— Ваше предложение, — сказала Катя, — большая честь для меня, но если вы думаете…
— Ничего не думаю, — весело перебил Тагир, окидывая ее взглядом, который красноречивее слов. Набивает себе цену, это ему нравилось, это входило в правила иіры. Значит, не дешевка.
— Ничего не думаю, Катюша. Покушаем, немного выпьем. В хорошее место пойдем. Шашлык — пальчики оближешь.
— Вы знаете, — прошептала девушка, словно смиряясь с неизбежным, — что вам невозможно отказать. Но что подумают мои родители? Про вас, Тагир Ганидович, идет такая слава…
— Зачем родители, вай? Родителям ничего не скажем. Покушаем, отдохнем. Привезешь им подарок.
Девушка вспыхнула.
— Напрасно вы так, Тагир Ганидович. Я за подарками не гоняюсь.
— Не гоняешься, еще лучше. Будем репетировать твой шоу. Как я там буду петь, плясать, шутки шутить.
— Вы удивительный человек, Тагир, — обронила красавица, с таким томным выражением, что он аж задохнулся. На озорной мордашке прочитал обещание неземных утех.
— Чем же я удивительный? — спросил лукаво, подбадривая ее пылающим взглядом.
— Наши мальчики… все эти качки, интеллектуалы — они вам в подметки не годятся. У вас аура истинного рыцаря.
— Мальчики тоже хорошо, — великодушно возразил Тагир, которого покоробило сравнение с телевизионной швалью. — Только в меру.
Сговорились, что в девять часов он подхватит ее в центре, возле памятника Пушкину — сам заедет или пришлет кого-нибудь.
— Не надо присылать, — попросила Катя. — Сделайте одолжение, мой принц, явитесь лично.
— Лично явлюсь, — согласился Тагир, борясь с паховым зудом. Когда провожал до дверей, все же не удержался, ласково провел широкой ладонью по упругим, отозвавшимся дрожью ягодицам девушки, — она резко повернулась, и Тагира ослепила дикая, завораживающая вспышка в смуглых очах. Вай, что будет! Какая ночь его ждет!
Едва ушла, связался с охраной. Ответил Королек, бывший капитан-мент. Тагир распорядился:
— Сейчас выйдет рыжая курочка, последи за ней. Поводи до вечера. Куда пойдет, с кем встретится. Разговоры послушай. Понял?
— Понял, хозяин. Больше ничего?
Тагир смешливо хмыкнул. Бывший мент, как и все они, на редкость бестолковый малый, но исполнительный — и дело свое знал.
— Больше ничего. После доложишь, не забудь.
— Как можно, хозяин?
Не то чтобы Черный Тагир усомнился в прекрасной гостье или ожидал от нее подвоха, но по привычке всегда принимал некоторые меры предосторожности. В покоренной Москве серьезная опасность ему не угрожала, но конкуренция большая: если не оглядываться, могут устроить пакость, откуда вовсе не ждешь. Причем свои же соплеменники.
Каха Эквадор объявился около шести — злой, раздраженный. В Москве он всегда такой. Уверял, что здесь воздух пропитан ядом, зловонным дыханием гяуров, и нормальный человек долго дышать в Москве не может, обязательно помрет. Тагир соглашался: да, да, в Москве жить нельзя, вонища невыносимая, но про себя посмеивался над пылким абреком. Сам он к Москве относился спокойно и даже с некоторой приязнью. В ней он стал большим человеком, получил власть и деньги. Наверное, и в горах он чувствовал бы себя хозяином, но оттуда трудно повелевать миром, а из Москвы можно. Со временем он надеялся обрести такое могущество, которое позволит ему перешагнуть через океан и нанести удар в сердце самого страшного зверя. Мечта великая, но когда-нибудь она осуществится. Сделка со «стингерами» — всего лишь верстовой столбик на пути к этой мечте.
— Шайтан их всех возьми! — ярился Каха, носясь по ореховому кабинету, как по клетке. — Город тьмы и червей. Хамида просил, Абрамыча просил, все бегают, ищут, а как найти? Как можно разыскать одного человека на вонючей помойке, среди червей?
— Найти можно, — Тагир наблюдал за буйным гостем из угла. — Была бы зацепка.
— Какая зацепка? — прорычал Каха. — Фамилия есть, адрес есть, самого человека нету. Где он? Может, в подвале сидит? Покажи мне этот подвал.
Когда Каха зацикливался на майоре-невидимке, отвлечь его от этой темы было почти невозможно, то есть сперва он должен был обязательно отбушевать. Тагир знал, как вести себя в подобных случаях. Надо сделать вид, что для всех Кахиных побратимов поимка майора — такое же важное дело, как для него самого.
— Ты уверен, что он живой? Он же знает, что ты его ищешь. Может, сдох от страха? С ними это бывает.
Каха прекратил бег, внимательно поглядел на сородича, словно ища подвоха. И вдруг сказал такое, что озадачило Тагира:
— Нет, он сам по себе не сдохнет. Да я не хочу его убивать. Я хочу с ним поговорить.
— О чем, брат? О чем ты будешь говорить с поганцем?
— Ты не все знаешь… Он два раза подарил мне жизнь. А я не отдарился. За ним остался выстрел. Пусть стрельнет.
Тагир смущенно сморгнул.
— Брат, ты разве ищешь смерти?
— Не смерти, справедливости. Никто не должен сказать, что Каха не вернул долг.
— Понимаю, — удрученно заметил Тагир, хотя на самом деле понимал еще меньше, чем до этого разговора. — Майор показал себя благородным существом — и это тебя удивило. Он русский?
— Да, русский.
— Значит, здесь какая-то ошибка, — улыбнулся Тагир. — Животные не бывают благородными. Они верно служат или кусают хозяина за руку. По-другому не может быть. Поговори с любым рабом, они все одинаковые.
Каха опустился в кресло и горестно поник. Он-явно выдохся. Трехдневная беготня по мертвому, призрачному городу высосала из него живые соки. Тагир открыл бутылку красной «хванчкары», любимого напитка Кахи. Пробормотал сочувственно:
— Остынь, абрек… Если угодно Аллаху, рано или поздно найдешь своего майора… Давай вернемся к нашему делу.
— Давай, — согласился Каха, но по лицу его было видно, что мыслями он далеко.
Тагир сообщил, что навел необходимые справки и готов уже сегодня перевести деньги на счет, который оставил Каха. Всеми формальностями займется контора. Через две недели груз прибудет по месту назначения. Каха немного приободрился.
— Ты хороший человек, Тагир. Сам знаешь, Кавказ без оружия, как волк без зубов. Деньги получишь обратно. Не сразу, но получишь.
— Конечно, получу, — усмехнулся Тагир. — У меня есть еще маленькая просьба…
— Все, что хочешь, бек, — Каха картинно прижал руку к груди.
— Дальше я сам буду заниматься поставками. Пусть никто не мешает.
Эквадор насупился.
— Не доверяешь нашим людям?
— Почему не доверяю? Твои братья и мои братья. Это честнейшие, благороднейшие джигиты, но ведь они все передрались. Наша свара на руку гяурам. Иногда мы сами вредим себе больше, чем русские нам вредят. У русских не осталось сил, они вымирают и только тявкают. Зато мы сами кусаем друг друга за ляжки.
Каха задумался, потом сказал:
— Ты мудрый, ата. Никто тебе не помешает. Кто будет мешать, пожалеет об этом. Но немного придется делиться. Мне ничего не надо, но кое-кто захочет получить свою долю. Трудно будет отказать.
— Я хочу только одного, — отозвался Тагир, — чтобы оружие стреляло по врагам.
Туманный ответ вполне удовлетворил Каху, и он стал прощаться, так и не притронувшись к вину. Тагир проводил его до машины — черного БМВ с московскими номерами. В машине сидел незнакомый Тагиру водитель.
— Где остановился, брат? — спросил Тагир.
— У друзей, — Каха прятал глаза — очень странно! Возможно, он умнее, чем думал о нем Тагир.
— Скоро ли возвращаешься в горы?
— Завтра… Сегодня заскочу в пару мест. Там видели человека, похожего на майора. Правда, давно. Прошлым летом.
— Удачи тебе, абрек… Могу ли еще как-нибудь услужить?
— Ничего не надо, спасибо. На днях дам о себе знать.
Обнялись, прижались друг к другу щеками — и Каха канул в круговорот Москвы. Искать свою пропажу.
Возвращаясь в офис, наткнулся на смущенного Королька. Бывший мент, завидя хозяина, юркнул за конторку, но Тагир величественно поманил его пальцем.
— Скажи, Королек, почему ты здесь? Я же тебя послал за девушкой. Чтобы приглядел.
