— …Я не стригу, я рисую на голове. Вообще, чтобы вы знали, в нашей стране умеют делать настоящую прическу два человека. Один уже умер, второй — мой учитель. Он уже на пенсии. Я третий. Я филирую, шлифую, разделываю, просто точу красоту… Волос на голове должен лежать волной…
Всплыв из самой глубины своих раздумий, Тура заметил:
— У меня волос не может лежать волной, они у меня прямые…
— Я вас завью, — пообещал Гарегин.
— Вот это — никогда… — Саматов замолчал. По рации кто-то передал:
— Я тринадцатый… Группа на месте. Прием… Я тринадцатый… Группа на месте. Прием!
Тура кивнул Гарегину, поднял стекло, приблизил трубку к губам:
— Внимание!..
— Пошли!.. — услышал Ба ларгимов по рации.
Баларгимов гнал по окраине. Тут не было милицейских постов. Баларгимов объезжал их где мог — объезжал проходными дворами, срезал углы.
Людей на тротуарах было немного, никто не обращал на него внимания.
Тут шла своя жизнь. Перед магазином принимали пустую посуду, мусоросборочная машина пятилась во двор — к ней со всех сторон спешили жильцы с полными ведрами.
Над пустым детским парком из усилителя на невысоком — в три этажа — колесом обозрения разносился хриплый голос певца:
«Но был один — который не стрелял…»
— Внимание!.. Всем постам. Разыскивается автомашина «Волга» белого цвета… — раздалось вдруг по рации. — Регистрационный номер 11-13… Владелец Баларгимов Садык… Приметы… При задержании соблюдать необходимую предосторожность. Преступник, по всей вероятности, вооружен. Внимание, «Кипарис-7», направьте наряд на метеостанцию и перекройте морской паром, вокзал, аэропорт… Прием… — Рация перешла на бормотание.
В это время Баларгимов увидел постового милиционера. Тот стоял, приблизив переносную милицейскую рацию-»уоки-токи» к губам. В обеих рациях шел один и тот же текст. Милиционер поднял глаза и увидел «Волгу» с номером…
В ту же секунду милиционер закричал…
У Баларгимова не было времени анализировать свои ощущения: милиционер кричал в «уоки-токи», рот его беззвучно открывался и закрывался, а в машине голос его был отлично слышен:
— Я — сто седьмой! — орал милиционер. — Вижу его! Вижу «Волгу»…
Баларгимов уже потерял его из вида, а по рации все еще доносилось:
— 11—13… улица Филатова, у дома 6. Идет в направлении проспекта Бакинских комиссаров…
Тура Саматов и его группа мгновенно изменили направление преследования — в их машине шел тот же текст, что и в «Волге», где находился Баларгимов.
Шофер-милиционер мгновенно заложил крутой вираж.
Люди с тротуаров следили за милицейской машиной с круговертью огня над кабиной.
Саматов передал микрофон Орезову:
— Я не знаю город…
Орезов скомандовал патрулирующим группам:
— Тринадцатый! Берешь улицу Азизбекова, клуб «Красный транспортник», перекрываешь выезд на проспект Бакинских комиссаров… Теперь ему отсюда не выбраться! Людей пускайте по дворам…
Силов сидел в машине вместе с дежурным и другими оперативниками, когда из рации донеслось:
«Вижу „Волгу“ 11-13. Улица Азизбекова, 113, во дворе. Рядом с подъездом».
— Давай! — крикнул Силов шоферу, хотя тот и так держал малую скорость.
Большой двор многоподъездного дома был пуст. «Волга» Баларгимова стояла под деревьями, в ней никого не было.
На асфальте у подъезда прыгали дети.
Милицейская машина, прибывшая первой, резко завернула и встала перед «Волгой». Из нее выскочили трое сотрудников с пистолетами, в том числе Силов, без пиджаков, перепеленутые ремнями спецкобур, уходящими подмышки, бросились к машине Баларгимова.
Захлопали закрываемые дверцы…
В это время вторая милицейская машина — с Турой и Орезовым — ворвалась с другой стороны двора.
— Убежал…
Тура и Силов стояли у брошенной Баларгимовым машины.
Силов открыл бардачок, в нем ничего не было. Посмотрел под сиденье, нашел рацию. Щелкнул тумблером.
Мгновенно все стало на свои места: из приемника раздались привычные голоса постовых:
— Седьмой! Седьмой… Я девятый… Ответьте пятому… Силов чертыхнулся, выразительно постучал себя кулаком по виску. Тура покачал головой.
До базара Баларгимова довез знакомый водитель бензовоза. За перекрестком Баларгимов положил деньги на сиденье, выскочил из кабины, оглядевшись, подошел к телефону-автомату.
Вокруг сновали машины. Номер был занят. Пока Баларгимов звонил, по меньшей мере три милицейские машины с мигалками на крышах проскочили мимо.
Наконец, ему ответили. Голос был спокойный, начальственный.
— Слушаю…
— Это я. Мне надо исчезнуть.
В трубке помолчали. Потом тот же голос спросил:
— Ты где?
— У базара. Где хозяйственный магазин.
— Никуда не уходи. Смирнов подъедет…
Дача Баларгимова не видела прежде такого количества гостей, гости были в милицейской форме и в штатском.
На даче шел обыск.
Из сарая выносили браконьерскую снасть, складывали перед столиком, за которым следователь составлял протокол.
Привязанные между сараем и домом огромные волкодавы с лаем рвались на цепях. Они словно взбесились.
Саматов и Силов были здесь же.
Количество ценностей, ненужных дорогих вещей, импортной техники, посуды, дорогих тканей, находившихся в даче, вызывало озлобление у понятых и милицейских, проводивших обыск.
Особенно неистовствовал приехавший также на обыск темпераментный начальник Рыбоинспекции.
— Браконьеры, сволочи… — Кадыров потряс руками перед женой Баларгимова. — Это их рук дело. И когда Саттара Аббасова, вместо меня, с инспекцией сожгли… И Сережу Пухова они убили! Конец вашим делишкам пришел! Так мужу и передай. От моей руки он умрет… Шавкат Кадыров это сказал! — Он ткнул в сторону разъяренных псов. — Вот она — их людоедская псарня! Они их не кормят, псы сами научены корм добывать, как волки… Я собак твоих — людоедов — не боюсь! Они боятся меня… Ну!.. — Он повернулся к собакам и стал медленно надвигаться на них. — Ну!..
Собаки, перестав лаять, попятились. Уползли в будки.
Кадыров распахнул куртку, похлопал ладонью по коричневой коже кобуры.
— Они знают, я слов на ветер не бросаю…
Между сараем и домом, где лаяли собаки, обнаружился целый склад запчастей для браконьерской флотилии.
Следователь записывал в протокол:
«Гребные винты в количестве ста пятидесяти штук, стартеры-пускатели… сорок два, крышки редуктора…»
— Пиши: красноловные сети браконьерские… — дежурный — Веденеев — подвез на тележке огромную тяжелую снасть. — Там еще ящики с крючками…
Жена Баларгимова подошла к Туре. Это была еще достаточно привлекательная женщина, фигуристая, с крупной грудью, в последнюю минуту она успела подкраситься, накинула на плечи модную кофточку.
— Сколько раз ему говорила: «Выбрось, Садык, зачем тебе?! Как Плюшкин! Тащит всякую железку, что добрые люди выбросят…» — Она держалась с милицейским начальством на равных.
Кадыров не преминул уколоть:
— Тут одних моторов на целый рыболовный флот.
— Богатства наши кому-то спать не дают… — заметила Баларгимова.
Тура поднял глаза. Между стеклами буфета виднелась фотография. Завоевавшая мир неизвестная японская девушка интимно мигнула ему, не меняя выражения лица.
Внимание Туры, однако, привлекла другая фотография милиционера городской милиции, которого Саматов видел все эти дни то в ресторане, то в отделении.
— Это сын… Мириш… Ваш коллега… — сказала женщина. — Осенью поедет в академию…
— Да-а… Ваш сын, без сомнения, может украсить высший эшелон… — тонко заметил Силов.
Баларгимова не заметила иронии.
— Он оч-чень способный…
Тура взглянул на следующую фотографию. Она была свадебная. Чубатый, в шапке рассыпавшихся волос, смуглый парень прижимал видневшееся из-под фаты улыбающееся лицо невесты.
Лицо невесты показалось Туре знакомым, он определенно узнал его.
Подошедший Хаджинур Орезов подтвердил:
— Это Верка. Жена Умара Кулиева. А это он сам!
— Умар Кулиев?
— Который сжег Рыбоинспекцию!..
Тура взглянул на Орезова и тут же снова обернулся к женщине:
— Он ваш родственник?
— Он сын брата Садыка.
— Джафар носит фамилию Баларгимов?
— Кулиев. Джафар Кулиев.
— Он живет здесь, в городе?
— Он жил здесь. С матерью Умара. Сейчас у него другая жена. Учительница. На том берегу.
— У вас есть их адрес? — Баларгимова закатила глаза к потолку:
— Я где-то записала и забыла… — Сцена была насквозь фальшивая, но Баларгимова и не заботилась о том, чтобы ей поверили. — Может, вы у Садыка спросите, когда он вернется?!
Тура и Силов подошли к машине. Здесь же находился дежурный Веденеев.
— Во сколько отправляется вечерний паром? — Тура обернулся к Веденееву.
— На ту сторону? — Дежурный потянул время. Задумался. Посмотрел на часы. — Сейчас у нас… Так… Через двадцать минут! — Он все просек, и ему не хотелось ехать на тот берег, в командировку.
