– Это точно! В Европе всё искусственное. Эрзац. Порядка много, а души нет. Мы же не немцы какие-то. У нас всё наоборот. Души много, а порядка нет… У меня тоже душа к природе тянется.
– У тебя дача хорошая?
– Да никакой ещё нет. Не заработал.
– Жаль… А давай я тебе, майор Гуров, дачу подарю. С большим участком и на берегу реки.
Гуров притормозил, повернулся, взглянул на Силаева очень жалобно, быстро перевёл взгляд наверх, на крепление светильника и неожиданно бодро ответил:
– Спасибо за предложение, господин Силаев, но принять его не могу. Слишком дорогой подарок и очень на взятку похоже. А это у нас не принято. У нас никто в России взяток не берет.
– Тогда я попрошу генерала, чтоб он вас поощрил.
– И это не надо. Не за награды работаем… Вот уже и приехали, господин Силаев.
От машины до особняка надо было пройти по парку около ста метров. Этого им хватило для обстоятельной и взаимовыгодной беседы. На первых же метрах майор притормозил Стаса и спросил напрямик:
– А вы серьезно готовы были мне дачу подарить?
– Серьёзно.
– Просто так?
– Конечно же, нет. За просто так никто деньги не даёт. Мне помощь нужна. Я в Дубровске никого не знаю, а ты, Вася, очень подходящий человек.
– Что делать надо? Работа не пыльная?
– Не пыльная и не мокрая… Ты сколько в месяц получаешь? Лучше, если в евро.
– В евро не пересчитывал. А в долларах до двухсот баксов выходит.
– Тогда держи, Вася, две тысячи евро. Это твой годовой оклад. Это аванс. Маленькая частичка от того, что ты получишь потом.
– Так что мне делать?
– Пока ничего… Тебя ко мне Щепкин приставил?
– Он.
– Так ты не говори генералу ни о нашем разговоре, ни об этих деньгах.
– Да, что я дурак?!
* * *
На следующий день Крылов сделал три важных вещи: купил по доверенности вполне сносную «Ладу» серого цвета, снял недалеко от города дачку и заставил переодеться Хлебникова. В темном костюме с галстуком тот был как бельмо на Дубровске. Его было видно со всех сторон.
Теперь в простеньких джинсах, в серой футболке и бесцветной куртке он сливался с массой Дубровских парней, что позволяло легче уходить от топтунов. А их теперь было трое. И была при них машина, которая спокойно может догнать трамвай.
Дубровские менты были простоваты. Они в шпионских академиях не обучались. Поэтому они обложили только центральный вход в гостиницу. Один из них с газетой сидел в холле, другой в черной «Волге» караулил прямо под вывеской «Отель», а третий топтался около фонтана с Купидоном, поближе к трамвайной остановке.
Саша Хлебников еще раз вспомнил полученную от Олега инструкцию, сделал глубокий вдох, натянул бейсболку и вышел из своего номера. По узкой боковой лестнице он, минуя холл, спустился прямо в ресторан гостиницы. Пролетев пустой зал, адвокат нырнул в комнатку, где отдыхали две скучающие официантки. Одна хотела что-то сказать ему, но поленилась.
Хлебников рванулся дальше, в кухню. Там повариха не поленилась и выдала громкую, грозную, невнятную фразу. Слов Саша не разобрал, но по тону угадывалось стандартное: «Ходют тут всякие! Работать мешают…»
Дверь во внутренний дворик была открыта и там, как и обещал Олег, стояла его серенькая «Лада».
Садясь в машину, Хлебников очень старался скрыть свой восторг и волнение:
– Куда едем?
– Вперед.
– Понятно… Я чисто ушёл от погони?
– Чище не бывает. Даже погони не было… Ты, Саня, как струна натянутая. Аж звенишь. Расслабься и получай удовольствие. Завтра сложнее будет.
– Почему?
– В первый раз ты оторвался на трамвае, и они утроили штат, и даже машину им дали. А завтра их будет десять человек и три машины. Окружат гостиницу сплошным кольцом.
– И как мы будем уходить?
– Через чердак. Они наверняка крышу забудут перекрыть. Ты поднимешься, а я подлечу на вертолете.
Пауза была длинной. Хлебников догадывался, что это могла быть шутка. Хотя с другой стороны… Крылов, он такой, он может и на самом деле. Но где он возьмет вертолет?
Перед самой больницей Крылов остановился у цветочного киоска и прихватил две охапки красных роз. Размещая их на заднем сидении, Олег увидел сосредоточенное лицо Хлебникова, размышлявшего о вертолете.
– Ты понял, Саня, зачем я цветы взял?
– Зачем?
– Для конспирации… Все врачихи и санитарочки будут не на нас, а на букеты пялиться. Никто не должен запомнить наших лиц!
Паркуясь у ворот больницы, Олег заметил не очень характерный для Дубровска джип «Чероки». Номер той самой машины где-то был записан. После лихорадочных поисков Крылов ещё раз взглянул на джип. Точно! Это он, и хозяин его некто по фамилии Пыжиков.
Краем глаза Олег заметил очень важную деталь – правое стекло у «Чероки» не было закрыто до конца. Оставалась щель, в которую свободно могла пролезть рука.
Надо было срочно принимать решение. Если Пыжиков здесь, то приехал он сюда не к тёще на блины. Он наверняка у Ларисы Серпинской. И может случиться что угодно, если уже не случилось.
Олег глянул на дверь больницы: оттуда вышли двое чем-то очень похожих друг на друга мужиков. Интуиция подсказывала, что один из них хозяин джипа Пыжиков… Счет пошел на секунды.
Крылов выхватил из кейса малюсенькое устройство не больше копейки величиной. Эти приборчики бывают разной формы и цвета, но имеют общее название – жучок.
Выскочив из «Лады» Олег в три прыжка достиг джипа и в одно касание вклеил «жучок» за обшивку под крышей «Чероки». Он все делал быстро, но нарвался-таки на окрик:
– Эй, мужик! Ты что это возле моей машины делаешь? Пошел вон.
– Красивая машина. Я только посмотрел и погладил немножко.
Как можно беспечнее Олег вернулся в свою «Ладу», закрыл окна и включил приёмник почти не отличимый от сотового телефона. Послышался голос хозяина джипа:
– Странный парень. Проверить бы его… Погладил он.
– Да не бери в голову, Чиж. На твою джипу весь город пялится… Это как с бабой красивой. Выгуливаешь её, а каждый встречный глазами её ест, и погладить хочет, хотя у каждого дома своя старая лада имеется.
– Меня сейчас одна баба интересует. Что с этой девкой недорезанной делать будем?
– Шеф приказал или уговорить, или убрать.
– Не уговаривается она. Ты же сам слышал. Я ей и деньги предлагал, и угрожал… Напакостит она на суде. Надо убирать. Но только без крови. Вколоть десяток доз героина и порядок… Только ты колоть будешь. Тебя она в лицо не видела. Наденешь беленький халатик и вперёд.
– Поехали.
– Куда?
– А ты думал, я ампулы в кармане ношу?
Заурчал мотор, заглушающий голоса. Но слушать больше было нечего. Всё важное уже сказано.
Когда джип скрылся за поворотом, Олег взял цветы, схватил адвоката и потащил всё это к больничной двери.
На первом этаже путь попыталась преградить молоденькая санитарка, но получила охапку роз и быстрый гипнотизирующий треп из уст Крылова:
– Мы из комиссии по предотвращению насилия над женщинами. Ваша пациентка Серпинская подвергалась? В какой она палате? Она сейчас даст показания и это спасёт многих девушек… Со мной адвокат. Александр, покажите служебное удостоверение.
Лариса в комнате была одна. С ней Олег тоже говорил быстро и четко: кто он, кто Хлебников, а главное, что нужно срочно бежать.
– Но, Олег, у меня даже одежды здесь нет. Дали вот старый халат и всё.
– Это действительно вопрос. В халате не очень симпатично, а без него неприлично… Саня, быстро раздевайся.
Новые джинсы Хлебникова были Ларисе чуть великоваты. Зато бесцветная футболка и бесформенная куртка легли точно по фигуре… Под бейсболку убраны не очень длинные волосы и получился вполне приличный парнишка.
Олега с Ларисой уже на пороге палаты остановил вопль Хлебникова:
– Постойте! А как же я?
Он стоял около койки в одних трусах. И ещё в очках. Олег даже пожалел его.
– Я вернусь за тобой, Саша. Через час. А ты пока накройся с головой и изображай Ларису.
– А если врач?
– Придумай что-нибудь… Скажи, что шёл мимо, устал и прилёг.
Олег понимал, что через час он за адвокатом не вернется. Не успеет! Но он был уверен, что даже если Пыжиков с дружком вернутся раньше, то ничего страшного не произойдет…
«Чероки» появился около больницы через двадцать минут после бегства Олега с Ларисой. Только Чиж оставил машину на задворках. Незачем им светиться. Из палаты Серпинской в первый раз их выпроваживала сестра, которую насторожил громкий разговор. Но тогда девица была жива. Это алиби. И второй раз их видеть не должны.
Они проникли в больницу через открытое окно первого этажа. Всё складывалось удачно. В кабинете людей не было, но на вешалке болтались белые халаты огромных размеров. Как раз две штуки.
Поднявшись к палате Серпинской, они разделились. Чиж остался на стрёме, а Ёжик, обнажив шприц, вошёл:
– Просыпайтесь, больная. Последний укольчик.
Но девушка и не думала просыпаться. Она лежала на боку, натянув одеяло до самой макушки. При этом зад выпирал очень даже соблазнительно.
