— Понял, — здраво сказал Ник.
— Ну и хорошо. Теперь пошёл.
Ник Карран развернулся и твёрдой походкой двинулся на выход, не обращая внимания на тупорылые оружейные дула, всё ещё направленные в его сторону.
Как бы там ни было, Нилсен не был столь спокоен. Он немного оклемался, хотя его лицо всё ещё сохраняло печать боли, сломленной гордыни и ярости.
— Ты сам себе подписал приговор, Стрелок! — заорал он в спину Ника. — Слышишь? Ты теперь вне игры! Считай, что тебя уже вышибли из департамента, даже если это и будет моим последним делом! Ты — вне игры!
Ник, казалось, не слышал слов взбешённого копа, а если и слышал, то уж не подавал вида.
Чтобы облететь весь департамент, новости о схватке между Ником Карраном и Нилсеном не потребовалось много времени. Копы любят слухи, как никто другой. Гас Моран был встревожен, когда узнал о происшедшем. Одно дело затеять междоусобицу с другим полицейским — пускай он хоть и высшего ранга, вроде Толкотта, — и совсем другое дело настроить против себя всю Внутреннюю службу. Если парни из Внутренней службы захотят, то они, без сомнения устроят тебе невыносимую жизнь. Это их работа — вышвыривать копов со службы. И Ник после своих предыдущих выходок уже оказался на очень тонком льду. А сейчас, похоже, ему осталось сделать один-единственный, последний шаг, чтобы провалиться в холодную воду расследования случившегося.
Гас догнал Ника, когда тот выскочил из здания и понёсся на стоянку автомобилей. У Морана не было сомнений, куда отправился бы нормальный коп после столкновения с Внутренней службой, — в любой ближайший бар, за исключением «Тен-Фор». Но с такой сумасшедшей собакой, каковой являлся Карран, не было абсолютно никакой уверенности, куда он направится после происшедшего.
— Ник! Ник! Обожди! — К тому времени как Гасу удалось догнать своего напарника, он уже задыхался от одышки и еле волочил ноги — прямой результат слишком большого количества выкуриваемых сигарет и выпиваемого пива, — Что за дьявол происходит вокруг, сынок? Здание управления шумит, как встревоженный улей, все говорят, что ты пытался убить Нилсена, Да к тому же прикончить его голыми руками. Тебе надо бы либо всё-таки следить за своим нравом, либо не вылезать из ванны с горячей водой.
Ник глубоко вздохнул. Он не мог сердиться на Гаса Морана. Тот был единственным человеком в департаменте, который действительно беспокоился о нём.
— Да ладно, не принимай это близко к сердцу. Ничего серьёзного не произошло. Со мной всё будет о’кей.
Гас Моран уныло покачал головой:
— Нет, сэр, He-а, не будет с тобой «всё о’кей». И ты прекрасно знаешь это, да и я знаю. Им очень захочется прибрать к рукам твой значок.
— Что ж, может, им это и удастся.
— Ник, ты не должен этого допустить.
Плечи Каррана тяжело опустились, его захлестнули усталость и безысходность:
— Я не осознаю, что делаю. Всё, что я знаю, так это то, что я последний дурак и слишком утомлён всеми этими играми.
Гас только улыбнулся ему своей кривой усмешкой:
— И ты знаешь, что? Из того, что я слышал, я понял, что ты убедительно продемонстрировал то, о чём говоришь.
— Она знает, Гас.
Не было необходимости уточнять, кто «она». Они оба знали, что Кэтрин Трамелл приносит одни только неприятности.
— Знает? Что знает? Она только забивает тебе мозги, сынок. Позабудь об этом.
— Она знает, где я жил. Ей известно, как я жил. Она внутри моей головы. Она ходит по моим следам, и я уже почти готов для неё.
— Что между вами происходит?
Какое-то мгновение Ник Карран боролся со своими страхами и страстями и висевшими над ним чарами Кэтрин Трамелл. Задолго до того, как он осознал это, она оказалась под его кожей, раздражая, подтачивая что-то в глубинах его души. Он пожал плечами и почти улыбнулся:
— Не знаю. Я даже не знаю, что за галиматья происходит со мной.
— Но что-то, что-то ведь происходит?
— Угу. Вот именно — что-то.
Гас Моран обнял свободной рукой плечи своего напарника:
— Ну и чёрт со всем этим. Возьму-ка я свободный день. И позволь мне угостить тебя выпивкой.
— He-а, не надо. Мне надо бы куда-нибудь пойти и всё хорошенько обмозговать.
— Только не надо для этого ехать в Стинсон. Не надо, Ник.
— Да нет, не беспокойся. Не буду.
Ник собрался уходить.
— Эй, сынок, сделай мне одолжение.
Ник остановился и наполовину обернулся к своему напарнику:
— Всё, что в моих силах, Гас.
— Будь осторожен.
Ник Карран улыбнулся:
— Ну, почти всё, что в моих силах, Гас. Но только не это.
Моран усмехнулся:
— Угу. Вот это я и имел в виду. Знаешь, Ник, с тобой происходит нечто, что я никогда не предполагал, что может случиться.
— Правда? И что же это?
Гас Моран широко улыбнулся:
— Твоя иррациональность. Она становится слишком очевидной.
Звуковая дорожка взорвалась истерическим смехом, веселясь до конвульсий над чем-то происходившим на экране телевизора Ника. Он сидел в кресле перед приёмником, задумчиво уставившись на разворачивающееся на экране действие «сит-ком»[10]. В руке у него, как у маленького ребёнка, была зажата бутылка «Джека Даньслза», в зубах — сигарета. Пепельница на подлокотнике кресла была с верхом наполнена окурками, бутылка к тому времени — полупуста.
Со стороны могло показаться, что Ник пристально следит за действием шоу, с трудом врубаясь в сложные перипетии сюжета, как будто оно было зарубежным кинофильмом с субтитрами, а не получасовой программой с солёными шутками и записанным на плёнку шумным весельем в зале. Действительность состояла в том, что он вовсе не следил за происходящим на экране. Он никогда не смог бы вам объяснить, что именно вызывало за кадром такую бурю смеха. Он не знал даже, как называлось это шоу — так глубоко он был погружён в свои думы.
Будто ослабляющий яд Кэтрин Трамелл впрыснула себя саму в его кровь, оккупировав с этими потоками все частицы его тела. Его замешательство, его дезориентация в окружающем напоминали лихорадку; он с кристальной чёткостью, как наяву, но в то же время и с фантастической дымкой нереальности представлял себе живописнейшие картины. Он видел себя, занимающегося с ней любовью, страстной и нежной. Он видел себя, убивающего её, хладнокровно стреляющего в неё из своего револьвера тридцать восьмого калибра. Он видел себя сразу в двух ипостасях…
Он не отдавал себе отчёта, как долго кто-то колотил в его дверь, и с трудом смог пошевелить мускулом, услышав окликавший его голос Бет Гарнер:
— Ник. Ник! Я знаю, что ты там. Открой, пожалуйста, дверь.
Карран бросил взгляд на дверь, будто он мог увидеть женщину сквозь толщь дерева.
— Уходи, Бет! Я смотрю своё любимое шоу.
— Ник? Ну, пожалуйста.
— Я не хочу видеть тебя, — грубо ответил он.
За дверью на некоторое время воцарилось молчание, и он уже подумал, что она просто-напросто ушла. Затем послышался звук, издаваемый поворачивающимся в замке ключом. Дверь распахнулась — в проходе стояла испуганная и возбуждённая Бет.
— У меня всё ещё существует ключ, — произнесла она. Она продемонстрировала ему ключ, будто не надеясь, что он ей поверит.
Ник Карран в очередной раз затянулся сигаретным дымом. Сигарета прогорела до самого фильтра и стала обжигать ему руки.
— Я же сказал тебе, Бет, что не хочу тебя видеть. — Он достал из пачки очередную сигарету и прикурил её.
— Положи ключ и уходи отсюда.
Но даже у Бет Гарнер иногда кончается терпение. Она швырнула кольцо с ключом к его ногам.
— Да будь ты проклят, Ник! Ты не смеешь гнать пеня! Слишком далеко зашли наши отношения, слишком долго ты мной обладал.
Он хладнокровно встал, осторожно отставил в сторону бутылку и поднял кольцо с пола.
— Я не обладал тобой, Бет. Точно так же, как, впрочем, и ты не обладала мной. Десять или пятнадцать раз — а что это такое? — мы залезали с тобой в постель.
— Я и не звала, что ты ведёшь счёт, — неожиданно сказала она.
— Не льсти себе, Бет. Это никогда не было таким запоминающимся, чтобы потом можно было испытывать чувство глубокой признательности.
Её глаза сузились и засверкали ненавистью как факел:
— Иногда я тебя действительно ненавижу.
Ник улыбнулся, хотя в глазах его не было и следов веселья:
— Неужели? Ну, тогда почему бы тебе не найти себе какого-нибудь дружелюбного психотерапевта и избавиться от части своей враждебности? Смотри, если ты освободишься от своих проблем, то сможешь избежать трагедии.
— Трагедии? Чёрт возьми, о чём ты?
— Может, ты и поймёшь когда-нибудь… до того, как в твоей постели от скуки помрёт очередной мужик.
Бет вздрогнула как от удара. Его преисполненные яда, отвратительные слова на мгновение будто повисли в воздухе между ними, прежде чем вспыхнуть и. сгореть как сгусток газа.
