– А «Китикет» даете? А «Вискас» как ест? А сухой корм ему можно?
Тетя Нюра сказала, что этих новшеств она не признает, а кормит Тимошу по-старинке, минтаем. Все бы ничего, но шерсть стала плохая, мало стало шерсти. На мой взгляд там шерсти было более чем достаточно, но я промолчала, а Надежда вдруг сказала, что у нее есть целая пачка кошачьих витаминов для шерсти, ее кот их уже не ест, так она бы принесла их своему крестнику Тимоше, если он даст слово, что не будет больше убегать из дома.
– Да что вы! Это не он, это его сосед Муратка нарочно выпускает, – тетя Нюра понизила голос, – такой стал противный, прямо мне говорит: я, говорит, тетя Нюра, твоего кота изведу. Он ходит, везде шерсть носит, антисанитария и вообще. Я уж Тимошу и в коридор не выпускаю, а он все равно ругается.
– Да, трудно вам приходится.
Мы с Надеждой засобирались домой. Тетя Нюра нас проводила и на прощание еще раз горячо поблагодарила за спасение жизни своего дорогого котика Тимоши.
– Да, – говорила Надежда, спускаясь по лестнице, – вот теперь можем поставить точку. Пропали денежки, и никто про них ничего не знает.
– Да уж, придется выбросить все это из головы, надеюсь, шеф мой Витя от меня отстанет. Еще недельку отдохну и буду искать работу. Обратно в институт меня не возьмут?
– Куда там? Как бы нас всех не выгнали! На выходе из парадной мы столкнулись с мужчиной. Он попытался было проскочить мимо, но Надежда весело его окликнула:
– Привет, Петров! Или сегодня вы Сидоров?
– Здравствуйте, – сказал он, подходя, – нет, сегодня я Смирнов Владимир Николаич, пресс-центр при мэрии.
– Ах, вот как? – Надежда вдруг выпалила мне: – Милка, отойди от нас немедленно. Жди меня там на углу.
– Не стоит, – улыбнулся мужчина.
– Даете слово? – подозрительно спросила Надежда. – Нет, Милка, ты все-таки отойди.
– Да что такое? Надежда, не валяй дурака, пойдем!
– Сейчас поговорим вот с господином Смирновым и пойдем.
Я не поняла того сарказма, с каким Надежда произнесла фамилию Смирнов.
– Ну и что же, милые дамы, вы тут делали, позвольте спросить?
– Знакомую навещали.
– И кто ж такая ваша знакомая?
– Я так подозреваю, что та же, к какой и вы сейчас идете.
Я молча переводила глаза с Надежды на этого мужчину – ведут какой-то странный разговор, но судя по всему, прекрасно понимают друг друга. И почему этот мужик должен знать тетю Нюру?
– Неужели, Надежда Николаевна, вы навещали старушку Примакову?
– Ее самую!
– Зря вы это, зря, хотя я не понимаю, как вы на нее вышли.
– А уж я-то и совсем теряюсь в догадках, зачем это вам тетя Нюра понадобилась! Может быть, обменяемся информацией?
– Не сейчас и не здесь. Я вас найду, если будет нужно.
– Я не сомневаюсь, что найдете, только не тяните, а то меня любопытство мучает.
– Потерпите уж, а пока – прощайте.
Мы пошли к метро.
– Надежда, кто это? – и видя, что Надежда не отвечает, а улыбается, глядя себе под ноги, я повторила вопрос: – Надя, кто этот тип?
– Шерлок Холмс!
Вечером мне позвонил Сергей из Витькиной фирмы. Голос у него был какой-то странный, сдавленный.
– Привет, Милка, ты не занята?
– Да, не занята. А что это у тебя голос какой-то странный? Ты там что, плачешь, что ли?
Тут он прямо захрюкал в трубку.
– Да не плачу я, а смеюсь. Как сегодня с утра начал, так остановиться не могу. Ты слушай, я тебе все новости расскажу, а то меня прямо распирает. Вот как думаешь, кто у нас все это время был хозяином фирмы?
– Как кто? Витька, кто же еще!
– А вот и фигушки! Ленка у нас хозяйка, жена его!
– Что-что? Слушай, дай-ка я сяду. А ты меня не разыгрываешь?
– Ты слушай! Какой уж тут розыгрыш! – он опять захрюкал.
– Да говори ты нормально, не тяни.
– Ой, погоди, отдышусь. Юлька, водички отцу принеси!
Пока он пил воду, принесенную дочерью, я терпеливо ждала.
– Ну вот, – голос стал обычным, – значит, приходим мы утром на работу, а там сидит Ленка и ее мать, Витькина теща.
– Анна Федоровна?
– Ах, ну да, ты же с ней знакома, ну сидит она и молчит. А Ленка нам и говорит, что в фирме произошли изменения, что теперь директором будем она, но чтобы мы, персонал, не волновались, увольнять она никого не собирается, а если дела хорошо пойдут, то и зарплату прибавит. Наталья по-прежнему бухгалтер, я – коммерческий директор, менеджера будем искать, раз ты не хочешь…
– А Витька-то теперь кто?
– Да можно сказать, что и никто. Ответственный по «крыше», он с ними хорошо ладит, да сторожей для магазина будет нанимать и график дежурств им составлять.
– Да в чем же дело-то? Как они его так обошли?
– Тут, слово за слово, выяснилось, что деньги на фирму в свое время Витьке дала теща. Она раньше работала по торговле, потом челноком заделалась, и так незаметно как-то прилично раскрутилась. Теперь у нее на каждом рынке палатка, да не одна. Вот она и дала денег своей дочке на фирму и магазин. И хозяйкой считается она и Ленка, а Витька так, просто директор. Это он перед нами из себя строил невесть кого, дурак. Ленка потом очень ругалась, что мы ей не позвонили и не сообщили, и даже не про Леру, а вообще про то, какие у нас Витька порядки завел. Теперь у нас кругом все так прилично, чтобы никакого мата, для продавцов форму заказали и визитки будут у каждого на карманчике, чтобы все, как в приличной фирме.
– Ну просто не верится, сон какой-то!
– Да мне самому не верится, а только, как вспомню Витькину физиономию, так прямо от смеха помираю, – тут он снова захрюкал, и, честное слово, я тоже.
Даже Борька выбежал из комнаты, решил, что у меня истерика.
Утром раздался телефонный звонок. Борька принимал душ, я взяла трубку и сказала непроснувшимся голосом:
– Слушаю вас!
– Можно попросить Бориса Михайловича? – Судя по голосу, женщина находилась в крайней степени отчаяния.
«Ну вот, началось! – мелькнуло у меня в голове. – Наверняка это Борькина жена, сейчас будет выяснять отношения, умолять и рыдать в трубку, разжалобит его, они помирятся, он скажет мне спасибо, что поддержала в трудную минуту и опять уйдет к ней. А я останусь опять, как дура, без мужа, без работы и без денег. Ну уж нет! Даже если он к ней опять уйдет, я выскажу этой заразе все, что я о ней думаю, надоело быть порядочной, сейчас так обругаю, что больше никогда сюда звонить не осмелится!»
Я добавила в свой тон две части льда и четыре части металла и спросила:
– А кто его спрашивает?
– Я… заместитель главного бухгалтера… психиатрической больницы имени Сухово-Кобылина… – казалось, еще немного и девушка на том конце провода зарыдает.
Я немного оттаяла – раз дело касается работы, вовсе незачем хамить незнакомому человеку, но ведь у Борьки там неприятности с оплатой, поэтому я из чистого любопытства продолжила допрос:
– А какое у вас к нему дело?
– Он нам очень, очень нужен! – заместитель главного бухгалтера явно была на грани нервного срыва. – Вы понимаете, мой начальник Кирилл Пантелеймонович – тяжелый человек и страшный скупердяй. Он в программах и компьютерах ничего не понимает. Увидел, что Борису Михайловичу большие деньги причитаются за разработку программы, закричал, что за просто так такие деньги нечего платить, и урезал сумму в пять раз. Это он так считает, – быстро уточнила моя собеседница, – что программирование – это просто так, баловство, я же говорю, что он человек старой формации. Я его предупреждала, что с программистами не шутят… ну, Борис Михайлович что-то такое, наверное, нам в систему подпустил… и сегодня такое началось! Сегодня у нас как раз день зарплаты, я открываю платежную ведомость, а там вместо сотрудников больницы фамилии психов. Ой, извините, наших пациентов. И вместо руководства с самыми большими окладами – буйнопомешанные. И это было еще только начало! Звонят сестры со всех отделений – у них в рецептурных листах, наоборот, вместо пациентов – фамилии врачей и персонала, и всем такие дозы успокоительного прописаны – слона успокоить можно! А главбуху Кириллу Пантелеймонычу – аминазин и электрошок!
Последнюю фразу девушка просто прорыдала. Я на другом конце трубки еле сдерживала смех. Ай да Борька, так им и надо!
– А потом звонят из аптекоуправления, что, говорят, вы там сами все с ума посходили, заодно со своими клиентами? Прислали заявку на медикаменты, а в ней вместо лекарств – спиртные напитки в богатом ассортименте! И это еще не все! Я села платежные поручения печатать – мне завтра обязательно нужно налоги платить – делаю все, как обычно, а у меня на принтере… частушки матерные вместо платежек выводятся! Ужас какой-то! Вот… Сейчас опять кошмар какой-то печатает… Мимо тещиного дома… Боже мой! Форменный сумасшедший дом!
Я делала над собой неимоверные усилия, чтобы не захохотать прямо в трубку. Собрав волю в кулак и кусая губы, я выдавила из себя поучающим тоном:
– А нечего специалистов обманывать! Честно с людьми надо поступать!
