки сел, стараясь не скрипнуть стулом.
– Эти слова я от тебя слышу уже, по-моему, в сотый раз, – недовольно сказал Храмов. – Не часто ли повторяешься? Что там у тебя есть по Федякину?
– Согласно заключению экспертов, Федякин убит, – сухо отчеканил неожиданно разозлившийся
Тесленко.
– Имитация?..
– Да. Попытка имитации, если быть совершенно точным. Очень непрофессиональная, кстати.
– Собственно, как ты и предполагал…
– Именно. Выяснилось, что кто-то незадолго до появления Федякина в доме пробрался в сарай для дров, находившийся в саду. Там остались следы, правда, не очень выразительные и мало пригодные для идентификации, и сигаретный пепел. Окурков не нашли.
– Я так понял, что там был не один человек…
– Двое или трое, сказать трудно. Но явно не один.
– Это их ждал Федякин?
– Нет. Ждал женщину, это уже можно считать фактом.
– Приманка?..
– Не исключено. По показаниям соседей, Федякина не раз видели вместе с миловидной женщиной лет тридцати. И в день убийства она приходила к Федякину, как раз в обед. Хотя свидетель, глубокий старик, не совсем в этом уверен, так как женщина, похоже, пыталась скрыть свое лицо под косынкой и была одета неброско, по-простецки, не так, как всегда. Старик узнал ее по походке. Вроде бы узнал…
– Старик видел, как она заходила в дом к Федякину?
– Не видел. Но куда она еще могла направляться? Дом Федякина на отшибе, дальше пустырь, пахота. Кроме того, шли дожди, а туда и в сухую погоду охотников пройтись найдется мало.
– Но ведь Федякин был вооружен.
– Был. Потому они и послали эту женщину, чтобы отвлечь его внимание.
– Что говорят эксперты?
– Во-первых, на кистях рук Федякина обнаружены – правда, слабые – следы пальцев.
– Держали за руки?
– Похоже. Вот только неизвестно зачем… Здесь есть некоторые предположения…
– Это позже. Что дальше?
– Во-вторых – поза убитого. Пришлось провести следственный эксперимент, чтобы доказать, что тело должно лежать несколько иначе. И последнее – огнестрельная рана. Судя по траектории выстрела, пистолет должен был находиться в совершенно неестественном положении для данного случая – почти перпендикулярно кисти руки.
– Понятно… Словесный портрет женщины вы подготовили?
– Не только. Смонтирован и фоторобот. Женщину видели многие, так что ее изображение должно быть очень близоко к оригиналу.
– Ну что же, это удача.
– В какой-то мере…
– И это все?
– С фотороботом работаем, пока результатов нет. И еще одно – при обыске Федякина в его карманах обнаружено несколько использованных автобусных билетов двадцать седьмого маршрута.
– Рябушовка?..
– Точно. Поэтому решили отработку фоторобота начать именно с этого района.
– Логично. Есть еще что-нибудь примечательное по нашему ведомству?
– Да как сказать… в общем, ничего особенного. Я бы даже сказал, что уж больно тихо стало.
Подозрительно тихо. Правда, нам сообщили из райотдела, что позавчера исчез их участковый Сушко. Просили помочь в розысках.
– Не нашли?
– Пытались. Как сквозь землю провалился.
– Где это случилось?
– На Рябушовке. Разбирался там с каким-то пьянчугой…
– Стоп-стоп… Говоришь, на Рябушовке? Опять Рябушовка. Странно… Сушко получил фотографии наших «клиентов»?
– Конечно. Как и все остальные участковые города. Вы думаете…
– Конечно же, черт его дери! Ведь Рябушовка входит в район поиска «малины» Крапленого.
– Значит, Сушко уже нет в живых…
– Несомненно. В этом я почти уверен. Похоже, что мы не ошиблись в наших предположениях. Хотя от этого не легче…
– Что теперь?
– Позвони в райотдел, дай ориентировку. Пусть подключат всех оперуполномоченных. Время не ждет, нужно работать по горячим следам…
В это время зазвонил телефон.
– Слушаю, Храмов. Да, здесь. Тебя… – протянул полковник трубку капитану.
Звонил Мишка Снегирев. Глядя на внезапно изменившееся лицо Тесленко, полковник спросил с беспокойством:
– Что случилось?
– Разыскали эту женщину… – тихо ответил капитан, укладывая трубку на рычаги.
– Ну и прекрасно.
– Не очень. Ее дом уже догорает… Видимо, вместе с хозяйкой. Поджог. Опять мы опоздали. И опять концы в воду… Вот паскудники! – не сдержавшись, выругался Тесленко.
– Кто она?
– Баркалова Зинаида Геннадьевна, двадцати семи лет, незамужняя. Живет… извините – жила одна.
– Проверь, не проходит ли она у нас по картотеке.
– Уже проверено. Снегирев постарался. Нет. Разрешите, я поеду туда вместе с опергруппой?
– Поезжай…
Когда к дому Баркаловой подъехала машина опергруппы, пожарные уже скатывали рукава.
– Жертвы есть? – спросил Тесленко у немолодого, закопченного до черноты пожарного.
– Бог его знает, товарищ капитан, – устало махнул тот рукой. – Нужно разбирать. Сгорело дотла…
Подхватив багор, пожарный неторопливо пошел к груде дымящихся бревен.
Подбежал возбужденный Снегирев. Его пиджак напоминал решето – был весь в дырках от прожогов.
– Что, пожарным помогал? – едко спросил расстроенный Тесленко. – Где баба с веником, там и черт с помелом. Ты в своем амплуа – каждой дырке затычка.
– Я помог тут… маленько… – обиделся Снегирев. – А что делать? Горело ведь…
– Ладно, шустряк. Ты мне скажи, где Баркалова?
– Соседи говорят, что сегодня она из дому не выходила. По крайней мере, ее не видели.
– Значит, она там, – не то утвердительно, не то с вопросительной интонацией сказал Тесленко, глядя пустыми глазами на Мишку.
Снегирев счел благоразумным промолчать.
Обгоревший до неузнаваемости труп Зинаиды Баркаловой был извлечен из-под обуглившихся останков ее дома только под вечер.
Среди чахлых прошлогодних кустиков травы, которую весенние дожди еще не успели как следует отмыть от пыли и хлопьев сажи, синели крохотными озерками первые цветы. Невесть каким образом появившиеся здесь, среди угрюмых приземистых бараков зоны, они облюбовали пригорок почти у самой колючей изгороди.
Проломив тонкую скорлупу мусора, цветы упрямо тянулись навстречу робким солнечным лучам, прорывающимся сквозь грязно-сизые завитки утреннего тумана.
«Сон… Сон-трава…» – вспомнил Костя, как называла эти цветы мама.
