Так, ладно. Теперь его вдруг выпускают. Тоже удивительное дело – то засадили непонятно за что, то вдруг выпускают. Кончает с собой прокурор, который его, можно сказать, и засадил. Очень интересно.
В тот же день, когда Варяг отправляется в Москву, потерпел катастрофу самолет, вылетевший сразу за московским рейсом. Может, хотели взорвать самолет с Варягом, да лопухнулись? Варяга-Игнатова в последний раз видели в Шереметьеве – в газетах были фотографии, а потом он сгинул.
Как не было человека!
И вот на тебе – обнаружился! Двух ментов угрохал. Смех, да и толью! Зачем, спрашивается, Варягу лезть на ментов – мало, что ли, у него надежных киллеров? И тут Сержанта точно кольнуло: он ведь и сам когда-то был Варяговым стрелком.
Сержант был так поражен прочитанным, что опять схватил «Панораму» и еще раз пробежал глазами заметку. Ой, что-то тут нечисто! Бред какой-то. Хотя…
Сержант вскочил и нервно заходил по комнате. Нет, не бред.
Даже здесь, в Лос-Анджелесе, находясь за тысячи километров от России, он внимательно следил за происходящими «там» делами. Над ним даже Лидия посмеивалась: ей этот его интерес к России был непонятен. Сама она, прибывшая шесть лет назад на Брайтон-Бич с мамой-папой-братьями-племяшами, давно уже забыла родную Одессу. И ее родственнички, оборотистые одесские умники, тоже вроде бы не особенно тосковали по родине. Сержант умом понимал, что она права: в самом деле, чего уж там – Россия далеко, он тут пустил корни, вон дом приобрел – хоть и куплен в рассрочку на двадцать лет, но все равно – своя недвижимость, тут по этому признаку людей уважают, за своих считают. Есть «риэл истейт» – значит, настоящий американец, нет – значит, пока что перекати-поле без роду без племени.
Но душой Сержант был по-прежнему «там» – в России. Он завидовал корешам, которые запросто могли взять за тысячу баксов билет Нью-Йорк – Москва – Нью-Иорк, смотаться в Белокаменную на недельку-другую, кутнуть по кабакам, благо их там, говорят, море развелось, потрахать любвеобильных московских телок, попить родную водяру, даже побалагурить за жизнь с ментами – и те ведь тоже родные, не то что здешние, мать их в душу, «сфинксы». С этими не побалагуришь – глаза стеклянные, рожа каменная. Чуть что – «ваши права», и руки за спину заламывают.
Сержант подошел к окну и выглянул на улицу. Да, Степан Юрьев! А тебе в Россию путь заказан – слишком много крови на тебе да соплей всяких шлейф. Менты не поймают – так братва найдет. Все припомнят тебе, Степушка.
Сержант вздохнул. Да, вроде недавно был там, а опять тянет. Без малого год назад побывал. Со своей верной спутницей – снайперской винтовочкой. «А что, неплохо бы туда снова рвануть. Заодно, может, и про Варяга что узнаю. Узнаю, что там вообще творится, что за шухер с законными учинили товарищи в лампасах. Да вот только как?» По американскому паспорту въезжать никак нельзя – после его прошлогодних похождений в Питере. Наверняка засекут въезд. Можно только по красному. Придется опять новый выправлять, все старые засвечены.
Степан Юрьев почувствовал возбуждение. Он и не подозревал, насколько сильно захватит его эта дикая, дурацкая, опасная затея – поездка в Россию. Москва, Санкт-Петербург и так далее, со всеми остановками. Сержант поднялся и решительно прошел в коридор к телефону. Сняв трубку, он набрал знакомый номер, по которому вот уже полгода регулярно звонил раз в неделю. На другом конце провода раздался знакомый механический голос автоответчика: «Это, к сожалению, не совсем я, но вы можете оставить свое сообщение…»
– Малыш, а это я, Алекс! – по-английски произнес Сержант, не обращая внимания на автоответчик. – Сними трубку, надо поговорить!
Механический голос оборвался на полуслове.
– Привет, Алекс! Как успехи? Хотя зачем я спрашиваю – у тебя не бывает сбоев. Клиент остался доволен?
– Клиент остался очень доволен, – глухо произнес Сержант. – Но у меня возникла непредвиденная проблема.
– Какая? – с тревогой поинтересовался Малыш.
– Сегодня в новостях услышишь. К нам это не имеет отношения. Это моя проблема. Слушай, ты можешь… – Сержант запнулся, раздумывая, как бы закодировать свой вопрос, потому что он не доверял телефонам и никогда не говорил открытым текстом самые важные вещи. – Ты можешь свой подарок, который ты для меня приготовил, передать мне завтра же и не дожидаться моего дня рождения?
На линии повисла тишина. Видно, его собеседник что-то соображал.
– Ну, это, конечно, неожиданная просьба. Я-то рассчитывал вручить тебе подарочек как раз в памятную дату – через неделю. Ну да ладно, по старой дружбе не буду тебя долго томить. Ты, наверное, об этом давно мечтал, дружище. Уверен, тебе понравится. А почему такая спешка? Ты, никак, собрался уехать отдохнуть?
– Догадался, Малыш, – ответил Сержант. – Хочу на недельку сгонять в… Лас-Вегас. – Это было первое, что ему пришло в голову.
– В Лас-Вегас? Но ты же не азартный, ты же не играешь. На хрена тебе Лас-Вегас? Телок пощупать – так для этого незачем ехать в такую даль. Выходи вечерком на Голливудский бульвар – и щупай всех подряд! А то смотайся куда-нибудь к морю, подыши йодом.
– Ну, не знаю. – Сержант решил не спорить с тем, кого он назвал Малышом. – Я еще не решил. Может быть, в Майами.
– Ладно, завтра увидимся. Захвати с собой большой мешок – подарок громоздкий!
Повесив трубку, Сержант задумался. Так, теперь новый «серпастый и молоткастый» паспорт. Чистый. Не чеченский фальшак, а выданный честь по чести каким-нибудь воронежским УВД. Егерь должен помочь. Егерь всегда делал ему паспорта. Может, попросить его на этот раз выправить на какого-нибудь Михаила Самуиловича Кацнельсона? Хотя нет, рожа не та: русак типичный. Сержант усмехнулся.
Он прошел в кухню. Лидия стояла у плиты и что-то старательно жарила. Наверное, вырезку с грибами, как всегда. Она не обернулась. Заметив, что круглые часы на стене показывают ровно восемь, Сержант включил радиоприемник. Передавали новости. «Сегодня в ресторане в Санта-Барбаре около часу дня убит некий Питер Смайли, коммивояжер из Филадельфии. По словам местной полиции, выстрел был произведен из армейской винтовки с крыши соседнего десятиэтажного здания. Очевидно, стрелял снайпер-профессионал. На крыше также найден труп одиннадцатилетнего Виктора Волкова, единственного сына недавних эмигрантов из России, проживавших в том же доме. Мальчик был убит наповал выстрелом из револьвера 38-го калибра. Вероятно, он оказался случайным свидетелем убийства Питера Смайли. Скорее всего в него стрелял напарник снайпера. Никаких иных следов на месте преступления полиция не обнаружила».
Лидка резко выключила радио и всплеснула руками.
– Ну какие же гады, какие гады паршивые! За что нашего мальчишку русского убили? Представляешь, сами, сволочи американские, свои грязные делишки обделывают, друг дружку подкарауливают, подстреливают. Ну и черт с ними! Но детишек-то за что? Да еще нашего… Каково его матери, а! Ух, нашла бы этого гада – зенки бы ему выцарапала… – Она с удивлением посмотрела на него. – Что с тобой, Лешечка?
– А что? – пробурчал он.
– Глаза какие-то.
– Какие?
– Как у загнанного зверя.
Сержант сглотнул слюну:
– Да ну тебя.
Больше не сказав ни слова, Сержант вышел в коридор и посмотрел в настенное зеркало. Долго изучал свои глаза. Ему вспомнился хохол-таксист, сказавший обидные слова про «виноватый взгляд». «Что вы все прицепились к моим глазам?!»
Сержант мотнул головой. Врешь, хохол, никакой не виноватый взгляд. И, усмехнувшись, подумал: «Взгляд загнанного зверя. В этом все и дело. Засиделся ты в Штатах, Сержант, на грязной работе, и пришла пора действовать!»
Часть II
Побегушник в законе
Охранник грубо, с силой толкнул Светлану в спину, так что она, влетев в комнату, чуть не упала. Громко лязгнул задвигаемый засов.
– И чтоб сидела тихо, тварь! – рявкнул из-за двери раздраженный голос охранника. – Теперь в сортир пойдешь только вечером, поняла? И не зови больше! Достала!
Света уже привыкла к подобной грубости и не испытывала, как раньше, острого чувства унижения. Единственное, что постоянно мучило ее в последние дни, опасение за Олежку. После неудавшегося побега у нее отняли без всяких разговоров сына, перевели в отдельную комнату, и она постоянно терзалась страхом за него.
Еще с зимы Светлана вынашивала мысль о побеге. Хотя и понимала, что в таких условиях побег – чистой воды безумие. Дверь в их комнате была дубовая, с прочным засовом снаружи. Когда ее выводили в туалет, она всегда внимательно украдкой осматривала засов – мощный стальной рельс! Единственное окно снаружи закрывалось массивными ставнями, а изнутри – прочной стальной решеткой. Отсюда просто так не убежишь. Вырваться можно разве что хитростью.
И она в конце концов придумала как.
