Женщина поклонилась.
– Я китаянка, господин. И верна хозяину.
– Значит, исчез, сука, – процедил Князь. – Он нужен мне. Есть предъява. Я лично на нож посажу этого польского гада.
– Ты забыл о сходняке в Люберцах? – осторожно напомнил Поп.
– Я все решил! – не стал слушать Князь. – Дед звонил?
– Да, – кивнул Поп. – Там все путем. Росомаха пока жив, – правильно понял он вопрос.
Князь хмыкнул и заговорил о другом.
– А менты лихо там сработали. Убрали всех, кто чего-то конкретное знал. Чувствую, что голова здесь, в Москве, но сейчас первое – Шляхтич! Этот паскуда может все перечеркнуть. Он последний, кто был с Аляской, поэтому вполне может что-то знать. Тумина писала, что мать и дочь умерли. Ксивы пришли и подписаны. Токо я не въеду вот во что. Какие-то там игреки, иксы, мать их, и зета. А вместо нотариуса вообще какой-то знак, типа орлиной башки. Как все это понять?
– В некоторых Штатах существует такое правило, что ли. Можно подписаться каким-то знаком. А когда придет время, уже в присутствии наследника вскрываются копии точно таких же документов, где указаны фамилии свидетелей и нотариуса, – принялся объяснять Малыш. – В общем, Аляска здорово подстраховался.
– Погодь, умник, – остановил его Князь. – Все равно ничего не понял. Ни хрена не понимаю. Нужен Шляхтич. Зря мы его отпустили. Не будь я законником, я бы из этой суки все выбил. А так… – Он посмотрел на перстень. – Похоже, устал я. Порой хочется и баба чтоб дома ждала, и чтоб детишки папой называли. Но прежде надо разобраться с этим наследством. Вдруг ошибаемся мы и Вика совсем не та.
– А кто указал на эту девку? – поинтересовался Малыш.
– Да подсказали, – вздохнул Князь. – Был приятель у Аляски, он перед кончиной в зоне сказал. Трупы дочери и матери в Штатах захоронены, а нам на Вику показали. Я вот уже не раз думал: не она это. Другая Виктория есть, и тоже Антонова. Мы на нее благодаря менту вышли. Тоже в Штатах рождена, но у ее матери муж был, а Аляска просто зарок давал, что его баба, которая родит, будет свободной от всяких штампов. Нет никого, кто бы подтвердил, что Аляска спал с этой Надеждой Сергеевной. Он авантюрист. Золотом начал заниматься с двенадцати лет. На лоток мыл и продавал старателям. А в шестнадцать начал прогнозы делать. Ну вроде как разведчик. В геологии такая профессия есть – по каким-то признакам месторождение золота находить. Хрен его знает как, но у Аляски нюх был. Ни разу не ошибся. В восемьдесят девятом он купил Долину. Сделаю там, говорит, курортный центр. Когда его менты подергивать начали, он исчез. В Аляску ходил, как с магазина домой. Правда, базар шел, что ему помогает кто-то из погранцов. Я был уверен, что Вика его дочь. И Марецкого свел с ней. Мне цинканули, что захват будет, вот я его и задержал с отлетом. Повесили на него труп мужа его бывшей, но Мильсон отмазал. Капитан меня не узнает, поди, а он мне жизнь спас в Хабаровске на пересылке. Меня там кум, начальник оперчасти, в сучью хату сунул за то, что я ему в морду плюнул. А там пятеро из Владимира были, с пресс-хаты в зону шли.
– Погоди, – остановил Малыш. – Что такое пресс-хата?
– В крытой камера есть, особо борзых по отношению к ментам туда и кидали. Хари на усиленной кормежке, им бросают кого поломать, а иногда даже петушком сделать. Вот туда и Марецкого сунули. Хана бы мне была, если б не он. Что он делал, мама моя родная! – качнул головой Князь. – Менты влетели, он и их окучивать начал. Глаза волчьи, для него все тогда «духами» были. Еле остановили, чтобы баба-медичка подошла, укол сделала. Хозяин тюрьмы прибежал, увидел меня в этой сучьей хате и понял все. Оперу навтыкал по самое некуда, ну а меня по масти определили. Беспредельщиков потом в ветлаге под деревья сунули. А когда Марецкий откинулся, я посоветовал ему на золотишке себя попробовать. Мужики одной артели его взяли и потом не раз благодарили. И работяга ништяковый, и постоять за своих если что… Приехали какие-то отморозки, он им пояснил, что артель никому ничего не должна. Мужики воспряли. В общем, все путем получилось, отблагодарил я Марецкого. А тут канитель эта с наследницей. И свел я их. Подпоил парнишек, чтоб они драку затеяли с Марецким, а как раз маманя с дочкой прошвырнуться вышли… Неужели ошибся? – в который раз задал себе вопрос Князь. И решительно встал. – Надо этого Шляхтича любым способом достать и жать, пока не расколется.
– Вот она, – кивнул Мердок на садившуюся в «десятку» девушку. – Вика Антонова. Родилась в США, отец убит через два года. Говорят, по приказу Аляски. Мать, Антонова Надежда, имеет пару заправок на Ярославском шоссе, пару мотелей при них, четыре магазина в Москве и бар где-то на Петровке. Недалеко от столичной Думы. Баба красивая, умная, дела ведет неплохо. Любовник у нее – банкир. В общем, живет в свое удовольствие. Дочь тоже. Учится в инязе. Немецкий и английский. Занимается дзюдо и, кстати, неплохо выступает. Гордая, самоуверенная. «Десятку» выбрала сама, при этом любит похвастаться тем, что родилась в США. Мать ее переводчицей была у мужа. Она это, дочь Аляски.
– Берем! – решил Китаец.
– Торопишься! – остановил его Мердок. – Придет распоряжение от шефа, будем брать. Сейчас посмотрим, куда она. И не забывай о двух телохранителях. – Он показал на тронувшуюся за «десяткой» «Вольво». – Там ребята – не забалуешь.
– Тогда надо брать маму, – сказала Зуйя. – А она вызовет девчонку.
– С матерью еще тяжелее, – возразил Мердок. – Ее охраняют четверо. А когда она с любовником, там, считай, взвод. Банкир Суровский Сергей Васильевич человек предусмотрительный. Собственно, не вместе они из-за дочери. Она не желает, чтобы хахаль мамы жил с ними, терпеть его не может. Он ей подарил роскошную машину, так она отдала ее в детский дом, а себе купила «десятку». Но с матерью отношения вполне нормальные.
– Она жаждет независимости, – выслушав Мердока, уверенно сказала Зуйя. – Когда узнает, что ее любимая мамочка изменила отцу с русским бандитом, пошлет ее подальше. Такие любят быть во главе, а не в тени. Именно поэтому она и не взяла машину любовника мамы. Договориться с ней будет легко.
– Я такого же мнения, – кивнул Китаец и нетерпеливо спросил: – Когда же будем работать?
– Когда укажет хозяин, – повторил Мердок и тронул машину.
– Мама! – весело крикнула Виктория. – Марецкий соизволил позвонить.
– И что? – холодно спросила мать из соседней комнаты.
– Поздравляет тебя с днем рождения! Говорит, что перстень – это подарок. Он хочет поговорить…
– У меня нет времени, – тем же тоном остановила ее мать. – и скажи, что за подарок спасибо, как и за поздравление, но больше подарков я не приму.
– Зачем ты так? – прикрыв телефон рукой, тихо спросила Вика и услышала в трубке голос Марецкого:
– Извините за звонок и прощайте. Больше беспокоить не стану.
– Зачем ты так? – снова спросила дочь. – Он просто хотел…
Надежда Сергеевна подошла к ней.
– Это долго объяснять. Я в последнее время все чаще вспоминаю его, хотя прекрасно понимаю, что мы не сможем быть вместе. Я ни разу не была с женатым и никогда не буду. Сегодня меня познакомят с человеком, и надеюсь…
– Значит, Гарри получил отставку! – обрадовалась Вика. – Но хотя бы сегодня ты не приведешь домой этого нового? – подковырнула дочь. – Правда, против Марецкого я бы не возразила.
– Уж не влюблена ли ты в него? – внимательно взглянула на нее Надежда Сергеевна. – Скажу честно, я была бы рада, если бы ты была с ним. Тебе нужен сильный, надежный мужчина. А Марецкий как раз… Впрочем, давай о нем больше не говорить.
– Обещаю, ни слова. – Дочь приложила к сердцу руку.
ХабаровскДед долго и весело смеялся. Находившиеся в доме тревожно поглядывали на него, не зная, чего ожидать. Только Гранит, казалось, не обращал ни на что внимания.
– Эти хохлы вообще-то отличные воины, – наконец проговорил Дед. – Но ты, Гранит, просто герой. Ну а ты, якутская морда, вообще сделал все лучше не бывает.
– Я Лис, – тихо поправил его якут.
– Теперь ходи и оглядывайся, – заметил Росомаха. – Колымские не простят тебе груза. Все-таки сорок четыре килограмма и два камушка. Представь, сколько бабок они потеряли. Я уж не говорю о тех, кого повязали. А впрочем, хохлы бы их все равно положили. Хапнули бы все и исчезли.
– А ты, Гранит, чего голову повесил? – спросил Дед.
– Да вот думаю, – вздохнул тот, – почему мне раньше не говорили правды? Ты знал и молчал, – ожег он взглядом Деда.
– А ты на меня не зыркай, – зло бросил Дед. – Ну, положим, я бы пришел и стуканул тебе про то, что Айболит твоего пахана под расстрел подвел. Ты б поверил? – спросил он. – Только не руби с плеча, а подумай, прежде чем ответить.
– Не поверил бы, – качнул головой Гранит. – Звездочет мне как брат был. Он же меня принял и научил всему. Хорошо, газеты нашлись. А откуда они…
– Князь в какой-то библиотеке нашел. А у тебя дела с Капитаном как? – взглянул Дед на Росомаху.
