Отойдя от «Додж-Каравана», двинулся в глубь леса — и тут же остановился. Из-под нижней лапы огромной ели выглянуло длинное одноэтажное строение, напоминающее большой барак. Обернулся — от строения до «Доджа», стоящего за футбольными воротами, было около двадцати метров. Все сходилось.
Он помнил карту и помнил, что никаких строений на этом участке на карту нанесено не было. На самом же деле строение было, он хорошо его видел. Именно то строение, в котором могли находиться и захваченный, и захватчики.
Подойдя ближе, увидел: строение большое, около сорока метров в длину и двенадцати в ширину. Судя по наполовину обвалившейся мозаике на стенах, изображавшей играющих футболистов, здесь когда-то мог размещаться или спортивный зал, или общежитие для спортсменов. Когда-то, но не сейчас — строение даже в темноте выглядело сильно запущенным. Стены, сложенные из силикатного кирпича, покрывала штукатурка, часть ее обвалилась; проржавевшая до дыр водосточная труба у угла здания висела криво, удерживаясь непонятно на чем; доски деревянной скамейки у входа, которые он пощупал, превратились в труху.
Тем не менее дом не был полностью заброшен. Все стекла больших окон на стене, обращенной в его сторону, были целы, что доказывало: дом обитаем.
Приблизившись вплотную к окнам, включил биосонар. Возникший в наушниках сигнал был достаточно сильным. Сигнал реагировал на температуру тела, дыхание и биение сердца и указывал, что в помещении есть крупные живые существа. Этими крупными живыми существами могли быть только люди. Обойдя строение по периметру, Игорь определил, что людей несколько и они рассредоточены по всему зданию. Сигналы датчика были спокойными, размеренными и постоянно шли из одних и тех же точек. Это означало, что люди не двигаются. Почти наверняка он мог считать, что люди, находящиеся в строении, сейчас спят.
Достал сотовый телефон. Хотел нажать на вызов — но на панели почти тут же замигала красная точка. Это означало, что его вызывает Николай. Включив связь, услышал три стука по мембране. Тут же, не колеблясь, ответил двумя.
Владимир и Сергей подошли к нему через десять минут, Николай появился чуть позже, примерно еще через две минуты. Им не нужно было ничего объяснять, увидев «Додж» и строение, они все поняли с одного взгляда.
После того как Игорь показал знаками, что в строении находятся несколько человек и они скорее всего спят, Николай знаками же объяснил план. Состоял план в том, что они сначала должны уточнить расположение помещений в строении и определить, сколько человек находятся в каждой его части. Затем — выяснить, есть ли в этом строении захваченный, жив ли он и, если жив, в какой части строения находится. Последнюю часть плана можно было выполнить, лишь дождавшись рассвета. Рассвет должен был наступить примерно через час, и они взялись за работу.
Очнувшись, Седов смог только осознать, что лежит. Просто лежит. Все тело крутило и разламывало, невыносимо болела голова, но самым страшным было то, что рот и горло у него были сухими, как наждак. Он умирал от жажды, на самом деле умирал. Он не пил с тех пор, как сошел с самолета.
Попробовал пошевелиться. Понял: он связан. Ноги и руки, заведенные за спину, были связаны то ли проволокой, то ли узкой бечевкой. Из одежды на нем были только брюки. Откуда-то сверху в комнату проникала серая полутьма. Чуть приподняв голову, увидел: он лежит на бетонном полу. Помещение — средних размеров, примерно шесть на два метра. В конце концов ему удалось различить, что серая полутьма, указывающая на близкий рассвет, льется из длинного узкого окна, расположенного под самым потолком комнаты.
Некоторое время он пытался понять, что может представлять собой это помещение. У двери, расположенной напротив стены с окном, темнели три скрепленных друг с другом стула со спинками и сиденьями из прессованной фанеры. Из таких стульев обычно состоят ряды в небольших кинотеатрах, любят пользоваться такими стульями и в маленьких спортзалах. К одной из боковых стен был приставлен настил-решетка, состоящий из прибитых к основе параллельно друг другу деревянных реек. На полу, в углах у наружной стены, он смог рассмотреть два отверстия для стока воды. По этой же стене вверх поднимались три изъеденные ржавчиной трубы, когда-то наверняка использовавшиеся для душа. Но места в концах труб наверху, где должны находиться специальные раструбы с дырочками, были срезаны и заварены. В центре помещения торчал вделанный в цементный пол острый металлический штырь высотой около метра с лишним.
Если бы не этот штырь, все объяснялось бы просто. Помещение когда-то было душем, здесь после занятий мылись люди, тренировавшиеся в соседнем спортзале. Но потом кто-то решил использовать это помещение по другому назначению. По какому, он пока не понимал. Подумал: может быть, какое-то отношение к этому новому назначению имеет металлический штырь.
Сделав несколько попыток встать на ноги, вскоре понял: встать он не сможет. При каждом движении в боку возникает жуткая боль. Похоже, два-три ребра у него сломаны.
Наконец, отчаявшись, опустил голову на пол. Что бы только он не отдал сейчас за глоток воды! Просто за один глоток. Если бы он сделал этот глоток, он смог бы продержаться еще долго.
Он сам не заметил, как впал в забытье.
Из этого забытья его вывел звук открываемой двери.
Подняв голову, увидел: это Слон. Одет, как всегда, в кожаную черную куртку, тенниску и джинсы. Серая тьма ушла, в комнате светло. Значит, рассвет уже наступил.
Встретив его взгляд, Слон закрыл за собой дверь. Сел на стул, достал сигареты, закурил. Затянувшись, улыбнулся:
— Привет, золотой. Как жизнь?
Седов ничего не ответил. Сделав несколько затяжек, Слон положил сигарету на край соседнего стула.
— Что, золотой, одумался? Пришел в себя?
Плевать, подумал Седов. Сейчас он попросит пить. А там — будь что будет. Прохрипел:
— Пить… Дай мне пить…
— Что? — Слон шутовски пригнулся. — Пить захотелось? Водички?
— Пить… — повторил Седов. — Дай пить…
— Дам, — сказал Слон. — От балды дам. Но ты сначала скажешь, что мне нужно.
— А что… тебе нужно?
— Немного. Код к твоей банковской карточке. Номер твоего счета в «Чейз Манхэттен». Фамилия, на которую открыт счет. И сумма. Все.
— Нет у меня никакого счета в «Чейз Манхэттен»…
— Лепишь, родной. Бьешь макли. Ты же Буда. Тебя уже пять человек опознало.
— Какой еще Буда?
— Простой. Будников Геннадий, он же Буда. Телохранитель Лукмаса. — Взяв сигарету и затянувшись, Слон провел огоньком сигареты по его шее. — Мы же грамотные, золотой. Что это? Вот это, вот, на шее?
— Не понимаю, о чем ты…
— Отлично понимаешь. Пластическую операцию после вашей с Кивой «восьмерки» ты сделал чисто, не придерешься. Но шрамы не спрячешь, шрамы остались.
— Какие еще шрамы?
— Такие. Я же все знаю про Лукмаса, золотой. Единственное, чего не знаю, — где он сейчас. Поэтому хотел бы знать это тоже.
— Не знаю я никакого Лукмаса…
— Знаешь, — притушив сигарету о подошву, Слон бросил ее в угол. — Ты хоть понял, где находишься? Эй, золотой?
Встретившись со Слоном взглядом, Седов выдавил:
— В комнате, где еще…
— А для чего нужна эта комната, не понял?
— Не понял… И понимать не хочу…
— А зря. Посмотри на пол. Хорошо посмотри.
Последовав совету Слона, Седов обвел взглядом бетонный пол. Сейчас, при ярком свете, было видно: он весь покрыт бурыми пятнами. Особенно темным было место у подножия металлического штыря.
Происхождение пятен не вызвало у него никаких сомнений. Это была кровь. Спекшаяся, прочно въевшаяся в бетон кровь.
Слон усмехнулся:
— Знаешь, как сажают на кол? Поднимают и опускают очком на острый кол? Вот на такой. Если еще не знаешь — узнаешь.
Встав со стула, присел на корточки. Сказал шепотом:
— Колись, родной. Лучше скажи все сейчас. Потом будет поздно. Это медленная смерть. Будешь кричать, умолять, чтобы тебя сняли. Но дело в том, что снять с кола уже нельзя. Через десять минут человек, посаженный на кол, — мертвец. Хотя может жить еще долго.
Слон улыбнулся — и вдруг, резко дернув головой, осел. Тут же мягко завалился на бок. Одновременно с этим Седов услышал негромкий хлопок.
Глаза Слона были безжизненными, в центре лба появилось небольшое темное пятнышко. В следующую секунду Седов все понял: стреляли из пистолета с глушителем. Поднял голову — в открытом окне наверху виднеется голова в черной маске. На шее — прибор ночного видения.
Заметив, что он на него смотрит, человек показал соединенные в кольцо большой и указательный пальцы. Тут же, ловким движением проскользнув в оконный проем, спрыгнул на пол. Присел над ним:
— Федя?
— Федя, — ответил Седов. — Веревки разрезать можешь?
