13
Машину оставили в проулке, чтобы не всполошить гражданку Кондратьеву и её постояльца.
— Вон тот дом, третий справа, за заборчиком, — сориентировал участковый.
Кречетов постоял возле машины, осматривая дом. Обычный деревенский пятистенок. Большие окна с резными крашеными наличниками. Сбоку крыльцо и летняя веранда. Ничего особенного.
— Второй выход есть? — спросил он участкового.
— Выхода нет, — ответил тот, явно ожидая такого вопроса. — Есть окно в сад.
Кречетов вынул из наплечной кобуры плоский чёрный пистолет и проверил обойму.
— А ты, Никита Степанович, почему без табельного? — спросил он с некоторой укоризной.
— А на что мне? — отмахнулся участковый. — Моё табельное всегда со мной.
Он продемонстрировал громадный кулак, и Кречетов не стал спорить об уставе, памятуя как Никита Степанович одним ударом свалил битюга с топором, которого не могли скрутить трое омоновцев.
— Никита Степанович, давай под заднее окно. На случай, если Славка решит уйти по-английски.
— Сделаем, Антон Васильевич, не уйдёт, — заверил участковый.
Калитка была не заперта. Никита Степанович пригнув голову, прокрался к задней стене дома и занял позицию. Кречетов, нарочито громко топая, прошёл по скрипучему полу веранды и постучал в дверь.
В доме загомозилось, однако, открывать не спешили. Кречетов постучал ещё раз. Внутри замерло.
— Гражданка Кондратьева здесь проживает? — спросил Кречетов громким казённым голосом.
Из-за двери послышалась короткая тихая перебранка.
— Чего надо? — раздался наконец встревоженный женский голос.
— Откройте, Вера, надо поговорить.
— Я болею, в дом не впущу.
«Тянет время, — понял Кречетов. — Надеется, что ухажёр через окно улизнёт».
В этот момент со стороны сада послышался стук распахнутого окна, и звуки короткой схватки.
— Всё в порядке, Антон Васильевич, — послышался довольный голос участкового. — От нас по-английски не уйдёшь.
Кречетов кинулся во дворик.
Навстречу ему Никита Степанович уже выводил из-за угла худого жилистого парня с заломленными за спину руками. Парень стонал, но всё ещё пытался вырваться из железных лап.
— Славка Фролов, собственной персоной, — представил парня Никита Степанович, не обращая внимания на сопротивление пленника.
Кречетов заглянул в лицо парня — ожесточённое, с громадным багровым фингалом.
— Кто это тебя так разукрасил? — поинтересовался он.
Парень угрюмо молчал, глядя из-под упавших на лоб волос.
— Отпустите его! — внезапно раздалось истошное, и во двор с крыльца скатилась по ступеням молодая женщина, босая, в едва запахнутом цветастом халате. Её огненно-рыжие волосы горели, как флаг. Скромный палисадник сразу заполыхал цветом.
— Славик!.. Отпустите его, он ни в чём не виноват!
Подскочив к участковому, рыжая дама, не раздумывая, вцепилась ему в физиономию, а потом принялась молотить его маленькими крепкими кулачками, то одним, то другим — второй рукой она безуспешно пыталась прикрыть себя полами халата.
— Гражданка Кондратьева, прекратите! — бросился к ней Кречетов.
Гражданка Кондратьева на призывы не откликнулась, халат её предательски распахивался, и Кречетову приходилось то и дело отводить глаза от обнажённой натуры.
— Гражданка Кондратьева, прекратите брыкаться, — шипел Кречетов, стараясь отодрать её от участкового, — отпустим мы вашего сожителя.
— Сожителя?! — ещё больше взъярилась неугомонная гражданка. — Да он мне предложение вчера сделал! Он мне муж уже! А ты на него, ментяра поганый, хочешь дело повесить!
— Верка, охолони, — грозно бросил ей участковый, у которого по щеке уже текла свежая струйка крови, — и платью застегни, не позорься перед обществом.
— Вер, не надо, — тихо, но отчётливо произнёс Славик. — Я так и так не виноватый, разберутся, отпустят, а тебя за сопротивление упекут.
— А как я теперь одна-то, — заголосила в отчаянии Верка, запахивая халат и переключаясь на насущное. — Обещал ведь по-хорошему, через ЗАГС…
Только теперь Кречетов разглядел синяк и на Веркином лице. Он был не таким красочным, как на лице будущего мужа и располагался, в отличие от своего собрата, под правым глазом. Верка прикрыла его ладонью.
— А у вас откуда бланш, гражданка? — строго спросил Кречетов.
— Это я приложил, — угрюмо сознался Славик. — Полезла разнимать, когда мы с Котом сцепились…
— Ясно, — сказал Кречетов. — Никита Степанович, отпусти ты его, а то и вправду плечо вывернешь.
Участковый, судя по укоризненному взгляду, был не согласен с Кречетовым, но хватку ослабил, и подозреваемый высвободился из его лап.
— Славик! — кинулась к нему Верка и повисла на шее.
«У этой хватка покрепче будет, чем у Степаныча, — подумал Кречетов, наблюдая за проявлением чувств».
— Славик, скажи им, что ты у меня был ночью, когда Ваську убили, — затараторила Верка, прижимаясь лицом к небритой щеке подозреваемого.
— Гражданочка, вы бы поосторожней с советами, — предостерёг Кречетов. — А то привлеку за сговор.
— Правду она говорит, — угрюмо заявил Славик. — У ней я третий день зависаю.
— Подтвердить кто-то может?
В ответ Славик только пожал плечами.
— Ясно, — вздохнул Кречетов. — Прошу в машину. И давайте, гражданин Фролов, без резких движений.
— Я что, арестован?
— Пока задержан в качестве подозреваемого, — пояснил Кречетов.
Верка принялась было выть, но Славик отстранил её от себя и зашагал к калитке. Блестя быстрыми слёзами, размахивая рыжими кудрями, Верка ринулась вслед за суженым, но Никита Степанович погрозил ей кулаком.
До машины шли молча. Только участковый кряхтел, вытирая кровь с раны большим носовым платком. Лишь, когда уселись в кабину, Кречетов спросил расположившегося на заднем сидении Славку:
— Почему на дежурство своё не вышел?
— Как я с такой рожей на работе-то появлюсь? — буркнул Славик. — Да и башка после драки кружилась два дня. Здорово Кот приложил, паскуда. Наверное, сотрясение мозга.
— Нечему там сотрясаться, Славик, — проворчал участковый, устраиваясь поближе к подозреваемому.
Славик, обиженно сопя, уставился в окно. Следователь Кречетов включил зажигание, и машина весело понеслась вдоль узкой деревенской улицы в сторону большака.
После полудня на почту Кречетова пришло два сообщения из оперативного отдела:
«По вашему запросу относительно пребывания гражданина Громова Ильи Евгеньевича во Франции выяснено следующее:
Гражданин Громов побывал в Париже в составе смешанной делегации от областного министерства культуры в период с 10.05 по 17.05. сего года. Сканы проездных документов и распоряжения по министерству прилагаются».
Итак, теперь вполне объяснимо странное поведение чиновника и его неожиданный отъезд. Теоретически, Кастор должен был узнать его по голосу. Но… не узнал. Хотя и утверждал, что слышал этот голос, тут в усадьбе. То есть, сходилось всё, кроме опознания по голосу. Значит, с рыжей бородой к Кастору приходил кто-то другой, не Громов… И этот «кто-то» был здесь. А, может быть, он здесь и сейчас. Сообщник? Вполне, может быть. Нужно получить списки всей делегации. Или француз, действительно, ошибся.
Второе сообщение усиливало возводимый фундамент подозрений:
«Согласно полученного ордера на отслеживание информации по гражданину Громову, установлен факт оплаты с его карты в магазине „Спортмастер“ по адресу: г. Тула, Октябрьская, 91, следующих товаров:
— Фонарь подводный „Philips“ — 1 шт.
— Ласты для плавания „Joss“ — 1 пара.
— Маска с трубкой для снорглинга „Bradex“ — 1 шт.
— Гидрокостюм „Sargan“ (чёрный) — 1 шт.
Оплата произведена 13.06. в 14.29».
Прочитав список, Кречетов присвистнул. Вот, значит, за каким реквизитом так спешил гражданин Громов. Прямо, День Нептуна какой-то…
