Руки Мори были притиснуты к телу, ребра трещали, в его шею стальными клиньями вонзились два больших пальца рук лысоголового. Еще чуть-чуть — и они дотянутся до хрящей дыхательного горла. Перед глазами Мори заплясали розовые круги, в ушах взревело.
Мори заколотил ногами, но удары шли в черное кимоно, казалось, впустую. Огромное голое лицо противника было от него в нескольких сантиметрах, изо рта его пахло редькой.
Они смотрели друг другу в глаза, как пара влюбленных. И появилась возможность. Мори дернулся вперед и вонзил зубы в плотный маленький нос такой хваткой, что они едва не сомкнулись. Послышался вой, захват на шее ослаб.
Мори отпрянул, схватившись за горло и задыхаясь. Прожектор мел лучом крышу и на какой-то момент ослепил лысого, стоявшего у края крыши и зажавшего рукой свой разорванный нос. По его подбородку текли струйки крови, кажущиеся черными.
Мори что было сил ударил его в живот чуть выше пупка. Лысоголовый качнулся, будто в удивлении изобразив губами букву «О». Его гигантская фигура силуэтом вырисовывалась на фоне неба, руки взвились в попытке удержать равновесие. И он исчез.
Снизу послышался стук тела о бетон, но Мори уже спускался по лестнице к пожарному выходу. Последние два метра он одолел прыжком. Металлическая площадка загрохотала под ногами, но Мори уже не думал о шуме, сопровождающем его продвижение. Поручень пожарной лестницы обжигал ему руку. Монах лежал на бетоне в одиночестве, поблизости никого не было, но сверху послышались крики тревоги. Мори побежал к дырке в ограде, не пригибаясь. Его, вероятно, уже заметили и не стоило терять время.
За оградой он замер и прислушался к крикам. Судя по ним, труп монаха обнаружили. Идти к фургону не было смысла. К тому времени, как он доберется до дороги, служба безопасности блокирует ее, и люди начнут рыскать вокруг. Оставалось идти пешком через лес.
Лунного света хватало, чтобы не натыкаться на сосны и кустарник, растущий в прогалинах. Мори мог бежать трусцой. Вскоре тишину ночного леса нарушали лишь звуки его шагов.
Теперь предстояло как-то сориентироваться. Компьютерный центр располагался в отдаленном южном районе Японских Альп. Этот участок был знаменит своей дикостью и бездорожьем. Его пересекали лишь тропы охотников, ведущие к горным ущельям. Каждый год газеты печатали сообщения о людях, заблудившихся здесь и погибших от переохлаждения и голода. Разумнее всего в его положении было перевалить через горную гряду и по одной из долин на его северной стороне спуститься к магистральным дорогам.
Становилось холодно. Мори подтянул молнию куртки до самого кадыка и побежал трусцой дальше. Предстояло к утру одолеть дистанцию более чем в тридцать километров.
Гряда оказалась гораздо дальше, чем казалось. Он шел почти два часа, а местность оставалась по-прежнему плоской. Не закружился ли он, ныряя между деревьями без тропинок?.. Издалека послышалась странная музыка, и Мори определил характерные гнусавые звуки японской лютни. Он осторожно пошел на них.
Минут через двадцать мелькнули огни, потом еще двадцать минут ушли на осмотр окрестностей одноэтажного деревянного строения, стоящего на опушке. Вокруг сияли фонари на столбах, была видна лужайка с какими-то обручами и воротцами, как для крикета, а к дому с поляны вела слабо наезженная и заросшая грунтовая дорога, спускающаяся, очевидно, в долину.
Мори рискнул приблизиться к строению. У входа висела табличка, разрисованная выцветшими иероглифами: означающими: «Дом для престарелых Такаяма». Музыка звучала из репродуктора. Повторялась одна и та же заунывная мелодия.
Все это выглядело достаточно безопасным.
Мори снял обувь и убрал ее в один из ящичков на крыльце. Засов на двери был ржавый, будто им не пользовались сто лет. Холщовые тапочки для помещения — в пыли, их подошвы практически отвалились. В небольшом вестибюле никого не было и никаких объявлений на доске информации. В шкафу, за стеклами, находилось облезлое чучело лисы с оранжевыми глазами. Одно стекло треснуло и было залеплено выцветшим газетным листом. В Глаза Мори бросился заголовок: «Президент Форд прибывает в Японию».
Кроме записанной на магнитофонную ленту музыки, не слышалось ни единого звука. В гостиной тоже ни души, пепельницы пустые, от вешалки для головных уборов к письменному столу тянулась паутина, в середине которой находился большой волосатый паук. Он не двигался.
Мори тихонько проследовал через гостиную в тускло освещенный коридор и ощутил легкий запах вареной лапши. В конце прохода у книжного шкафа стоял человек, которого Мори издали принял за большой мешок. Видимо, он наблюдал за Мори с самого его появления в доме.
— Входи, входи, быстрее. Мы ждем тебя.
Это был голос старухи — тонкий, срывающийся, ворчливый.
— Что здесь такое? — спросил Мори.
— Проходи. Ты заставил себя ждать очень долго.
Мори шагнул сквозь раздвижную дверь в большую комнату, посреди которой у низкого стола сидели три старика, а перед ними была лапша, и от нее шел пар.
— Наконец-то приехал, — гордо сказала старуха. — Я знала, что он вернется.
Она поистине была дремучей. Кожа ее щек свисала кошельками, глаза были водянисты, лоб в коричневых пятнах. Вместе с тем, она была лихорадочно возбуждена и голову держала прямо, а на ее губах играла восторженная улыбка.
— Где же твоя военная форма? — спросила она. — По случаю возвращения домой надо было принарядиться в военную форму!
Один старик смотрел прямо перед собой, беззвучно с кем-то беседуя, другой, казалось, уснул, хотя его челюсти беспорядочно двигались. Третий, с орлиным носом и седыми волосами, прихваченными сверху узлом, мягко, улыбнулся и пригласил Мори к столу.
— Все очень печально, — тихо сказал он. — Она изменилась с тех пор, как племянник перестал навещать ее.
— В батальоне моего мужа самые храбрые солдаты всей нашей армии. Их блистательные атаки обращали в бегство десятки тысяч китайских бандитов. Об этом каждый день пишут в газетах!
— Я ведь не имею отношения к ее мужу, — пробормотал Мори, обращаясь к старику.
— Конечно, нет! — сказал старик со смешком. — Она была замужем два месяца. Ее муж не вернулся из Китая. Это все знают!
— А сколько вас здесь?
— Ну… — голос старика начал сдавать. — Знаешь, когда-то было много. Тогда бывали игры и танцы. Было хорошо. Потом люди стали уходить один за другим.
— А директор? Должен же быть управляющий. И персонал.
— Да, — вяло сказал старик. — Фермер из ближней деревни. Его жена приходит готовить пищу. Проверяет. Следит, все ли мы тут здоровы.
— Сколько времени вы здесь?
— Много-много лет… Десять, а может, пятнадцать. Мой сын уже не приходит — слишком далеко.
Он прикрыл глаза, его дыхание затруднилось.
— Все устали, — сердито сказала старая женщина. — Ты заставил очень долго ждать. Пойдем, отведу тебя в твою комнату.
Бесполезно. Мори толку от них не добиться.
Он вернулся в гостиную и порылся в маленьком книжном шкафу. Здесь были старые фотожурналы, сборник Акутагавы и несколько томов «Правительственных актов о доставке воды в отдаленные районы».
Вдруг он услышал, как сзади него кто-то кашлянул. Мори обернулся. В дверях стоял высокий человек в черном одеянии монаха. В его руке было оружие, с серого пояса свисало переговорное устройство. Он кивнул Мори как знакомому.
— Тебе придется вернуться к нам в центр, — жестко сказал он.
— О чем вы говорите? — произнес Мори. — Я приехал навестить мать. Сегодня ей восемьдесят три года.
— Глупые слова, — презрительно сказал монах. — Я следил за тобой в лесу. Было нетрудно идти за человеком, который движется столь неуклюже.
— Это, должно быть, ошибка, — сказал Мори. — Спросите ее, если не верите мне.
Он жестом позвал старуху. Она вошла в гостиную, как лунатик. С ней был старик с узлом седых волос. Монах пожал плечами, будто увидел что-то малозначащее.
— Не выдумывай, — сказал он, — ты — шпион и убил моего брата. Я с нетерпением жду решения сэнсэя. У него есть способы обращения со шпионами.
На лице старой женщины изобразилось замешательство.
— Мой муж не шпион, — пробормотала она, — он верой и правдой служил императору на маньчжурском фронте. Подвиги Пятого батальона…
— Не путайте себя, бабушка, — сказал монах. — Этот человек — опасный преступник, и я забираю его с собой. Он вас больше не побеспокоит. А теперь выкладывай все из карманов на этот стол.
Мори не спеша повиновался. За спиной монаха старуха рылась в чулане. Она достала крокетные биты и одну подала старику.
— Этот ваш сэнсэй… — проговорил Мори, пытаясь выиграть время. — Он просто спятил. Его проект безнадежен…
— Ну да? — с усмешкой сказал монах. — Кто же нас остановит? Сэнсэй знает точно, как быть с дураками, вставшими на пути.
