Амфетамин?
– Да, да, понял! Продолжай!
– В диванных подушках!
Рудольф живо представил себе грязные диванные подушки с разлохматившейся вышивкой и лопнувшими швами.
– Он впал в буйство. Три человека с трудом удерживали его, пока четвертый вызывал «скорую».
– А похоже на то, что главным был Гюндерсен?
– Трудно сказать. Но брата своего друга он, безусловно, снабжал, это точно.
– Может, всю операцию организовал Эдвард?
– Сомневаюсь. Он никогда не выходил из дому.
– Это проверено?
– Да. Соседи по дому – люди любопытные и к тому же все поздно ложатся спать. Они в один голос заявили, что не видели его уже много лет. Телефонная станция подтвердила, что за последние годы с этого телефона ни разу не звонили. И никаких гостей. Эдвард вообще ни с кем не общался. Пенсию он получал на почте. Мы там были. Эдвард дал брату доверенность на получение пенсии. Эта доверенность лежит на почте.
– Значит, один раз Эдвард все-таки выходил, когда оформлял свою доверенность, – заметил Рудольф. – Как думаешь, что еще могло заставлять его выходить из дому? Мне уже не верится, что он такой домосед, каким прикидывается.
– Это мы проверим, не беспокойся! Между прочим, небезызвестный тебе Уле переехал вчера к Каю и Мартину Ронемам. Во всяком случае, он прибыл туда вчера вечером с тяжелым чемоданом и с тех пор не выходил из дому.
– Ладно. Я позвоню тебе, как только что-нибудь выяснится насчет нашего отъезда, – сказал Рудольф и уже собирался дать отбой.
– Подожди! – крикнул Карстен. – Если не забудешь, передай от меня привет Лиллиан Бек, – равнодушно сказал он и положил трубку.
После телеграфа Рудольф взял такси и поехал в больницу Святой Марии Магдалины.
Там он прежде всего попросил разрешения повидать Харри. Сестра замялась:
– У него сейчас синьор Кантагалли. Может, вы немного подождете? – Она предложила ему сесть. – Я думаю, синьор Кантагалли уже скоро уйдет. Он беседует с больным… – она сверила свои часы с большими стенными часами, – уже сорок пять минут.
Ну и хитрец же этот Кантагалли!
– А можно мне тем временем проведать синьору Халворсен?
Он чуть не произнес ее фамилию на итальянский лад, проглотив начальное «х».
– Третий этаж, палата триста четырнадцатая.
Рудольф поблагодарил, поднялся по лестнице и, борясь с одышкой, остановился перед дверью с табличкой «314». Нет, тому, кто хочет похудеть, в Италии нечего делать: спагетти, равиоли, лазанья, пицца…
Фру Халворсен сидела в постели. Увидев Рудольфа, она радостно улыбнулась.
– Почему я здесь? Что со мной? Я ничего не помню. – Она обеими руками сжала его руку. – Я отравилась, да?
– Вы отравились, – ответил он. – А как вы сейчас себя чувствуете?
– Превосходно!
– Что вы вчера делали в мое отсутствие? Расскажите мне все по порядку.
– Ничего особенного. Я легла спать и спала, пока меня не разбудил стук в дверь. Мне принесли целый поднос еды. Я выпила немного вина. – Она взглянула на Рудольфа. – Может, мне от него стало так плохо?
– А потом? – спросил Рудольф, не отвечая на ее вопрос.
– Я плотно поела и выпила две рюмки вина. После еды я почувствовала такую усталость, что снова легла. И спала до семи. Когда я проснулась, у меня сильно кружилась голова. У меня так бывает, если я пересплю. Я умылась холодной водой, и это меня освежило. Потом я увидела, что у меня помялось платье, и решила переодеться. Только переоделась, в дверь опять постучали – принесли обед. Господи, чего там только не было! И мясо, и рыба, и овощи, и грибы, и салат, и… Прямо как в сказке. Горячие блюда были закрыты крышками. А какой милый официант принес мне обед! Он даже немного говорил по-шведски. Все знал о Харри! Он так тепло расспрашивал меня, как Харри себя чувствует. Я ему сказала, что Харри, слава богу, поправляется и скоро его, очевидно, переведут в отдельную палату. Может, даже уже перевели. Он очень сокрушался, что невеста Харри убита. «Она вовсе не была его невестой, – возразила я. – Кто же обручается с девушкой, которую знает всего месяц!» Он стал говорить про великую любовь. Я ему не возражала, эти итальянцы такие странные. Но мне стало интересно, откуда он все знает про Харри. Я спросила у него, и он сказал, что все это ему рассказала одна сестра, которая работает в больнице Святой Марии Магдалины. Еще он сказал мне, что два года жил в Швеции, работал там официантом. Он жил и в Норвегии, но очень недолго. Потом он вытащил бутылку, обернутую салфеткой. В другой салфетке у него были две рюмки. «Меня зовут Дино, – сказал он. – Не откажитесь выпить с простым итальянским официантом, мне хочется выпить с вами за здоровье Харри». Он стал наливать вино и нечаянно облил рюмки. Помню, он попросил разрешения воспользоваться моей ванной, чтобы вымыть их. Мне это показалось странным. Я спросила, нельзя ли их просто вытереть салфеткой, но он хотел непременно вымыть. «Все нужно делать как полагается», – сказал он. Он вымыл рюмки, и мы чокнулись. Мне не хотелось пить, но я боялась его обидеть. Вино оказалось невкусным. «Зато оно очень полезное», – сказал Дино и велел мне есть, пока еда не остыла. Он ушел, и я принялась за еду. Мне было Гак любопытно открывать одну крышку за другой! Никогда в жизни я не ела таких вкусных вещей. Я уже предвкушала, как расскажу об этом обеде фру Торкилдсен. А потом… Что случилось потом, я уже не помню. Я пришла в себя только в больнице.
– Давайте забудем об этом! – Рудольф улыбнулся, чтобы успокоить ее. – Харри чувствует себя хорошо, ему уже можно ехать домой. Сегодня мы вылетаем. Но сперва я хочу воочию убедиться, что он в состоянии перенести такое путешествие.
– Он уже настолько здоров? – обрадовалась фру Халворсен.
Рудольф кивнул. Кто знает, что еще ждет Харри, если мы не увезем его домой? – с горечью подумал он.
– Пожалуйста, зайдите ко мне после того, как навестите его, – попросила она. – Расскажете мне, как он выглядит.
Рудольф ушел, дав обещание еще раз зайти к ней. В коридоре он остановил сестру.
– Могу я поговорить с доктором Вардани?
– Сейчас узнаю.
Он остался ждать у двери в палату фру Халворсен. Через несколько минут сестра вернулась в сопровождении врача. Рудольф отвел его в сторону и в двух словах рассказал все, что узнал от фру Халворсен.
– Распорядитесь, пожалуйста, чтобы у фру Халворсен все время дежурили две сиделки, – попросил он.
– И это надолго? – растерялся доктор Вардани. – У нас и так не хватает персонала. Ни врачей, ни сестер. Вот я и сижу здесь с утра до вечера.
– То мне говорят, что это лучшая больница на всем Адриатическом побережье, то вдруг выясняется, что у вас не хватает персонала. Как увязать одно с другим?
– Почему лучшая? – Вардани наморщил лоб. – В этой части Италии много больниц гораздо лучше, чем наша.
– Если верить Кантагалли, таких больниц нет, – сказал Рудольф. – Именно потому, что эта больница оборудована новейшей аппаратурой, Харри Халворсена и привезли сюда, хотя он был найден посередине между Сан-Северо и Фоджей.
– Вовсе не поэтому, а потому, что Кантагалли любит выступать в роли Il padrone – господина, владыки, который держит в своих руках все нити. Бертелли побежал к своему доброму другу Кантагалли и поведал ему о своем несчастье: исчезли два трейлера вместе с грузом. Кантагалли забил тревогу и потребовал, чтобы его держали в курсе дела. Узнав, что найдены три трупа и раненый и что полиция Фоджи считает, будто это и есть те самые исчезнувшие водители, Кантагалли добился, чтобы их тут же перевезли в Бриндизи. Их еще не привезли, а он уже выступил перед прессой. Он любит выступать с заявлениями. Любит, когда его портреты красуются на первой полосе газеты. Опытнейший direttore di polizia и т. д. и т. п.
Значит, это мы Кантагалли обязаны тем, что «грифы» набросились на нас так скоро! – с трудом сдерживая гнев, подумал Рудольф. Доктор Вардани, по-видимому, неправильно истолковал его молчание.
– Можете передать Кантагалли мои слова! Я за них отвечаю. Да он сам мне все это и рассказал, если не прямо, то косвенно.
– Нет, нет, меня заботит только одно – благополучно доставить домой фру Халворсен и ее сына.
– Меня тоже это заботит. Потому я и сказал Кантагалли, что хорошо бы отправить их уже сегодня. Я опасаюсь повторения вчерашней истории. Не могу понять, как это случилось! Но норвежцы очень живучи, правда?
– Этого я не знаю, – чистосердечно признался Рудольф.
Получив от Вардани обещание, что у фру Халворсен будут дежурить две сиделки, Рудольф спустился вниз, где встретил Кантагалли и Маргит Тартани. Оба прятали от него глаза. Даже странно, с каким упорством она избегает встречаться со мной взглядом, подумал Рудольф.
– Теперь, я полагаю, моя очередь беседовать с Харри Халворсеном? – сухо спросил он.
– Не возражаю! Надеюсь, вы не забыли, что я тоже веду следствие? – так же сдержанно ответил Кантагалли.
