– О чем я не люблю вспоминать, – поправил он девушку. – Скажем так. Прошлое есть прошлое, и я не знаю ни одного человека, который бы любил жить им.
– Я поняла. – Лиза чуть сжала пальцы Мартынова. Приободрила. – И я тебя внимательно слушаю.
– У меня была одна женщина. Давно. В то время, когда я еще служил в императорском полку.
– Так Поликарп был прав? Ты – офицер?
– Юнкер, если быть точным. Но это к делу не имеет отношения. – Мартынов снова смотрел не на девушку, а за окно, словно там одна за другой скользили тени из его былой жизни. – Женщина эта была замужем. Причем за моим непосредственным наставником. Фамилий и званий я называть не буду, ты уж извини. Важно то, что я увлекся. По-глупому, как мальчишка. А она… Она крутила мною как хотела. Я понял это значительно позже. А тогда… – Арсений горько усмехнулся. – Мне казалось, что она жертва, находящаяся под тиранией деспотичного супруга. А я, как истинный герой, должен был ее из-под этой тирании освободить. Выход был только один. Я вызвал наставника на дуэль. Помню, он даже пытался дать мне шанс и хотел уладить все разногласия между нами полюбовно, но я заупрямился. Дуэль оказалась неизбежной. И я… Я оказался удачливее, Лизонька. Не опытнее, а именно удачливее… Я убил его. Стрелял первым и убил. Скандал в полку вышел грандиозный. Меня разжаловали и отправили в родительское имение. Благодаря отцовским связям трибунала удалось избежать. Но сам отец моей вольности не простил. Он жаждал сломить меня, но я предпочел уйти с гордо поднятой головой.
Мартынов замолчал, и Лиза тоже достаточно долго не решалась нарушить установившуюся тишину. Затем она осторожно спросила:
– А та женщина? Что сталось с ней?
– Я не знаю. Да и не интересовался.
– Ты любил ее?
Она с трепетом ждала ответа. Хотелось услышать «нет», но Лиза прекрасно понимала, что из-за нелюбимых женщин юнкера не стреляются на дуэли. Даже если потом признают, что это было по глупости.
Мартынов спрыгнул с подоконника. Образы прошлого остались за окном. Здесь рядом с ним была только Лиза. Он предпочитал жить настоящим. Жить и наслаждаться.
– Ты ревнуешь меня к ошибкам молодости? – Его губы коснулись Лизиного ушка.
– Нет. Я просто хочу знать.
Мартынов пожал плечами:
– Наверное, я любил ее. Но чувства, которые я испытываю к тебе, не идут с теми чувствами ни в какое сравнение. Рядом с тобой я чувствую себя на седьмом небе от счастья.
Лиза припала к его груди. Именно на такой ответ она и рассчитывала. Никто не мог бы ответить лучше.
– Может, проветримся? – неожиданно предложил Мартынов.
– То есть? – Она подняла на него глаза.
– Возьмем пролетку и прокатимся по вечернему городу. С ветерком.
– Кеша не рекомендовал этого делать. Тебя до сих пор ищут.
– Я никого не боюсь! – Мартынов взял девушку за руки и закружил по комнате. – А когда ты рядом со мной, у меня и подавно будто бы крылья за спиной вырастают. Поедем, Лиза!
– Ну, не знаю… – Девушка все еще колебалась.
– Поверь мне, беспокоиться не о чем. Тем более что мой верный товарищ будет со мной.
Мартынов похлопал себя по карману брюк, где покоился его верный «наган».
– Хорошо, – решилась Лиза. – Едем.
Глава 19
Откройте, полиция!
Склонив голову и прикрыв от ветра ладонью мерцающий огонек спички, Жердь в последний момент успел заметить бесшумно метнувшуюся к нему крупногабаритную тень. Он даже бросил спичку себе под ноги и разогнулся во весь рост. Но большего сделать Жердь не успел. Широкая мозолистая рука накрыла ему рот, лишая возможности издать хоть какой-то звук, а снизу была проведена профессиональная подсечка. Ноги бывшего беспризорника подкосились. Он непременно упал бы, если бы его вовремя не подхватили под локти.
Жердь попытался вырваться, но тщетно. Двое мужчин быстро и сноровисто поволокли его в темноту. Только под кроной раскидистого дерева пленника отпустили, и Жердь плюхнулся на пятую точку. В зубы ему уперлось дуло револьвера.
– Полиция! – сухо известил нависший над Жердем могучий широкоплечий мужчина в фуражке с околышком. – Только попробуй пикнуть – и тебе конец. Понял? Стрелять буду на поражение.
Жердь сразу уразумел, что с ним не шутят. Вид у широкоплечего был очень решительный. Страх мгновенно парализовал бывшего беспризорника, и все, на что он сподобился, так это затравленно кивнуть в ответ.
Широкоплечий удовлетворенно качнул головой.
– Ваше благородие!.. – негромко обратился в ночь второй мужчина, стоявший чуть поодаль от первого.
Затем оба они расступились, и перед сидящим на земле Жердем выросла атлетически подтянутая фигура полковника Пороховицкого. Жердь испуганно сморгнул. Личность главного обер-полицмейстера Москвы была ему отлично известна.
– Петр Лазаревич! Вот так сюрприз! Зачем же такие строгости? Кабы я знал, что вы меня видеть желаете, я бы…
Пороховицкий степенно заложил руки за спину.
– Ты мне, батенька, зубы не заговаривай! – размеренно произнес он, сдвинув брови к переносице. – С тобой не по строгости себя вести, так ты бы тут такие фортеля выкидывать выдумал бы!
– Обижаете, Петр Лазаревич, – делано возмутился Жердь. – Вы же меня знаете! Я с вами завсегда…
– Ну все, хватит! – вновь оборвал его обер-полицмейстер. – Я твоих соловьиных песен наслушался, Жердь. С завтрашнего дня в остроге петь будешь.
– Пошто же это, Петр Лазаревич?!
– Да, уж найдем пошто. В этом можешь не сомневаться. Лет пять я тебе точно оформить сумею. Не будь я Пороховицкий! – Полковник шагнул вперед и буквально пронзил Жердя своим пристальным взглядом. – Как есть говори. На стреме стоишь тут?
Жердь заколебался. Как можно незаметнее покосился в сторону дома Завьяловых и тут же отвел глаза. Кричать или подавать какой-либо иной сигнал было бесполезно. Револьвер широкоплечего по-прежнему был направлен ему в голову. Да и строгое лицо Петра Лазаревича не предвещало ничего хорошего.
Жердь кивнул. Пороховицкий склонился к нему еще ниже.
– Капитолина Вайсман здесь?
– Здесь.
– Превосходно, батенька, превосходно, – полковник довольно потер руки. – Вижу, ты уже встал на путь исправления. Все в твоих руках, Жердь. Рассказывай дальше.
– А что рассказывать-то?
Жердь предпринял попытку подняться на ноги, но нацеленный на него револьвер выразительно качнулся, и бывший беспризорник опустился на прежнее место.
– Кто еще сторожит подступы к дому? Потайные входы-выходы? Сколько человек внутри? Давай-давай, Жердь, – подбодрил пленника Пороховицкий. – Будешь со мной предельно откровенен, с острогом мы еще повременим. Слово даю.
Жердь тяжело вздохнул.
– Значит, так, – вымученно произнес он. – С противоположной стороны есть еще вход. Там Терентий Вислоухий на стреме торчит. В доме четыре человека…
– Кто? – Глаза Пороховицкого азартно заблестели.
– Сама Завьялова, Валет – барыга, Капитолина и один храп с нею. Кликухи не знаю. Он мне не представлялся, а я и спрашивать не стал.
– Все вооружены?
– Само собой.
Жердь, как в детстве, шмыгнул носом. Того и гляди, расплачется. Пороховицкий покачал головой.
– Я слышал, в доме какие-то потайные комнаты есть, – сказал он, не столько спрашивая, сколько утверждая.
– Все верно, – не стал отрицать Жердь. – Только не комнаты, а комната. Домишка-то у Завьяловой вон какой маленький. Это ж вам не хоромы царские. В гостиной, как зайдете, направо шкап здоровенный стоит. Только это и не шкап вовсе. Если дверцу отворить да платья раздвинуть, как есть в ту самую потайную комнату и попасть можно. Завьялова-то сама, конечно, в гостиной сидит, а Валет, Капитолина и храп ее – все тама. В этой комнате.
– Ясно, – мрачно произнес Пороховицкий. – А выход из этой комнаты еще какой-нибудь есть?
– Окно. На ту же самую сторону, где Терентий стоит, выходит.
Полковник обернулся к своим подручным.
– Платон Фиафилфактович, отправляйтесь на ту сторону, обезвредьте Терентия этого. Да поставьте заслон там. Я сейчас тоже подойду. Чует мое сердце, что все основные события у окошка, о котором нам Жердь сказал, разворачиваться будут. Игнат, ты пойдешь в дом через парадный. Как только я сигнал тебе подам. Скажешь грозно так, мол, откройте, полиция! Не забудь с собой пару околоточных взять. Завьялова тоже может вооруженное сопротивление оказать. Хотя это вряд ли. Возьмете ее и тащите в экипаж. А с остальными мы уж с Платоном Фиафилфактовичем как-нибудь сами управимся. Все ясно?
– Так точно, ваше благородие! – бодро откликнулся Игнат. – А с этим что же?
Он кивнул на Жердя, который все еще сидел на пожухлой осеней траве и бессмысленно крутил головой.
– А что с ним? – недовольно буркнул полковник. – Тоже в экипаж. Потом разберемся.
Платон Фиафилфактович с двумя подручными уже скрылся в темноте. Пороховицкий вознамерился было двинуться следом, когда рядом с ним возник еще один урядник.
