Я услышал, как Джонни снова засмеялся, и посмотрел на него. Ему удалось выпрямиться в кресле, да и по его лицу было видно, что он начинает чувствовать себя лучше.
— Конечно, — сказал он, — Говард чертовски прав, коп. Застрелите нас обоих. Только тут выйдет неувязка: вы вообще не найдете денег… даже если они есть у Говарда!
— А зачем мне убивать? — удивился я. — Можно прострелить ему руку или ногу, но зачем же насмерть?
— Очнитесь, Уилер! — с презрением сказал Флетчер. — Ну, хорошо, прострелите мне руку или ногу. Я вспомню, в конце концов, что у меня есть семьдесят тысяч долларов. Скажу, что спрятал их под кустом в парке или положил в абонентский ящик на почте… или еще где-нибудь. Как вы узнаете, что я говорю правду? Мы могли бы играть неделями, если бы захотели.
Он подошел к бару и отвернулся от меня, приготовляя выпивку.
— В шкафу в моей комнате висит костюм синего цвета, — сказал он. — Во внутреннем кармане бумажник. В нем шесть или семь тысяч долларов. Возьмите их, Уилер, и убирайтесь отсюда!
— Вы с ума сошли! — хрипло сказал я. — Мне нужно гораздо больше! На эти деньги мне никуда не уехать!
Флетчер медленно повернулся ко мне.
— Вы уезжаете, Уилер? А что мешает вам остаться здесь?
— Я не могу оставаться здесь, — упрямо сказал я. — Не дольше, чем вы, во всяком случае. Вы ведь не хотите, чтобы вас снова обвинили в двойном убийстве!
— О чем вы говорите, черт возьми?
— Габриель, — сказал я. — Я оставил ее одну в квартире…
— Ну и что из того? — спросил Джонни.
Я посмотрел на Флетчера.
— Она уже чуть не раскололась сегодня во время допроса, хотя рядом с ней был ваш адвокат. Я не думал об этом, пока не оказалось слишком поздно. Они устроили засаду возле моего дома. Едва я ушел, они схватили ее. У них есть время допросить ее, и она расколется, Флетчер! Возможно, это уже случилось, а вы знаете, что это значит для меня!
— Несчастный коп! — тихо сказал Джонни. — Коп, устраивающий алиби ради денег! — Он начал тихо смеяться. — Коп, ударившийся в бега! Разве ты не считаешь, Говард, что над этим стоит посмеяться?
— Не будь дураком! — резко заметил тот. — Если он теперь попадет в тюрьму, то я сяду вместе с ним. Нам нужно срочно убираться отсюда!
Пока они спорили, я пошел в спальню, достал из кармана синего костюма бумажник и открыл его. Было похоже, что там семь тысяч долларов, а не шесть. Я засунул деньги в свой внутренний карман и вернулся в гостиную. Они все еще спорили.
— Я уезжаю отсюда! — кричал Флетчер. — Что мне еще остается делать? Торчать здесь и ждать, когда шериф заберет меня?
— Нет, Говард, — тихо возразил Торч. — Давай подождем еще немного.
— Можешь ждать сам! — отмахнулся Флетчер. — А я уезжаю.
Он быстро ушел в спальню. Со своего места я видел, как он вытащил чемодан и поставил его на кровать, потом начал швырять туда одежду. Я оглянулся и встретил зловещий взгляд Джонни Торча.
— Вы забрали свои семь штук баксов? — тихо спросил он.
— Да, — ответил я. — И сейчас уйду.
— Конечно, — согласился он, — вы уйдете и, может быть, будете счастливы где-нибудь в Мехико. Вы, конечно, представляете, как долго сумеете продержаться на эти деньги? — Он снова засмеялся. — У вас еще есть время удрать за границу, коп… Так мне хотелось бы думать…
— Вам лучше подумать о Флетчере, Джонни, — тихо сказал я. — О Флетчере и о тех семидесяти тысячах. Он уйдет с ними и никогда не вернется.
Я все еще держал свой револьвер в руке. Джонни некоторое время смотрел на него, потом поднял глаза.
— Как я могу остановить его, коп? Вы же забрали у меня пистолет.
— Логично, Джонни, — сказал я. — Вам нужен пистолет, чтобы остановить его? — Свободной рукой я вытащил его пистолет из бокового кармана и протянул дулом вперед.
Он медленно взял его.
— Спасибо, коп, — прошептал он. — Когда у меня будет время, я вспомню о вас.
— Только не пытайтесь вспомнить обо мне раньше, чем о нем, — сказал я и направил свой револьвер на Джонни.
— А зачем мне делать такую глупость?
Из спальни вышел Флетчер в шляпе и с чемоданом. Он резко остановился, увидев в руке Джонни пистолет.
— Остынь, Говард! — сказал Джонни. — Ты никуда не уедешь! Никуда!
— Сумасшедший! Дурак! — зарычал на него Флетчер. — Зачем вы вернули ему пистолет?
— А вы считали, Флетчер, что откупились семью тысячами?
С его щек постепенно исчезла краска. С минуту он смотрел то на меня, то на Джонни.
— Тебе следовало бы остыть… босс, — сказал Джонни. — Ты никуда не поедешь. Мы будем сидеть здесь вместе, пока за нами не придут копы. Если ты уедешь, мне придется сидеть здесь одному. День, неделю, месяц, кто знает… Но я выберу подходящее время, чтобы ударить.
— Ты хитрый, но глупый сопляк! — хрипло сказал Флетчер.
— А теперь ты оскорбляешь мои чувства, — сказал Джонни. — Ты, конечно, важная персона и потому всегда говорил мне «заткнись» раньше, чем я открывал рот. А сейчас ты ничто, Флетчер! Имя в газетах и труп в газовой камере. Ты ведь вспомнишь обо мне, когда окажешься там, правда? А я в это время уже буду во Флориде!
У Флетчера скривился рот, но неожиданно глаза его засверкали.
— Уилер, — быстро сказал он, — семьдесят тысяч ваши, вы можете их взять! Вам надо только пойти и взять их! Они спрятаны в…
Джонни Торч быстрее змеи соскользнул с кресла. Рукоятка его пистолета описала полукруг и ударила Флетчера по затылку — тот рухнул на пол. Холодные глаза Торча впились в меня.
— Вам пора уходить, коп, — сухо сказал он, — или вы никогда не переберетесь через границу!
— Возможно, вы правы, — медленно сказал я, пошел к двери и выбрался в коридор к лифту. Револьвер я спрятал в кобуру.
Эл Уилер — выдающийся ум!
Я чувствовал себя так плохо, потому что все произошло совсем не так, как я рассчитывал. И поэтому я забеспокоился о Габриель. Я вышел из дома и огляделся. Прямо передо мной стоял черный «кадиллак», над капотом которого склонился какой-то человек.
— Хэлло, лейтенант, — тихо позвал он.
Мои нервы еле выдержали, но напряжение ослабло, едва я увидел лицо.
— Мистер Солтер?! — воскликнул я. — Как дела?
— Прекрасно, — дружелюбно ответил он. — Просто прекрасно. Вас подвезти, лейтенант?
— Нет, спасибо. Я на машине.
— Думаю, вам лучше поехать со мной, лейтенант, — настаивал он. — Вы ведь не возражаете? В моей машине сидит человек, и мне хотелось бы, чтобы вы с ним встретились. — Он кивнул на заднее сиденье: — Садитесь, лейтенант.
С минуту я размышлял: там мог оказаться Макс из Лac-Beraca; я еще подумал — он не мог выбрать лучшего времени; а потом открыл заднюю дверцу и сел в машину.
— Эл, милый! — услышал я хриплый голос.
— Габриель! — промямлил я, и мои губы коснулись ее щеки. — Как ты сюда попала?..
— Хьюго — мой старый друг, — ответила она. — Он пришел мне на помощь.
Машина отъехала от тротуара, постепенно ускоряя ход. Мне удалось на минутку освободиться из объятий Габриель, чтобы спросить, куда мы едем.
— Ко мне, — сказал Солтер. — Надо кое о чем поговорить, лейтенант!
Анжела, юная жена, встретила нас у двери.
— Люди! — восторженно воскликнула она. — Теперь можно устроить вечеринку!
— Боюсь, что нет, — сказал Солтер. — У нас дела, милая. Тебе лучше уйти.
— Дела! — Анжела надула губки. — Я уже устала от твоих дел. Когда же наконец у тебя появится время для развлечений?
— Это хороший вопрос. — Солтер улыбнулся ей. — Мы поговорим об этом попозже.
Он провел нас в свою комнату, а его жена покорно ушла, как он ей и велел, после чего он тщательно закрыл дверь.
— Думаю, сначала нужно выпить, — заметил он.
Я посмотрел на Габриель.
— Что произошло?
— Это было просто чудесно, — ответила она. — Примерно через пять минут после того как ты ушел, кто-то позвонил. Эл, милый, я так испугалась! Но кто бы это ни был, он не уходил. Звонок звонил, поэтому я и открыла дверь. Догадайся, кто это был?
— Солтер, — сказал я.
— Ну, если ты все знаешь, зачем просить меня рассказывать? — холодно сказала она.
— Это была всего лишь счастливая догадка, — сказал я. — Продолжай.
— Ну, как я уже сказала, Хьюго — мой старый друг. Он объяснил, что перед домом полиция и нам нужно уйти черным ходом. Мы так и сделали. Потом он повел меня обедать в чудесное место, куда ты меня не водил. После этого мы немного выпили, остановились перед домом Говарда и ждали, когда ты выйдешь.
Солтер сам принес стаканы.
— Я подумал, что будет лучше, если она пока не будет встречаться с полицией, — сказал он. — Особенно с шерифом.
— Вы правы, — подтвердил я. — Я не подумал об этом, пока не оказалось слишком поздно что-нибудь предпринимать.
