Ночевать этой ночью, а заодно и следующей, Антон устроился в маленькой частной гостинице. Тащить аппарат с «маячком» в свое секретное убежище и засветить его? Нет уж, пусть сначала завтра спецы посмотрят, что это за подарок такой ему сделал Боруцкий.
На второй день утром в гостиничный номер заявился полковник Быков. За его спиной маячила Полина с невыспавшимся лицом и какой-то молодой человек в очках и с большим чемоданчиком в руке. Быков осмотрел номер, для чего-то заглянул в санузел. Потом вернулся в комнату и уселся в кресло у окна, сложив руки у подбородка. Все почтительно молчали, даже скептически настроенный Антон. Великий мозг их шефа находился в работе, и мешать строго воспрещалось.
– С гостиницей ты решил правильно, одобряю, – проговорил, наконец, Быков своим скрипучим голосом. – Отдай телефон ему, – веснушчатый палец полковника показал на молодого человека в очках, – пусть посмотрит. А сам сядь, и ты, Полина, сядь. Что вы оба торчите, как фонари на площади?
Антон хмыкнул. Его забавляли манеры шефа, однако это были, как он прекрасно осознавал, странности незаурядного человека. Быков – второй человек, кому Антон безоговорочно верил. Первым был его заведующий кафедрой в институте полковник Воронцов. Собственно, на этом список доверенных лиц Антона и заканчивался.
– Значит, говоришь, наняли тебя неугодного типа проучить? И полагаешь, что вся твоя работа будет сводиться к силовым акциям?
Все это прозвучало из уст Быкова как вопросы чисто риторические, как размышление вслух, но Антон решил, что сейчас нужен диалог.
– Не исключено, что в дальнейшем меня решат использовать и как киллера. А может, это именно и будет моей основной работой.
– Не только не исключено, но скорее всего.
Быков, наконец, посмотрел Антону в глаза. Эти бесцветные, ничего не выражающие пуговки под безбровым бледным лбом умели видеть самую суть. И сейчас они, видимо, удостоверились, что молодой сотрудник не испытывает страха и здраво оценивает ситуацию.
– Убийство Дмитрия Хрулева на улице Готвальда помните? – Брошенный в пространство Быковым вопрос относился к обоим сотрудникам. – Так вот. Хрулев и твой работодатель Боруцкий были очень хорошо и близко знакомы. Боруцкий служил чуть ли не связующим звеном между Хрулевым и кое-кем во властных структурах. Со многими из них Хрулева познакомил именно Боруцкий. Я дал задание, не особенно афишируя свой интерес, порыться в уголовном деле. Проверка показала, что за пять-десять минут до смерти Хрулев разговаривал по телефону именно с Боруцким. Это был его последний прижизненный телефонный разговор.
– Могу поспорить, – догадался Антон, – что фамилия Боруцкого в числе допрошенных и подозреваемых не значится.
– Молодец, уловил, – зло ответил Быков. – Его даже не допрашивали, хотя распечатка телефонных звонков в деле есть. Но я, собственно, не к этому клоню. За последние четыре года из окружения Боруцкого в разное время погибли разными способами трое молодых крепких парней. Их видели иногда вместе, они мелькали в его окружении, а потом с каждым из них что-то случалось. Все следствием отнесено к категории несчастных случаев. Вот ее благодари за эту информацию, – дернул подбородком Быков в сторону Полины, которая чинно сидела на кровати в сторонке от Антона.
Антон повернулся к девушке и только теперь понял, почему она такая сегодня странная и молчаливая. Она встретилась с Антоном взглядом, и в нем он поймал след тревоги. Полина смутилась, отвела глаза и стала докладывать, решив, что кивок шефа в ее сторону – это приказ.
– Мы проверили Лукина, о котором ты докладывал, – сказала она с заметной поспешностью. – Никакого бизнеса за ним, как ты и полагал, нет. Более того, он не имеет определенного занятия, а перебивается случайными посредническими услугами. Видимо, помогает своим приятелям заниматься поставками товаров полулегального свойства в торговые точки. По одним данным, имеет доступ к складу конфиската УВД и таможни. По другим – посредничает между торговыми точками и изготовителями контрафакта – консервы, алкоголь, напитки и тому подобное.
– Машина-то у него есть? – поинтересовался Антон.
– Есть старенький «БМВ» семьдесят пятого года выпуска, но управляет он им по доверенности. Мы попытались найти настоящего хозяина машины, но его, скорее всего, просто не существует. Это или «трансформер», который собирали из краденых узлов, либо она в угоне.
– Зачем тебе машина? – подал из кресла голос Быков.
– Как вариант. Мне же приказано намекнуть, сделать это, нанеся определенный ущерб клиенту. Могу нанести материальный ущерб, чтобы морду не бить.
– Порядок! – раздался сзади веселый голос молодого человека в очках. – Можно пользоваться. Телефон никакими особыми свойствами не обладает. Единственное свойство – он работает как маяк. Его в любой момент можно отследить. Препятствовать этому, к сожалению, можно, только если вытащить батарею аккумулятора. Но тогда наблюдатель потеряет сигнал и насторожится.
– Ну, ты успокоил! – сказал Антон. – И как мне теперь с этой штукой работать? Ладно, что-нибудь придумаю.
– Только не сразу, – предупредил Быков. – Дай им свыкнуться с мыслью, что ты под контролем.
Вечером Антон приступил к выполнению акции устрашения клиента. За Лукиным весь день следили помощники Быкова. И только в половине двенадцатого ночи Антон получил сообщение, что Владимир Лукин едет на своем «БМВ» в сторону дома. По мнению группы наблюдения, к дому он должен был подъехать минут через пятнадцать-двадцать.
Антон в темной куртке прислонился к стволу осинки недалеко от подъезда Лукина. Сегодня для отхода после операции ему придется использовать свою «девяносто девятую». Поверх настоящих номеров он прилепил на двусторонний скотч другие, изготовленные кустарным способом, но издалека неотличимые от настоящих. Купил эту подделку на рынке почти легально, заказав для вида вполне определенные цифры и буквы, как будто утерял родные, настоящие номера.
Вот и свет фар со стороны дороги. Машина плавно въезжала между домами во двор. Еще два поворота, и «БМВ» занял свое обычное место на открытой площадке возле мусорных баков. Лукина тут явно не уважали.
Антон пропустил мимо себя фигуру жертвы и, когда Лукин протянул руку к домофону и уже открыл дверь, в два прыжка преодолел расстояние от своего укрытия до подъезда.
– Не шевелись! – зловеще прошептал он на ухо Лукину, приставив к спине найденный на улице ржавый гвоздь. – Стой и слушай меня. Тебя предупреждают в последний раз. Не выполнишь свои обязательства – пеняй на себя. Шутки кончились! Понял меня?
– Да понял я, понял, – торопливо заговорил Лукин.
Антон ощутил запах изо рта своей жертвы. Запах был специфический, такой появляется у людей, когда у них пересыхает во рту, когда не хватает слюны. Значит, Лукин в самом деле испугался? Значит, это не спектакль для Антона, а реальная угроза? Пусть так! Антон толкнул Лукина в спину, и тот влетел в подъезд как пуля. Дверь захлопнулась. Где-то внутри стали слышны торопливые топающие шаги. Лукин поспешно убегал вверх по лестнице.
Пользуясь тем, что его прикрывают кроны деревьев, Антон перебежал к мусорным бакам, присел на корточки возле «БМВ» Лукина и открыл люк бензобака. Извлеченная из кармана длинная полоса ткани была заправлена одним концом в бензобак, а второй конец он спустил до самой земли. Теперь – флакончик с бензином для зажигалок. Струйкой выдавив часть бензина на тряпку, которая шла в бензобак, он остатками брызнул на свободный конец своего «фитиля». Чиркнула спичка, вспыхнул конец тряпки…
Пригибаясь, Антон перебежал под прикрытие баков, а потом скрылся за углом здания. Он уже завел свою машину, когда в прогале между домами полыхнуло красноватым светом.
Владимир Мальцев понял, что огорчен. Воропаев сказал ему сегодня утром, что бюджетные средства на стадион пока тормознули. Точнее, сказала ему сначала та женщина – инженер из УКСа. Мальцев не поверил своим ушам, но потом Воропаев подтвердил. И самое обидное, что подтвердил он это так, словно речь шла о каком-то пустячке, о какой-то мелочи, которая ничего не значит.
Деньги тормознули вроде бы ненадолго, но, возможно, они пойдут вообще не через «Дирекцию» Мальцева, не он будет выступать заказчиком. Владимир долго не мог себя заставить подняться к себе в здание, он чувствовал себя не в своей тарелке. И только после тридцати минут напряженных размышлений и терзаний сформулировал, наконец, свое состояние. Какая-то часть его естества боялась и брезговала всякими там откатами, благодарностями. Если называть вещи своими именами, попросту взятками. Но другая часть Мальцева, которая уже стала взрослой и самостоятельной, которая впитала в себя принципы и подходы современного государственного управления, взбунтовалась, расстроилась и запаниковала.
