Глава 18
Седов должен был позвонить Гущину, как только окажется в аэропорту, и сейчас хотел побыстрей пройти таможенный контроль.
Он подошел к стойкам, возле которых проводили проверку документов и багажа пограничники и таможенники.
Ничего запрещенного к провозу у него в багаже не было. Правда, помимо паспорта на имя Алексея Федорова в потайном кармане его брюк был спрятан еще и паспорт на имя Седова. Но этот потайной карман он сделал сам, сделал продуманно, вшив в соседние участки брюк из жесткой парусины двойную прокладку, так что определить, где именно находится паспорт, можно было, лишь разрезав брюки на мелкие куски.
Перед ним и проверяющим паспорта прапорщиком стояли две пожилые иностранки, судя по разговору, француженки. Просмотрев их паспорта, прапорщик кивнул и отошел, уступив место стоявшему рядом капитану.
Этот трюк с переменой мест, означавший, что пограничники готовят какую-то операцию, Седов отлично знал. Подумал: неужели наводка?
Проводив взглядом француженок, капитан посмотрел на него. Взял протянутый паспорт, начал его изучать.
Седов понял: капитан изучает его паспорт слишком внимательно.
Заграничный паспорт был блатным, но Хрулев, достававший его, заверил, что никаких неприятностей при проходе через контроль быть не должно. Однако блатной паспорт есть блатной паспорт, и сейчас он был готов ко всему.
Закрыв наконец паспорт, капитан посмотрел на Седова:
— Федоров Алексей Иванович, по-моему, у вас что-то не в порядке с паспортом. А?
— Не знаю, товарищ капитан. Вроде раньше все было в порядке.
— Это вы так считаете. А я нет. — Капитан сделал знак, и стоящий в стороне прапорщик тут же занял его место. Капитан же, чуть отодвинувшись, сказал: — Прошу, Федоров. Вам придется пройти вместе со мной в служебное помещение. Требуется дополнительная проверка.
Седов пошел вслед за капитаном, они остановились возле двери с надписью «КПП». Приоткрыв дверь, капитан сказал негромко:
— Захаров, прими клиента. Проходите, Федоров, проходите, не ждите.
Протянув находившемуся в помещении прапорщику паспорт, сам капитан, пропустив Седова, в комнату входить не стал.
Седов оглянулся на закрывшуюся за ним дверь, посмотрел на прапорщика. Сидящий за столом пожилой пограничник со скучным видом листал его паспорт. Помимо них в комнате никого не было. Комната была типичным помещением КПП, с плакатами на стенах и расставленными вдоль стен складными металлическими стульями. Кроме входной двери, за спиной Седова, как раз напротив стола, за которым сидел прапорщик, была еще одна дверь.
Закрыв наконец паспорт, прапорщик посмотрел на Седова:
— Где вы получали этот документ?
— Там же, где все. В районном ОВИРе.
— Вы уверены?
— Уверен.
Сказав это, Седов услышал, как за его спиной открылась дверь. В комнату вошли несколько человек, ему показалось, три, но их могло быть и больше. Поскольку этих людей он не видел, мышцы автоматически напряглись. Однако то, что это не просто опасность, а серьезная опасность, он понял слишком поздно.
Потянувшись к паспорту, он вдруг почувствовал, как два человека, схватив его сзади за руки, всей силой на них повисли. Сделав движение, чтобы освободиться, он напряг корпус, но в этот момент третий человек, явно профессионал, обнял его сзади стальным объятием за пояс. Вырываясь, Седов на какое-то мгновение обернулся — и увидел, что его держат те самые три талыша, с которыми он схлестнулся на Бутырском рынке. Четвертый талыш, кривоносый, стоял за ними, держа в руке медицинский шприц, наполненный желтоватой жидкостью. Не глядя на него, он мягко, как кошка, приноравливался к его отчаянным рывкам. В конце концов ему удалось воткнуть шприц в его ягодицу. Сделав это, кривоносый медленно, по всем правилам, довел поршень шприца до конца. Посмотрел на него, молча улыбнулся.
Сразу же после этого лицо кривоносого с этой улыбкой стало уплывать, таять.
В конце концов оно вообще пропало, слившись с охватившей его серой тьмой.
* * *
Когда он пришел в себя, то почувствовал: он висит в воздухе. Следующим ощущением была страшная боль в запястьях. Одновременно с этим осознал: у него нет никакой опоры под ногами. Сначала он никак не мог понять, почему это происходит, и лишь через несколько секунд догадался: для того чтобы была опора, он должен встать на пальцы ног. Сделав это, ощутил: кроссовок на ногах нет, он босой.
Теперь он не висел, а стоял, и, хотя положение его тела по-прежнему было зыбким, запястьям сразу же стало легче.
Попробовал двинуться — и тут же услышал звон над головой. Подняв голову, увидел: его руки закованы в жестяные кольца. Металлические цепи, к которым приварены кольца, закреплены на крюках, ввинченных в низкий потолок. При каждом его движении они чуть позвякивают.
Осмотрел себя. На нем были только брюки, все остальное было снято. Никаких повреждений в теле и никакой боли он не чувствовал. Оглядевшись, увидел лежащие на полу поодаль свои куртку, майку, кроссовки и носки. Помещение, в котором он находился, напоминало тренировочный зал. Вдоль стен стояли длинные низкие скамейки, в одном из углов располагались шведская стенка и канат, на стене прямо перед ним был нарисован контур футбольных ворот с цифрами 9 в верхних углах и 6 — в нижних.
Окна помещения были занавешены простынями, сквозь них пробивался слабый дневной свет. В дальнем углу стоял небольшой стол, на нем ярким пятном выделялась зажженная лампа с зеленым абажуром. За столом в креслах сидели два талыша, одетые в черные кожаные куртки и джинсы. Судя по движениям их рук и изредка доносившимся до него словам, они играли в карты.
Некоторое время он наблюдал за ними. Подумал: они подловили его грамотно, по всем правилам. После той стычки узнать его фамилию, Федоров, им ничего не стоило. Наверняка они знали и о выкупе, который потребовал от него Заня. Сказать об этом им мог не только Заня, но и Куманьков. Без всякого сомнения, в Шереметьеве они свои люди — значит, им также ничего не стоило узнать, что он, Федоров, почти сразу же после требования Зани отдать деньги вылетел по блатному паспорту в Штаты. Зачем вылетел? Ясно, зачем. За деньгами. Известно, что братва в Шереметьеве повязана вглухую и с таможенниками, и с пограничниками. За несколько тысяч баксов здесь можно заказать кого угодно. Так что для того, чтобы подловить его в помещении КПП после возвращения, им достаточно было просто встречать рейсы из Нью-Йорка.
В помещение вошел кривоносый. Посмотрев в его сторону, что-то сердито сказал играющим по-талышски. Подошел к нему.
Как и товарищи, он был одет в черную кожаную куртку и джинсы.
Седов вспомнил, как всех их зовут. Кривоносого звали Таллят Ибрагимов, или Слон, двоих, которые играли в карты и сейчас тоже подошли к нему, звали Вагиф Саидов, или Сулик, и Мамед Абдуразаков, он же Мамо. Четвертого, Зейцуллы Алиева по кличке Зорик, здесь не было.
— Ну что? — сказал Слон. — Встретились?
Не дождавшись ответа, с силой ударил Седова под дых. Удар был страшным, от боли все почернело в глазах. Он понял, что уже не может стоять на кончиках пальцев, и на несколько мгновений повис на запястьях.
Снова встать на кончики пальцев он смог, лишь собрав все силы.
— Понятно, — сказал Слон. — Узнал.
Тут же, не дожидаясь ответа, с разворота ударил в лицо. Брызнули искры, в голове раздался звон, он понял, что отключается.
В себя он пришел от вкуса крови, наполнившей рот. Выплюнув ее, посмотрел на Слона:
— Что надо?
— Совсем немного, золотой. Совсем немного. — Достав из кармана куртки карточку «Чейз Манхэттен Банк» с пометкой «платиновая», поднес к его глазам: — Видишь карточку?
— Вижу.
— Нам нужно, чтобы ты назвал цифровой код к ней. Назовешь — мы тебя тут же отпускаем. Не назовешь… — Слон усмехнулся. — Ну, золотой, не назовешь — я тебе не завидую. Узнаешь такое, что в самом страшном сне не может присниться. Обещаю.
Как бы не так, подумал Седов. Пока они не знают цифрового кода к этой карточке — он будет жить. Но стоит ему назвать код, они, проверив и убедившись, что код назван правильно, тут же его прикончат.
Сплюнув остаток крови, сказал:
— Не знаю я никакого кода. Это не моя карточка.
Слон поднял брови:
— Не твоя? Ну да, кто ж тебе даст платиновую карточку? Ты ее нашел, да?
— Нет, не нашел.
— Не нашел? — Взявшись за подбородок, Слон повернул его лицо к свету. — А где взял, если не нашел? Ну-ка, золотой?
— Позаимствовал.
— О… — Сказав это, Слон снова с силой ударил его под дых. Он опять ощутил страшную боль в животе, и несколько секунд ему пришлось искать потерянную на время опору.
Дождавшись, пока он встанет, Слон улыбнулся:
— Хорошая залепуха с твоей стороны. Позаимствовал. Долго думал?
