Самое сногсшибательное предложение поступило от собкора «Комсомолки» — презентацию провести под землей, на месте запланированной станции заброшенного метрополитена.
Надежда Викторовна решительно похерила все предложения, и как государыня всея Руси торжественно приговорила:
— Презентации быть на Алом поле! В Органном зале! В бывшем соборе… каких-то там апостолов! Да так, чтоб чертям стало тошно! И попам тоже! — подумав, добавила она.
И все согласились, что они не правы, а права она — мать-настоятельница «Надежды-прим», Надежда Викторовна Коробейникова, их Надежда!
— А че, — увлеченно убеждали все друг друга, — помочь себе и ближнему — святое дело! И место там святое! Вау!
— И пусть владыка его освятит перед презентацией, — подсказал собкор «Комсомолки».
— А для чего? — не сразу врубилась Коробейникова. — Чего его святить? Оно же и так святое!
— А для верности! — хихикнул собкор. — Святого много не бывает!
— Владыка? Какой владыка?
— Так наш архиепископ.
— А че у нас и архиепископ имеется? — искренне удивилась Надежда Викторовна.
— А как же! — заверил ее собкор. — Как у всех! Истинно православный пастырь, ловец человеческих душ! Водку пьет за милую душу! А какой скандалист — закачаешься! Одно слово — владыка!
— А зовут как?
— Кажись, Георгий!
— Победоносец, значит, — блеснула эрудицией Коробейникова.
— Почти, — уточнил собкор.
— А скандалит чего? По какому поводу?
— Да по тому же самому! По какому и мы с вами! По поводу собора!
И собкор «Комосомолки» рассказал длинную и, в общем, довольно занудную историю, которая, благодаря его таланту всем показалась преинтереснейшей и стремительной, как охотничий треп на поляне, историю о том, как новая власть делила с архиепископом еще недавно никому не нужный, построенный задолго до революции, трехглавый собор.
— А владыка, — поймав интерес, вошел в штопор собкор, — говорит:
— Вы, господа, как древнерусские князьки: все мое — мое, а твое — мое же!
А мэр ему:
— Так ведь не для себя же, отче, для людей!
А владыка:
— Че ж вы, любезный, людям свое не отдаете, а все норовите чужое?
А мэр:
— Это чье же чужое?
А владыка:
— Да наше же — церковное!
А мэр:
— А я-то думал, что все — божье!
— Все церковное — суть божье, духовное то есть!
— Так и мы ж о духовном, владыка! Не казино, чай, органный зал! Все для души, все для церкви!
Тут владыка ликом почернел и голос возвысил до ора:
— Для какой-такой такой церкви, понимаешь, для иезуитской?
— Для христовой, отче, для христовой!
— Нееет, для сатанинской!
— Нееет, для христовой! Да черт с ней — для любой! Вот! Да какая разница, если орган уже тут! А вы что мне предлагаете…
— Вырвать с корнем!
— Орган — не гармошка, не вынесешь в окошко!
— А владыка, — собкор вскочил на стул, — как завопит:
— Господи! Спаси и помилуй! Второй раз за последние сто лет нехристи у святой церкви одно и то же отбирают! А те и дела нету! Анафема дому сему!
Собкор «Комсомолки» лихо вышел из штопора и, самодовольно отдуваясь, грохнулся на стул.
— Ну и че? — сурово сомкнула брови Надежда Викторовна.
— Как че? — поразился собкор. — Владыка святой собой проклял сдуру! Вот че!
— Ну и че! И на фига нам такой скандалист! У нас презентация, а у него собор! Нет, нам с ним не по пути!
— Нам с ним — да! — закусил губу собкор. — А ему с нами?
— А на черта мы ему?
— А если мы скажем, что с «Надеждой-прим» он свой собор, как спичечный коробок, не моргнув глазом, у города выкупит?
— Ну да! — съезвила Надежда Викторовна. — И полгорода впридачу!
— И с мэром вприкуску!
— А че! — Коробейникова впервые с интересом уставилась на собкора. — Такой свое не упустит! Если надо, не то, что полгорода, самого Господа за уши притянет!
И, боязливо оглянувшись по сторонам, окончательно воодушевилась:
— Ладно, зови! Пущай святит! Но… — Коробейникова величественно выпрямилась, — под твою персональную ответственность. Начнет бузить, ликвидирую, как класс! Обоих!
Как и было задумано, презентация состоялась на Алом поле, то ли в православном соборе, то ли в роскошно реконструированном Органном зале, недалеко от крошечного мавзолея Ленина и памятника легендарному Орленку. Мавзолей был просто игрушечным, и прах вождя заменял гранитный бюстик, установленный в гранитной же нише, над входом в склеп с глухой ржавой дверью.
Со времени сдачи мавзолея в эксплуатацию в склеп, похоже, никто не заходил, и что там внутри, строительный храм или вечная пустота, никто не знал. Это было такой же загадкой, как кобура милиционера в далекие застойные годы: что в ней — пистолет или семечки?
Владыка Георгий на презентацию не явился. И в благословении безбожного дела решительно отказал.
Как ни странно, Надежду Викторовну это нисколько не расстроило. Даже наоборот. Она сочла это добрым знаком. Владыке же послала сказать, что в его благословении, собственно говоря, не нуждается. Но если завтра сам отче будет нуждаться в ее, Коробейниковой, покровительстве и защите, она ему в ней по-христиански, конечно, не откажет.
Итак, большой Органный зал не смог вместить великое множество пожелавших, во что бы то ни стало, попасть на презентацию загадочной международной игровой ассоциации «Надежда-прим». Бдительная охрана из «Союза русских патриотов» Речкалова впускала в зал строго по пригласительным билетам. Мужчинам прозванивали карманы, дамам — сумочки.
Время от времени охранники, как омоновцы на шоссе, перешептывались по мобильникам, после этого их взгляды становились еще жестче, движения решительней, а участники презентации, все больше робея, стояли перед ними, как грешники перед апостолом Петром у ворот рая.
Все мужчины были в белых рубашках и галстуках, женщины тоже одеты торжественно и трогательно. Беспартошная публика в зал не допускалась. Дух избранничества витал под сводами собора. После собрания был обещан фуршет.
Музыка гремела, как на концерте тяжелого рока, заглушая не только все чувства и мысли, но и всякое их подобие. В какой-то момент с разных концов зала раздались душераздирающие крики: «Хэй! Хэй! Хэй!» Через секунду они заглушили музыку, и молчащий орган от ужаса тоскливо ухнул.
Программу вел арийского вида молодой человек, то есть, с белокурыми кудрями до плеч и бессовестными голубыми глазами. Он горячо поздравил собравшихся, сказав, что все они находятся в нужном месте в нужное время, и выразил надежду, что в зале нет «духовных пенсионеров и импотентов».
— Людей, которые добились своего, в мире крайне мало — каких-нибудь 4–5 процентов. Именно мы знаем, как попасть в этот элитный круг! А лучше всех нас вместе взятых это известно основательнице фантастической игры, генеральному директору международной игровой ассоциации «Надежда-прим», Надежде Викторовне Коробейниковой! Встречайте, господа, новую матерь Терезу! Хэй! Хэй! Хэй!
Надежда Викторовна обвела притихший зал взглядом опытного проповедника, потом, слегка запрокинув голову, на секунду закрыла глаза, то ли прислушиваясь к ангельским голосам, то ли к пронесшемуся по залу многоголосому стону: баснословно богатая, вторая Властелина, хэй, хэй, ооооо!
А Надежда Викторовна, напитавшись космических потоков, азартно тряхнула головой и, как божественное откровение, изрекла:
— Формула «деньги-товар-деньги» себя изжила! Я предлагаю новую: «деньги-деньги-деньги»! Вот он — код новой жизни! Вы мечтаете сбежать в Америку? Зачем? Мы откроем для вас Америку тут, в этом зале, на этой улице, в этом городе! Только дураки бегут от своего счастья! Оставайтесь с нами!
Как зеркало она поднесла ладонь к лицу и сквозь пальцы посмотрела в десятки застывших от неимоверного ожидания глаз.
— Все элементарно! Всего за две тыщи пятьсот баксов мы запустим вас на первый виток спирали «Надежды-прим». Потом — все по пословице: не имей сто рублей, а имей сто друзей, имеющих сто рублей, которых вы сумеете убедить сыграть с нами! За каждый привод вы получаете по пятьсот баксов, а дальше…
Надежда Викторовна широко развела руками, словно пытаясь объять необъятное.
— А дальше — вино, фрукты, женщины в мини-бикини на Багамских островах, тайский массаж в альфа-ромео, домашний кинотеатр, даже место депутата Государственной думы рядом с Владимиром Вольфовичем — ваши! Только возлюбите нашу Надежду, как самих себя!
При последних словах мадам Коробейникова лукаво улыбнулась, давая понять, что все ценное в этом мире стоит, увы, не дешево, но в любви ничего невозможного нет.
— Если у вас нет таких денег, — повелительно наступала на толпу Надежда Викторовна, — займите! Вы не так бедны, чтобы не иметь долгов! Вся страна будет нищать, а мы богатеть! Кто не с нами, тот дурак! Или играйте, или затачивайте лемеха на ЗСО по тыще штук в день!
