Светка всхлипывала и что-то там лепетала в свое оправдание, а Егор насторожил уши, ловил каждое слово ее «гостей». Другую девку выбрал – это еще одно лыко в строку, вернее, в пользу последней версии: лишь самые близкие знали об этом треугольнике: он, Вика и Светка. И один уже мертв, второй – кандидат в покойники, а вот третий, четвертая…
– Пошли! – донеслось глуховато из коридора. – Зря прокатились.
– Долго ехали! – выкрикнула вдруг Светка. – И вы должны мне заплатить, хотя бы половину!
Голоса примолкли, слышно было, как бубнили несколько человек, но Егор к торгу не прислушивался. Выждал, когда захлопнется входная дверь и звякнет цепочка, вывалился из своего укрытия и стащил с головы легкую пеструю тряпку, швырнул Светке в лицо. Та попятилась, подхватила накидку, скомкала и сказала почему-то шепотом:
– Все, ушли. Я сделала все, как ты сказал…
– Тебе заплатили? – Егор поставил «стечкина» на предохранитель и убрал в кобуру. Светка следила за каждым его шагом, глуповато улыбнулась и вытаращила глаза:
– Нет, ну что ты глупости говоришь, какие деньги…
Врала она при этом или нет, Егору было все равно. Он вытащил пачку купюр, отсчитал сколько договаривались и кинул деньги на стол. Светка мигом подобрала их, сложила аккуратной стопочкой, сжала в кулаке. И пошла следом за Егором в коридор, бормотала в спину:
– Ты прости, что так получилось… Но я живу одна, помочь некому, зарплата маленькая, а деньги всегда нужны… Я в Париж хотела съездить, у нас все на работе уже по два раза были, а я нет… Ты звони мне, хоть иногда, я правда скучала, правда…
Егор повернулся, и Светка едва не врезалась в него, застыла напротив и вдруг разревелась, да так натурально, что у Егора сердце сжалось. Выглядела она сейчас неприглядно – волосы растрепались, прилипли к лицу, тушь размазалась под глазами, помада облезла. Егор взял Светку за плечи, поцеловал ее в растрепанную макушку и прошептал:
– Ничего, все ошибаются. Прости меня.
Развернул ее, втолкнул в ванную и захлопнул дверь. И, пока Светка соображала, в чем дело, придвинул к двери тумбочку, поставил ее на задние ножки, и та уперлась в стенку напротив.
– Сволочь! – орала и колотилась в дверь Светка. – Скотина, дрянь! Выпусти меня сейчас же, я в полицию позвоню! Скажу, что ты меня изнасиловать хотел!
– Размечталась! – крикнул в ответ Егор. – Ты лучше заткнись и сиди тихо или деньги отберу. Я тебя выпущу, но попозже.
Светка поорала, подергалась еще немного и затихла, потом полилась вода, потом Егору стало плевать. Он проверил замки на входной двери, понадежнее пристроил тумбочку и пошел в комнату, разулся и плюхнулся на диван, положил «стечкина» по подушку, накрыл его ладонью. Прислушался, но из ванной не доносилось ни звука – Светка то ли смирилась, то ли заснула после выпитого и стресса, но молчала, вода тоже не лилась. Глаза слипались, сон навалился враз, точно налетчик из-за угла, и даже мысли куда-то подевались. Егор отключился моментально, а проснулся, как хотел, в половине шестого утра. Поглядел в окна, но ничего подозрительного не углядел, лишь череду вымокших под ночным дождем машин, ранних прохожих и собачников. Собрался и вышел в тихий темный коридор, постоял у двери ванной, прислушиваясь, но там было тихо – перебравшая накануне алкоголя Светка, похоже, крепко спала. Егор поставил тумбочку на место и выскочил на площадку, сбежал на один пролет вниз, снова глянул в окно и вышел из подъезда, держа руку на рукояти «стечкина» в расстегнутой кобуре. Но обошлось, все по-прежнему было тихо, и Егор, ежась от утреннего холодка, пошел через полупустой еще город на кладбище.
Шел задворками и огородами, часто оглядывался, петлял, но слежки за собой не заметил. Топал больше часа и слегка взмок, когда пришла пора сворачивать с проспекта на дорогу, что вела в царство мертвых. Идти пришлось немного в горку, Егор свернул на обочину, а потом и вовсе перепрыгнул канаву и оказался в негустом кустарнике. И не зря шифровался – еще издали он заметил у закрытых пока кладбищенских ворот две темные иномарки. Рядом никого не было, Егор постоял за ветками и отступил, прошел немного правее, легко перемахнул ограду и оказался на кладбище.
Сразу стало тише, тут даже вороны орали не так нагло. Почему-то появилось ощущение липкого тумана, осевшего на кожу, Егор машинально вытер рукавом лицо и направился к воротам. И пока топал, все вертел головой по сторонам, за каждым деревом, каждым памятником ему чудился преследователь. Тогда пальцы сами собой сжимались на рукояти «стечкина», Егор замедлял шаг, но видение оказывалось лишь игрой воображения и поднимавшей голову паранойи.
– Свихнуться можно. – Егор выдохнул облегченно, когда в очередной раз вместо человека разглядел справа старый большой памятник: раскрытая мраморная книга на позеленевшем от времени постаменте. Раньше Егору тут бывать не доводилось, кладбище было очень старым, еще с царских времен. Отца и мать он хоронил на другом, на границе города и заброшенных полей, а Павлову предстояло упокоиться здесь, рядом с могилой деда – ради такого случая местные власти сделали исключение. Во всяком случае, еще позавчера все обстояло именно так, и, судя по машинам у ворот, все осталось в силе, Павлова похоронят здесь.
Егор вернулся к раскрытой книге, присел на оградку – через негустую растительность отсюда отлично просматривались ворота и парковка за ними. Машины стояли на месте, рядом с одной прогуливался степенный, плотного сложения юноша и зорко поглядывал по сторонам. Потом наклонился к передней дверце, переговорил с кем-то и поднес к уху мобильник.
Егор выругался вполголоса и торопливо перекрестился – негоже ругаться среди могил. И все же злость на самого себя, на свое бессилие захлестнула на миг по самую макушку – попрощаться с Павловым ему не дадут. Придется просто смотреть издалека, точно вор или посторонний, праздный зевака, что от нечего делать забрел на кладбище и таращится на чужое горе. Егор снова ругнулся, мысленно попросил прощения у мертвых и кое-как угнездился на уголке поросшей мхом низенькой лавочки у подножия неизвестно чьего памятника с книгой. Сидел и смотрел то меж двух неохватных берез, то правее, в сторону ворот, сидел и ждал, пока солнце не начало припекать макушку, пока створки ворот не разошлись в стороны, а на дорожке появилась процессия. Егор сорвался с места и побежал к дорожке, затормозил уже в последний момент, когда едва не нарвался на молодого человека, что равнодушно глядел на толпу, шедшую за гробом, и с интересом – по сторонам. Егор пригнулся за покосившейся деревянной пирамидкой со звездой на верхушке, выждал, когда юноша отойдет подальше, привстал и принялся разглядывать процессию.
Впереди четверо несли матово блестящий темный закрытый гроб, следом шел Юрка в черном, криво сидящем на нем костюме и черных очках. Исхудавший до костей, он брел, еле переставляя ноги, едва не падал, с трудом, точно непосильную тяжесть, держал букет белых хризантем. Рядом шла вдова Павлова, Юркина мать, тоже вся в черном, ее под руку вела какая-то незнакомая Егору женщина. Юрка таки запнулся, едва не налетел на отцовский гроб и чудом удержался на ногах. У Егора аж сердце сжалось, он мигом вспомнил себя, как сам шел за отцовским катафалком, как воротило от запаха цветов, как болела и кружилась голова и как он ждал, когда все закончится. Юрку подхватил кто-то из толпы, и Егор узнал одного из сотрудников «Разборки». Следом шли директор и Гришина, потом еще люди, и почти всех Егор знал – они работали на него. Увидел Матвееву, она вытирала глаза платочком и шла с краю процессии, рядом топал еще один то ли конвойный, то ли соглядатай.
Егор подошел еще ближе – ему показалось, что в толпе он видит Вику, и все хотел убедиться, что ошибся. В толпе еще раз показался знакомый профиль под черным платком, Егор потерял осторожность, подошел еще ближе, и тут конвойный обернулся. Сбавил шаг, остановился, недоуменно поглядел на Егора, но непонятно, заметил или нет – в парня вцепилась потерявшая равновесие Матвеева, буквально повисла на нем, охая – то ли ногу подвернула, то ли того гляди в обморок грянется. Выяснять, что там у нее такое приключилось, Егор не стал, отбежал в заросли, кляня себя за собственную дурь, и теперь смотрел процессии вслед. Парень отцепился от Матвеевой, стоял в сторонке и куда-то названивал. Ловить тут было уже нечего, и Егор побежал к забору, нашел подходящее местечко, перебрался на ту сторону и оказался в лесополосе. Она вела вдоль шоссе, переходившего в центральный проспект, но в город Егор пока не торопился. Шел неспешно меж молодых шумных березок и прикидывал, как быть дальше. Первым делом – жилье, этот вопрос при наличии денег можно решить за полчаса, так что особых сложностей не предвидится. А если немного переплатить, то хозяев не заинтересуют и документы постояльца, так что задачка так себе, средней сложности. А вот что дальше, вернее, не так – с чего все началось…
