Мартын провел всеми десятью пальцами по своей дрянной куртке, пяткой правой ноги коснулся левой штанины. Вид у него действительно неважный. Да и у остальных пацанов тоже.
– Несолидно смотримся, – продолжал он. – Торгаши косятся. Если бы не знали, как мы московских сделали, хрен бы отвалили. И солдаты всерьез не примут. Жизнь такая, по одежке у нас встречают…
– Будет вам одежка.
– Нам бы куртки кожаные…
– Хорошо, пусть будет кожа, – кивнул Спартак. – Только ехать сегодня…
Ему бы и самому не мешало прикид сменить, хотя бы для солидности. Но это дело десятое. Главное сейчас – оружие, а все остальное потом.
Мартын уже знал, где что продается, поэтому резину не тянул. И куртки кожаные взял, и джинсы с батниками, и еще цепи взял – правда, не золотые, а латунные, но тоже ничего. Хотелось парню выглядеть круто, но разве он этого не заслужил? Жизнью ведь рисковал, отбиваясь от московских.
Мартын с пацанами отчалил вечером, когда рынок уже опустел. Только Юля оставалась в своем ларьке. Она ждала Спартака, и тот к ней заглянул.
Дел на сегодня больше нет. Пацаны уже отдыхают, для этого у них два совмещенных ларька, наглухо задраенных со стороны улицы, рядом с недостроенным кафе. Это своего рода штаб-квартира команды; там и обеды-ужины можно готовить, и ночевать. А днем – рынком оттуда рулить. И нужно.
– Что-то ты невеселый, – заметила она, когда он закрыл за ней дверь.
– Да дела…
Шесть бойцов у него под рукой. Всего шесть. Нет смысла держать здесь всю толпу. И людей это будет отпугивать, и не прокормишь всех. Угрюм сейчас в Знаменке; он, если вдруг что, соберет пацанов, подгонит их к рынку. Может, и княжевские подключатся. Спартак показал им, какую барахолку можно прибрать к рукам, но они пока не решаются взять ее в оборот, поэтому разъехались по домам. Но Спартак обещал им узнать все подробности про этот рынок, кто там заправляет, какими силами. В общем, от него требуется информация, а ему сейчас не до этого… Как бы княжевские из союзников снова не превратились во врагов. Их тогда только стволами можно будет отогнать, но нет у него пока оружия, потому и неспокойно на душе. И столичные братки могут нагрянуть. И Хазар где-то рядом… Бригада у него небольшая, но это не помешает ему предъявить права на рынок. Как бы сегодня не объявился.
Тревожно на душе и муторно. Поэтому он и невеселый.
– Не страшно?
– Страшно было, когда ствол на пупок давил…
– А завтра что будет?
– Лучше не спрашивай…
– Боюсь я за тебя.
Юля нежно и плотно прижалась к нему. Какая-то нескладная она, и одевается без всякого изящества, но пахнет от нее чем-то родным и милым. Хорошо ему с ней… Хотя и от Жанны он бы не отказался.
– А я за тебя.
– Чего за меня бояться?
– Мартын к тебе клеится.
– Разве? – удивилась она.
– Только не говори, что ты этого не замечаешь.
– Ну, я бы не сказала… А ты что, ревнуешь? – с неуклюжим каким-то кокетством спросила она.
– А что, есть повод?
– Нет… Не нужен мне Мартын.
– Сейчас не нужен. А раньше что было?.. Хотя ладно, мы же договорились не вспоминать, что было раньше, – поморщился он.
– А что было раньше?
– Тебе видней… Иди сюда!
Может, и не красавица Юля, но хорошо с ней. И заводит она его исправно. А сейчас ему и вовсе вдруг стало невтерпеж.
Сейчас она его женщина, и он ей это докажет. Прямо сейчас. И без всяких слов. Он закрыл дверь на засов, приставил к ней табурет, сел сам, усадил на себя Юлю, стянул с нее колготки со всем, что было под ними. Дальше она сделала все сама. Умница, все умеет… Знать бы, где она этому всему научилась…
2Дождь лил всю ночь и все утро. К обеду тучи рассеялись, выглянуло солнце, но день уже был испорчен. Закон рынка – если нет продавцов, то не будет и покупателей. Плохо, когда спрос есть, а предложения нет. Для кассы плохо, куда стекалась плата «за охрану». Нет торговли, нет и денег. Может, у кого-то по-другому, заработал или нет – все равно плати. Но Спартак своих торгашей терроризировать не собирался. У него большие планы на будущее, и он не должен настраивать народ против себя.
Плохо, что дождь не позволил торговать. А почему? Потому что ряды открытые. А ведь над столами крышу можно поставить, обычную, шиферную. А еще лучше навесы над рынком поставить, чтобы и покупателям комфортно было. Дорого? Ну, так торгаши пусть и платят за это удовольствие. Надо рынок в аренду брать, чтобы хозяином быть не только по праву сильного, но и по факту собственника. Юля как раз этим и занимается.
Рынок как бы городу принадлежит, есть администрация – директор рынка, тихий бытовой алкоголик Пал Сергеич, бухгалтер баба Дуня, два уборщика и три сторожа, – но в тонкости дела никто не посвящен. Город поставил, город и доход за продажу мест забирает. А кто конкретно рынком занимался, огораживал его, асфальтом площади заливал, торговые ряды ставил – так это в администрацию идти надо, там узнавать. Короче говоря, бардак. Так все запутано, что Артур не мог в свое время разрешение получить, чтобы кафе поставить. Вот и занимался самостроем, не было у него никаких документов.
Артур забрал заявление и куда-то пропал. И о Хазаре ни слуху ни духу, как будто и не было его никогда. Но Спартак чувствовал, что рано или поздно оба дадут о себе знать. Возможно, в самое ближайшее время…
Не было сегодня дохода… Зато за последние выходные наварились. И это не считая тех денег, что Бабай увез в Саратов. А дела там идут неплохо – на днях Мартын отзвонился, сказал, что уже обо всем договорились, осталось только получить товар. И сюда его еще нужно доставить, но Мартын что-нибудь придумает.
Тук-тук, тук-тук… Часть денег ушла на крышу над кафе. Достраивать его надо, отопление проводить, чтобы зимой можно было отделкой заниматься. Угрюм сейчас за бригадира, десять пацанов с ним из Знаменки уже вовсю работают. Стропила и обрешетку они поставили, сейчас шифер кладут. Спартак уже выделил деньги на отопительные батареи, на трубы для разводки, а там и котел поставят, на мазуте.
Сам он на крышу больше не полезет. Не то чтобы зазнался, нет; просто теперь у него людей много, которые могут работать под его и Угрюма чутким руководством. К тому же одежда у него вовсе не для такой работы.
Хотел он куртку купить, но торгаш уговорил его взять кожаный плащ. Сказал, что для высокого крепкого мужика это самое то. Действительно, выглядел он в этом плаще круто. Вещь фирменная, чисто из Италии, двубортная, с поясом, с накладными погончиками. Плохо, что джинсы с этим плащом смотрелись не очень, пришлось шерстяные брюки покупать, черные; смотрятся они отлично, но их гладить надо хотя бы через день. Впрочем, для этого у него есть Юля.
Ему еще непривычно в новом обличье, но уже не хочется лезть в грязь. На площадке перед кафе лужи, а туфли у него начищены до блеска, как бы не запачкать… Спартак усмехнулся, подумав о том, что если бы сейчас на рынок вломилась враждебная толпа, он бы вмиг забыл о чистоте. И кровью не побоялся бы испачкаться. Но сейчас-то никто не нападает. Московские, похоже, забыли сюда дорогу. Или копят силы, чтобы взять реванш…
Спартак посмотрел на железный павильон в дальнем конце рынка. Кафе там сейчас обычное, любой, кто хочет, может зайти, пива попить, шашлыков поесть. Там сейчас никого, но дымок от мангала поднимается. Может, пойти пивка тяпнуть?
С шашлыком сложнее. Челюсть вроде бы уже срослась, но шины еще оставались. Говорить Спартак мог уже более-менее нормально, а вот жевать не получалось. По-прежнему приходилось есть жидкую пищу. Одним словом, шашлык ему сейчас не по зубам.
Но по лужам идти в павильон не хотелось. Совсем рядом тянулись кирпичные ларьки, там торговля есть, для тех, кто мимо рынка проходит-проезжает. И в одном ларьке девочка симпатичная, Викой зовут. Гобоя она отшила, а на Спартака засматривается, улыбается ему – вроде бы стыдливо, но взгляд при этом заманивающий. И товар у нее интересный – видеокассеты с боевиками, мелодрамами и фильмами для взрослых. Одну такую кассетку Спартак уже купил, с Юлей смотрели, интересно было, только после полуночи заснули. А почему бы с Викой не посмотреть? У нее там в ларьке видеодвойка. И дверь железная. И даже раскладушка. Она ему кофе приготовит, он ее шашлыком угостит. С ним Простофил и Протас, кто-нибудь из них двоих сбегает в кафе…
Но Простофил и Протас его бойцы, а не мальчики на побегушках. Нет, за шашлыком, конечно, он их отправить может, но что-то не хочется Юле изменять. Снизу – «да» на него давит, а сверху – «нет». Вот и непонятно, чем думать – головой или тем, что на метр ниже. И хочется, и колется, и совесть не велит.
Но хочется все-таки больше. Хотя и не настолько, чтобы напрямую идти к Вике. В ларек можно попасть и со стороны рынка, но Спартак решил зайти к ней с витрины. Он вышел через главный вход на широкий тротуар, вдоль которого тянулись окна собранных в одно здание ларьков. Дорога рядом, машины шумят, по тротуару люди ходят – от городка идут к остановке, что на МКАДе метрах в двухстах от рынка. А кто-то, напротив, возвращается из Москвы. Многие останавливаются возле ларьков – там ведь и колбасой торгуют, и хлебом, и всякой всячиной вроде сигарет и «сникерсов».
