– Пока ничего, – ответил он. – Теперь надо просто ждать…
Он посмотрел на слегка осунувшееся Женино лицо – все-таки почти четыре часа работы гидом, не считая времени, потраченного на визаж… И не выдержал официального тона:
– Женя… Ты вообще как себя чувствуешь?
В его голосе звучала такая неподдельная теплота, такая искренняя тревога и даже нежность, что у Жени слезы навернулись на глаза.
«Нет! – приказала она себе. – Я уже достаточно из-за него плакала. Больше этого не будет».
– Отлично! – заверила она его, улыбаясь как можно беспечнее.
Пусть видит: она давно забыла обо всем, что было между ними.
Алекс смотрел на нее и не верил в показную Женину беззаботность: белки глаз чуть красноватые – то ли не выспалась, то ли плакала, а может – и то и другое вместе.
«Нет, – решил он, – ее нельзя отпускать на встречу с хакером. Категорически. Она может сорваться».
Съемки на «Мейнстриме» серьезно затянулись – они провели на лодке практически весь день. Когда вертолет наконец поднялся в воздух, солнце уже клонилось к закату. И снова у Жени сердце защемило от острого ощущения вечной гармонии моря и неба.
Алекс вез ее домой на своей машине. Всю дорогу они молчали. И только перед тем, как выйти из машины, Женя спросила:
– Я, так понимаю, на сегодня свободна?
– Да, конечно, – ответил Алекс. – Только опять не пропадай.
– Ну все, пока! – устало улыбнулась ему Женя на прощание и вышла из машины. Но не успела сделать и двух шагов по направлению к дверям отеля, как Алекс ее окликнул:
– Женя!
Она обернулась. Он стоял около машины – молодой, полный сил, красивый мужчина. Чужой человек, который мог стать родным, но не захотел…
– Если хочешь… – он замешкался, – может, поужинаем сегодня где-нибудь? Я освобожусь часа через три…
– Нет, – покачала головой Женя и быстро вошла в дом. Он не должен видеть ее слез.
* * *
Проводив Женю, Алекс сразу же отправился в офис. Невзирая на поздний час, шеф ожидал его личного доклада о том, как все прошло на «Мейнстриме». Группа, которая отработала на лодке с самого утра – еще до начала съемки, – уже отчиталась.
Сначала они составили детальный план лодки, затем обследовали каждый миллиметр на предмет жучков и камер. Им даже удалось найти кое-что любопытное… И еще вопрос, чьих это рук дело…
Но самое главное – сделали радиоактивную метку. В общем, если все пойдет по плану и хакер купит яхту, они всегда будут знать, где он находится. Ну а если уж он приобретет лодку вместе с командой, все сложится просто сказочно. Хотя, конечно, на такую удачу надежды мало.
Дескампсу не зря удавалось скрываться от спецслужб и уходить от преследователей снова и снова, раз за разом… Понятно, что человек он умный, хитрый и проницательный. Ради относительных удобств и выгод рисковать головой не станет.
Когда Алекс входил в кабинет шефа, тот как раз заканчивал просмотр отснятого на «Мейнстриме» материала.
– Ну что же, – обратился он к Алексу, указывая на стул рядом с собой. – Очень даже неплохо все получилось. Девочка – молодец: раскованная, естественная. Худовата, на мой вкус, но модели вроде все такие?
– Она не модель, – сухо уточнил Алекс. – И я должен серьезно с вами поговорить. Я уверен в полной нецелесообразности включения ее в операцию. К личной встрече с хакером она не готова.
Шеф уставился на него с немым вопросом во взоре.
– Вот так новость… – усмехнулся он, приподняв свои кустистые брови, казавшиеся в сочетании с его лысиной особо густыми. – И это ты мне говоришь? Ты, который ее нашел и лично разработал всю операцию?
– Да, – твердо произнес Алекс. – Именно поэтому я настаиваю на выводе ее из операции: ей нельзя встречаться с объектом. Категорически нельзя. Я знаю, о чем говорю.
Шеф молчал.
Он знал Алекса далеко не первый год. Помнил его совсем зеленым мальчишкой. Более того, все время профессионального – да и просто взросления Алекса Аарон Эшколь считал себя не только его начальником, но наставником и другом. Ведь у парня ни отца, ни матери.
Одним словом, шеф прекрасно знал Алекса. И понимал, что означает выражение на его лице: зубы стиснуты, глаза чуть прищурены. Ох, и не вовремя его заклинило, сейчас начнет про чистые руки, про моральные обязательства и прочие юношеские бредни. Молод еще, молод. Романтик. Все они романтики, кто приходит в спецслужбы ради восстановления справедливости и осуществления возмездия. Впрочем, с теми, кто продается, ничуть не легче.
Аарон Эшколь вздохнул и приступил к обычной процедуре промывки мозгов и родственно-начальственного шантажа.
– В общем, так, – строго произнес он, – если считаешь, что она не готова, значит, должен подготовить. Настаивает он… Хочешь, чтобы тебя от задания отстранили?
Алекс сверкнул глазами и отвернулся к окну.
– Вот тогда иди и работай. Загляни прямо сейчас к ребятам, которые материал монтируют. И лично проследи, чтобы убрали из кадра все лишнее. Потом прямиком к Лейбману. Что-то не нравится он мне – переигрывает немного.
* * *
Поведение Даниэля Лейбмана не нравилось не только шефу.
Его щенячья манера восторгаться всем на свете и заглядывать в глаза крайне раздражала и Оливье Дескампса. Человека, за которым охотились едва ли не все спецслужбы мира. Своим последним связным с «большой землей» он был крайне недоволен. Впрочем, в последнее время его раздражало очень многое. А если быть точным, то почти все.
Сначала он менял лодки часто – чуть ли не раз в сезон. Но потом ему это надоело.
Нет, не из-за бесконечной возни с переездами. Все, что требовалось взять с собой, меняя один плавучий дом на другой, умещалось в небольшую сумку.
Оливье Дескампс ненавидел это чувство жестокой, мучительной, изматывающей тревоги, приходившей в его жизнь вместе с любыми переменами. И сами перемены он тоже ненавидел. Он вообще не терпел, чтобы его отвлекали.
Дескампс ценил покой. С самого раннего детства его лишали этого покоя. Дергали, отрывали от любимых занятий – сначала от конструкторов, потом от компьютера. Ему не повезло. Он родился в неподходящей семье, жил среди родных словно приемыш – ни общих интересов, ни понимания…
Его родители – обыкновенная деревенщина – никогда не понимали, как ценно то, что он умеет, какая это силища – его талант. Они до самой смерти так и не рискнули хоть раз подойти к компьютеру. Да и ему – ему! – купили компьютер только после разговора со школьным учителем. К счастью, тот считал Оливье одаренным мальчиком. Верил, что его ученика ждут большие перспективы.
Ну что же, он не ошибся. Оливье всегда помнил о первом признании своего дара. Он не был неблагодарным и заносчивым человеком. Он умел ценить сделанное ему добро. После того, как Дескампсу удалось стать одним из самых богатых людей на земле, он даже послал тому учителю чек на крупную сумму. Если бы Оливье знал, что старый дурак сразу же побежит в полицию, он бы, наверное, очень удивился. Или не удивился. Потому что привык к предательству. И к глупости человеческой тоже привык.
Оливье Дескампс достоверно знал: кругом – одни предатели. И глупцы. А вместе эти качества составляли самое отвратительное Зло. Раньше предатели и глупцы, носители и служители Зла, пытались его унизить, потом принялись мешать и дергать. Теперь старались получить от него деньги. Много денег. Ради них Зло было готово на все. И потому его адепты выглядели все мерзее и мерзее.
Один Лейбман чего стоит.
За все время, что Оливье находился в бегах, он успел обрасти целой сетью связных с «большой землей» – продажных юристов, алчных адвокатов и просто жадных людишек. И каждый следующий был хуже предыдущего. Но никто не раздражал его до такой степень, как этот Даниэль. Гнусный мелкий человечек оказался последней каплей, переполнившей чашу его, Дескампса, терпения. Все.
Он больше не желает быть самой богатой мышью в вонючей глухой норе. Хватит жить невидимкой, метаться от одной плавучей крепости к другой. Скоро на свет появится абсолютно новый человек, свободный и уверенный в себе. Все необходимые документы на имя Фабриса Десанжа уже оформлены, остается только подобрать этому красивому имени соответствующую внешность.
В Бейруте его уже ждут высококлассный пластический хирург и офтальмолог. Стоило заполучить состояние, чтобы узнать: проклятое косоглазие, из-за которого он столько лет был объектом насмешек и в школе, и за ее пределами, оказывается, исправимо! Мать с отцом даже не удосужились отвезти его к нормальному врачу. Да что с них возьмешь, деревенских дурней. Нет, не думать о них. Не вспоминать. Их больше нет.
Он уже закрыл все свои дела в Израиле. Теперь ему надо встретиться на Кипре с одним из директоров своих офшорных компаний, зарегистрированных, разумеется, на подставное лицо. Он больше чем уверен: проклятый Борух, который, кстати, и порекомендовал ему этого отвратительного Лейбмана, его обманывает. Так что придется лично встречаться с этими липовыми акционерами.
