— Он как-то назвался.
— Это — Каха Эквадор. Знаменитый террорист. Человек-легенда.
— Таких легенд в Москве полные рьінки… Он на Рашида работает?
— Насколько я знаю, он всегда был сам по себе. Бандит-одиночка.
Кныш взглянул на часы. До вылета около тридцати минут.
— Надо идти, Тина. Опаздываем.
— Ты в самом деле в порядке?
— А что со мной сделается?
Их багаж — чемодан, саквояж и спортивная сумка — был на месте, никто на него не позарился. Зато пожилая английская пара, которую Тина попросила постеречь вещи, была на взводе. Красивая седовласая дама затараторила так быстро и возмущенно, что принцесса еле успевала вставлять свои «Ай эм сорри». Через три минуты уже проходили досмотр. Кто из таможенников был человеком полковника, а кто нет, так и осталось невыясненным, во всяком случае проскочили без сучка без задоринки. Шмонать их не стали, да и декларации просмотрели мельком. Посадка была уже объявлена. Правда, молоденькому старлею, проверявшему в кабинке документы, не понравилась свежая ссадина на щеке у Таины, и он подозрительно на нее уставился. Принцесса улыбнулась ему обольстительно.
— Ах, господин офицер, никогда не дарите своим девушкам сиамских котов.
— Это кот вас так?
— Он не любит, когда я уезжаю, — принцесса многообещающе подмигнула старлею, отчего тот по-девичьи зарделся — и молча отдал паспорт и билет.
На трапе, на крутых ступеньках Кныша повело, но он успел ухватиться за поручень, с силой его сжал. Оранжевые звезды истомно сверкнули в глазах и мягко опустились в подмосковные снега. Таина ничего не заметила.
Они летели в экономклассе: удобные кресла — и можно вытянуть ноги. Кныш этим воспользовался, осторожно загрузился на сиденье и прикрыл глаза.
— Собираешься вздремнуть? — поинтересовалась принцесса, но ее голос донесся словно через подушку. Он дал себе слово продержаться до взлета. Потом надо будет пойти в туалет и посмотреть, что там с боком. Пожаловался:
— В глотке пересохло. Выпить ничего нету?
Таина внимательно на него посмотрела и поднялась. Через минуту вернулась с пластиковым стаканчиком. Кныш жадно выпил. То, что нужно: водка.
Боль стихла, пришло умиротворение. Самолет, плавно покачиваясь, катил по взлетной полосе, разворачивался. На глазах у принцессы влага.
— Что такое, маленькая?
— Не хочу, не хочу, не хочу!
— Чего уж теперь, уже летим.
— А мне кажется, умираем. Почему ты такой бледный?
— Здесь освещение такое.
Легкий толчок под брюхо — и они в воздухе, в сиреневых облаках. Салон заполнен лишь наполовину, много иностранцев, много новорашенов, улыбчивых, заносчивых. И все же Кныш твердо знал, что они с принцессой одни в этом мире и в этом самолете. Стюардесса, пробирающаяся меж кресел с подносом, всего лишь приятный мираж.
— Пойду в туалет, — объявил строгим голосом, начал подниматься, задел плечом спинку кресла — и вырубился окончательно.
ЭПИЛОГ
Два светлячка, мечущихся по планете в поисках безопасного пристанища. Париж, Вена, Рим, наконец, перелет через Атлантику… Жизнь взаймы. Все это кажется странным только поначалу, потом привыкаешь — и ничего, терпимо. Иногда ловишь кайф от бродяжьей судьбы. Однако все возвращается на круги своя.
В придорожном мотеле, в штате Техас, они завтракали тарталетками с сыром, пили апельсиновый сок и кофе со сливками — и Таина вдруг сказала с набитым ртом:
— Все, больше не могу!
— Не можешь, выплюнь, — посоветовал Кныш, обряженный в немыслимо пестрые шорты.
— Хочу домой!
— Почему так быстро? Еще года не прошло, как мы в бегах. Восточные люди очень злопамятные.
— Ты помнишь, что я на третьем месяце?
— Помню.
— Рожать буду в Москве. И не спорь, пожалуйста, прошу тебя. Надоело, когда ты вечно споришь.
Кныш не спорил. Его посетило знакомое видение: укромный, затянутый тиной прудок возле деревни Знобище-во, а в нем, в глубине, худые, голодные, с полуоблезшей красной чешуей громадные караси. И лучик солнца на синем поплавке. Он ничего не забыл.
В тот же день начали собираться.
Они вернулись в страну, которая к тому времени совсем дышала на ладан, но это другая история, у нее еще нет конца…
