– Да, вкус у нашей Аллы Борисовны еще тот. Кто же пихты среди декоративного клена сажает? Если они пропадут, отвечать мне.
– Так ты предупреди Старикову или управляющего, что здесь сажать пихты нельзя.
– Алла приехала, так сразу в спальню, отдыхать, нагулявшись за ночь, а управляющий как оловянный солдатик. Приказано – делает, а что из этого выйдет, не его забота. Но я ему скажу, а потом и Алле. А сейчас давай бери тачку и кати к ферме, засыпь половину щебенкой, половину песком.
– Перегной не нужен?
– Перегной второй ходкой привезешь! Давай, а я пока пролью ямы, да осмотрю саженцы.
– Понял. Наше дело маленькое.
– Конечно, отвечать за все мне!
– Кто на что учился, Алексеич?
– Чего?
– Не обращай внимания, это я так, сам с собой.
– Сам с собой? Плохой признак. Вчера небось поддал?
– Ни капли.
– Ну, тогда дела еще хуже. Но ты молодой, переболеешь.
– Чем?
– Привычкой базарить сам с собой!
– Юморной ты мужик, Алексеич.
– Да уж куда юморней. Работай, Паша, а то управляющий из своей конторы вышел, пялится на нас.
– Поехали!
Кулагин положил в тачку лопату, подхватил ее за ручки и покатил к воротам пропускного пункта.
Провозились с пихтами до конца рабочего дня. Совсем некстати объявилась выспавшаяся хозяйка, ей не понравилось, что деревья высажены кучно, потребовала пересадить в линию. Садовник с нескрываемой злобой посмотрел на Старикову:
– А заранее определиться с местом посадки, Алла Борисовна, нельзя было?
– Если бы я тебя не знала так долго, старый, то ты у меня сейчас вылетел бы пробкой с работы, без выходного пособия. Не надо мне перечить. Даже если я скажу посадить деревья посреди центральной аллеи, то ты и твой помощник взломаете плитку, выкопаете ямы и посадите деревья. А на следующий день пересадите их к забору, заделав плитку так, чтобы и следов работы не осталось, понятно?
– Понятно, уважаемая Алла Борисовна, – ответил за Прохорова Кулагин. – Ради вас, по вашей первой же команде мы готовы даже самую большую березу в лесу пересадить, скажем, на крышу особняка. А что? Такого ни у кого нет. И сразу же куча репортеров приедет посмотреть на это чудо. Прославитесь.
У Стариковой задрожали губы от гнева:
– Умный слишком, да? Так ты, по-моему, еще на испытательном сроке?
– Я и умный, и исполнительный, Алла Борисовна. И на испытательном сроке.
– Распоряжусь на первый раз, чтобы тебе, слишком исполнительному, на треть срезали зарплату.
– Какую? Ту, что платят официально, или в конверте?
– Еще одно слово, и я… – Старикова покрылась пятнами, но неожиданно злость как рукой сняло. Она улыбнулась: – А ты ничего, не холуй, как остальные. И с гонором все в порядке. Но даже обладая этими качествами, не стоит выступать против хозяйки и злить ее.
– Учту, уважаемая Алла Борисовна. Но треть зарплаты, как понимаю, мне в любом случае не видать.
– Пока обойдемся замечанием. Работайте.
Когда Старикова, виляя худыми бедрами, ушла в особняк, Прохоров протер платком лоб:
– Ты сбрендил, Паша, так с хозяйкой базарить?!
– А как с ней базарить? Есть, так точно, сделаем, выполним, разрешите поцеловать каблучок вашей драгоценной туфельки?
– Ты понимаешь, что мог лишиться работы?
– Но сохранил бы достоинство. А работу другую нашел бы.
– Ты – молодой, ты найдешь, – вздохнул садовник.
– Ну, а тебя никто не тронет.
– Ладно, давай работать.
Как уже говорилось, пересадка заняла весь день. В пять часов Прохоров, забрав инструмент, ушел в деревню. Кулагин, переодевшись, принял душ, перекусил, потом достал из кармана сумки сканер, включил прибор. На панели загорелись зеленые лампочки. Обвел короткой антенной пол, стены, потолок, окно – индикатор цвета не изменил, значит, электронного слежения за ним не велось. Впрочем, этого и следовало ожидать.
Он подошел к окну и посмотрел на особняк. Портьеры окна комнаты Елены были задернуты. Но сейчас и не время пытаться связаться с ней. Подождем.
Не успел Павел прилечь на диван, как неожиданно заявился Боровской. Пришлось вставать.
– Какие гости! И что привело вам ко мне, Михаил Григорьевич?
– Это еще посмотреть, кто из нас гость.
– Извините, господин начальник охраны.
– Ты действительно слишком борзый. Я пришел предупредить тебя. Старайся больше не попадаться на глаза Алле Борисовне. Удивительно, что сегодня она простила тебе наглость, в следующий раз не простит.
– Значит ли это, что, если я, скажем, буду подметать аллеи и ко мне с боковой дорожки подойдет, прогуливаясь, Алла Борисовна, мне надо все бросить и бежать подальше от нее?
– Не передергивай. Ты прекрасно понял, что я имел в виду.
– Понял, – кивнул Павел и притворно вздохнул: – Что-то мне подсказывает, не дотяну я до окончания испытательного срока.
– Ты хороший работник, мне не хотелось бы тебя увольнять. И все зависит от тебя.
– Я буду стараться вести себя хорошо.
– А у тебя чисто, прибрано, – оглядев комнату, заметил Боровской.
– Так нас же к этому в училище приучали.
– Да, армия многих делает мужчинами, но очень часто отнимает главное – жизнь.
– Кому как повезет.
– Да, кому как повезет, – повторил Боровской, – спокойной ночи! – И, резко развернувшись, вышел из пристройки.
Павел прилег на диван и незаметно уснул, все же работа вымотала его…
Кулагин дождался, когда приехал Стариков, тот явился без двадцати девять и явно в нетрезвом состоянии. Все же ревновал, видимо, супругу, а может, его бесило бессилие, с которым он должен принимать устоявшееся положение вещей. Поддался на искус заиметь большие деньги любым путем, теперь расхлебывает. В принципе, Стариков должен быть первым врагом Атабековых и Аллы. Но в союзники его записывать нельзя, не пойдет он в союзники, слишком много грехов, за которые отвечать не только перед Господом.
Боровской дождался босса и вместе с Цукановым уехал в город. До этого охранник Гудов обошел территорию и скрылся в своей «сторожке».
Убедившись, что все успокоилось, Павел положил на стол бинокль, ручку с лазерным указателем, книгу. Подготовил листок бумаги, остро наточенный карандаш. Закончив приготовления, выкурил сигарету, отодвинул тюль в сторону и сразу увидел в окне третьего этажа силуэт девушки. Поднял бинокль, навел на нее, и что-то вдруг оборвалось внутри боевого капитана. Такой красивой женщины он еще не встречал. Правильные черты лица, в меру полные губы, прямой нос, большие, немного больные или уставшие печальные глаза, спускающиеся на узкие плечи пышные светлые волосы. За таких дам раньше офицеры на дуэлях насмерть дрались. Она словно сошла с картины.
Кулагин сглотнул слюну. Он влюбился. С первого взгляда, причем бесповоротно. И понял, что сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти эту необыкновенную женщину.
Елена заметила его с биноклем, улыбнулась краешками губ, показывая, что все видит.
Кулагин поднял книгу, показал на нее, затем на девушку. Она кивнула, отошла от окна и тут же вернулась с книгой, раскрыла ее. Павел отложил книгу, вооружился биноклем и указкой. Через оптику он хорошо видел страницы. Навел лазер на одну букву, затем на вторую, третью. В итоге Елена прочитала:
– Тебе нужна помощь?
Она кивнула.
– Ты – Елена, приемная дочь Старикова?
В ответ снова утвердительный кивок.
– Я помогу тебе. Когда тебя посещает врач?
Елена начала указывать на буквы, получилось:
– В пятницу.
На пальцах она показала – с часу до двух.
На этот раз кивнул Кулагин. А затем задал следующий вопрос тем же методом:
– У тебя открывается окно?
Он увидел, как расширились и без того огромные глаза девушки.
– Вы собираетесь ко мне в комнату?
– Да.
– Но это невозможно!
– Возможно. Поднимусь, поговорим. В субботу после полуночи. Удобно?
– Да.
– До свидания.
Она кивнула и задернула шторы.
Кулагин вышел из помещения, осмотрел территорию вокруг сауны. Никого. Вернулся в комнату, достал сотовый телефон и набрал номер Горшкова. Тот ответил тут же:
– Да?!
– Это я, Макс!
– Узнал!
– Контакт состоялся. Девушка вполне адекватна, только в глазах боль и печаль.
– Ты стал поэтом.
– Нет, я остался тем, кем был. Договорился заглянуть к ней в субботу.
– Я привез ребят, которые отвлекут охрану.
– Вы все у меня дома?
– Нет. У одного из парней в пригороде брат живет.
– Понял. В пятницу Елену посещает врач, с 13.00 до 14.00. Скорее всего, он приезжает на собственной машине. Надо бы посмотреть, что за препараты он привозит с собой и дает Елене. Для этого можно привлечь инспектора ДПС с поста, что расположен в километре от деревни. Но не на посту, а где-нибудь на подъезде к усадьбе.
– Чтобы этот инспектор тут же сообщил своему начальству о том, что его использовала ФСБ? А начальник наверняка знаком со Стариковым. Нет, это не пойдет.
