Она сказала Кейду, что восхищается его работами. Привела в качестве примера последние фотографии, и Кейд поймал себя на том, что ему очень приятно слушать, что она не просто льстит ему, а говорит со знанием дела. Это не было дежурной вежливостью.
Наконец он спохватился, глянул на часы и поднялся на ноги.
– У меня несколько свободных дней, – сказал он. – А вы заняты? Может, выберемся куда-нибудь завтра? Мы могли бы выехать за город...
Она посмотрела на пачку эскизов, лежащую на столе у окна.
– Не могу. Я бы с удовольствием, но очень занята. Единственное, что я могу – это пригласить вас завтра вечером отобедать со мной. Это вам подойдет?
– Вполне. А куда пойдем? Я знаю одно местечко...
Она улыбнулась.
– Вы боитесь моей стряпни?
Он внезапно вспомнил Хуану. Вики заметила, как дернулось его лицо, и быстро произнесла:
– Нет, конечно, мы можем и пойти куда-нибудь. Думаю, это тоже будет неплохо.
– Да нет. Я предпочел бы здесь, в домашней обстановке. У вас тут очень мило.
И следующие десять дней Кейд ежедневно гостил у Вики. Только после четвертого вечера, когда он уже рассказал ей о Хуане, о своем запое, о кошмарных неделях, когда он жил в индейской хижине и сам не знал, жив он или нет, Кейд понял, что он любит Вики. Но пока что остерегался говорить об этом, хотя чувствовал, что она его тоже полюбила. Грозный призрак Хуаны все еще следовал за ним по пятам. Кейд просто боялся начинать заново то, что с другой женщиной разлетелось вдребезги.
Поэтому он был рад, когда их с Бердиком послали в Париж. Был май, и Бердик решил, что неплохо бы сделать репортаж о нашествии американских туристов на французскую столицу. Кейд согласился. Ему нужно было время, чтобы обдумать отношения с Вики. Короткая разлука должна была все прояснить. В Париже он постоянно думал о ней, а когда через восемь дней летел обратно, принял решение. Он получит развод, и чем скорее, тем лучше, а после попросит Вики выйти за него замуж.
Не говоря ничего Бердику, он проконсультировался с адвокатом, специалистом по разводам. Адвокат сказал, что никаких трудностей не предвидится. В Мексике это делается легко и быстро. Но, конечно, придется пару недель провести в Мехико. Адвокат дал ему адрес своего мексиканского коллеги, который все устроит надлежащим образом.
Мейтисону Кейд сказал, что у него возникли срочные личные дела и что две недели его не будет. У Мейтисона было полно Кейдовых материалов, так что он не возражал.
Бердику Кейд сказал, что отправляется в Мехико получить развод. Догадываясь, что за этим стоит, Бердик пожелал ему удачи.
Вечер перед отлетом Кейд провел у Вики. Про развод он ничего не сказал. Он опасался возникновения всевозможных неожиданностей. Поэтому он решил ничего ей не говорить до тех пор, пока полностью не будет свободен. Кейд просто сказал, что летит в Мексику, чтобы уладить кое-какие дела.
На следующее утро он вылетел в Мехико.
Кейд медленно шел по главному вестибюлю отеля «Эль Прадо» сквозь толпу американских туристов, пялящихся на пятнадцатиметровой длины фреску Ривьеры «Сон в воскресный полдень».
Он только что в полном одиночестве отобедал в гриль-баре и теперь не знал, чем заняться. Было воскресенье. Последние три дня Кейд только и делал, что беседовал с мексиканскими адвокатами, которые небрежно заверяли его, что с разводом не будет никаких трудностей, но в то же время требовали от него каких-то уточнений, свидетельств, доказательств очевидной неверности Хуаны, заставляли подписывать какие-то бумаги, так что в конце концов его уже начало мутить от всего этого.
Он подошел к книжному прилавку, намереваясь купить какую-нибудь книжонку в бумажном переплете, а после отправиться в сад Аламеда и провести там время до темноты.
– Сеньор Кейд!
Кейд обернулся, увидел сияющее лицо Адольфо Крила и с облегчением почувствовал, что больше не одинок. Повстречать толстяка-мексиканца, который показал себя таким преданным другом, – что могло быть лучше этого? Но, пожимая руку Крила, Кейд почувствовал угрызения совести от того, что не сам связался с Крилом раньше. Хотя оправдание тому было – Крил был слишком тесно связан со всем тем, что он, Кейд, хотел бы забыть. Но теперь он искренне радовался встрече.
– Это самый счастливый миг в моей жизни, сеньор, – сказал Крил, и глаза его были влажными от нахлынувших эмоций. – А я и не знал, что вы здесь. Выглядите прекрасно! Сеньор Кейд! Я очень, очень рад!
– Взаимно, – сказал Кейд. – Пойдемте выпьем чего-нибудь и потолкуем. У вас есть время?
– Конечно, – Крил прошел вслед за Кейдом в полутемный бар. – Я не буду задавать вопросов. Вижу, что с вами все в порядке. Я видел ваши прекрасные работы в «Сан». Простите уж глупому, необразованному человеку, но ваши фотографии трогают меня.
Кейд был счастлив, что в баре было темно. Он просто молча пожал пухлую ладонь Крила. Только после того, как он заказал себе кока-колу, а Крилу – кофе и они уселись рядом на обитой кожей скамье, Кейд смог сказать достаточно твердым голосом:
– Адольфо, бога ради, прекрати называть меня сеньор Кейд. Ты – мой самый большой друг. Называй меня Вэл, а я забуду всю эту чушь насчет глупого и необразованного.
Крил смутился, но чувствовал в то же время, что ему очень приятно это слышать.
– Ладно. Скажи мне, зачем ты приехал?
Без колебаний Кейд рассказал ему о Вики.
– Эта девушка, Адольфо, очень много для меня значит. А сюда я приехал, чтобы получить развод. Ты должен увидеть Вики. В ней есть все, чего нет в Хуане. Думаю, я просто помещался, когда связался с этой бабой. Но сейчас я, кажется, прихожу в себя. Все, что мне теперь надо, это освободиться от Хуаны.
Крил бросил три кусочка сахара в свой кофе.
– Это понятно. Хуана и ты – вещи несовместимые. Это роковая женщина. Ее волнуют только деньги и потребности ее тела. Это чума.
Кейд швырнул кубик льда в свой стакан.
– А что она... где?
– Она в городе, – ответил Крил.
Кейд внезапно почувствовал, что у него перехватило горло.
– Все еще с Диасом?
– Нет. Вот типичный пример ее влияния на мужчин. Между ними все было кончено, когда они вернулись из Испании. Сегодня будет бой быков. Я пойду туда. Думаю, что увижу последний бой Педро Диаса.
Кейд посмотрел на Крила.
– Что значит... последний бой?
– Это не человек, это развалина. Да, я знаю, по его наущению тебя жестоко избили. Он порочный, надменный человек, но он был храбрый торедо. Она украла его храбрость, и у него осталось только его мастерство. Но техника без храбрости – ничто. Если ты его увидишь, то пожалеешь. В прошлое воскресенье, во время корриды, публика бросала в Диаса бутылки. В позапрошлое – освистала. Сегодня же... – Крил развел в воздухе руками и уронил их на колени.
– Но почему, Адольфо?
Толстяк посмотрел на него, затем отвел взгляд в сторону.
– Ты, видимо, забыл некую индейскую хижину, раз спрашиваешь, почему?
Кейд вздрогнул.
– Ну, не идиоты ли мы, мужики?
– Да, думаю, что можно сказать и так. В ней есть какая-то роковая привлекательность.
– Да, так ты ничего не сказал о ней.
– Ну, она живет в домике у Чапултепекского парка, который ты некогда снял. В данный момент она свободна. Диас надарил ей много дорогих подарков. Каждый вечер она ходит в ночной клуб Сан-Пабло, где сшиваются богатые американцы. Она неплохо устроилась.
Кейд с усилием отогнал возникшую в его мозгу картинку – водопад длинных черных волос, прикрывающий самое возбуждающее и желанное тело, какое он только знал.
– Может, и мне с тобой пойти, Адольфо? Хочу посмотреть, как работает Диас. Это можно устроить?
– Да, конечно. Свободных мест будет достаточно. На бои Диаса ходят теперь только те, кто ждет трагедии. Он еще жив, но стервятники уже кружат над его головой.
– Но ты все же ходишь?
– Хочу увидеть конец главы, – сказал Крил, пожимая плечами. – Какая-то, пусть небольшая часть моей жизни переплелась с твоей жизнью, ее и Диаса. Из-за него я лишился покрышек. Мы, мексиканцы, помним такие мелочи. Возможно, я тоже всего лишь стервятник, но если я видел начало, то хочу увидеть и конец.
В 16.20 они спустились по ступеням к своим местам, прямо у покрашенного красной краской барьера, отделяющего зрителей от песчаной арены. Как и предсказывал Адольфо, свободных мест было полно, но и народа тоже собралось немало.
В нескольких ярдах от них стояли оруженосцы трех заявленных на сегодня матадоров. Кейд с легкостью узнал Регино Франоко в белой рубашке с кружевными манжетами и в кюлотах винного цвета. Он точил лезвие шпаги оселком, движения его были экономны и профессиональны, а на лице застыло угрюмое выражение.
Перехватив взгляд Кейда, Крил пояснил:
– Да, он все еще с Диасом... один из оставшихся верными. Когда в прошлое воскресенье публика швыряла в Диаса бутылки, он плакал.
В дальней от них стороне арены, залитой прямыми лучами солнца, матадоры и их ассистенты выстраивались для парада.
