- В письме-то? - переспросил Гмыря. - Одна фраза. "Если бы все люди думали одинаково, никто не играл бы на скачках".
Настя ушам своим не поверила.
- И все? - недоверчиво проговорила она, все-таки надеясь, что следователь прочтет еще что-нибудь.
- Все, Анастасия. Набрано на компьютере, распечатано на принтере. Я отдаю это экспертам, а ты - ноги в руки и бегом в ресторан "Джаник", где Нильские обедали.
- А как же Интернет? Вы же мне задание дали...
- Сам дал - сам и взял обратно. Давай, выполняй.
* * *
К вечеру ноги у Насти гудели, а язык, казалось, распух. Давно уже ей не приходилось так много передвигаться и говорить.
Ресторан "Джаник" ее огорчил. То есть кухня там была замечательной, официанты обслуживали быстро и вежливо, а дизайн радовал глаз умелым сочетанием дерева и текстиля. Однако первой неудачей для Насти оказалось отсутствие гардероба как такового. "Джаник" был недорогим демократическим ресторанчиком быстрого обслуживания, и верхнюю одежду здесь не сдавали на хранение исполненному достоинства дядьке в униформе с галунами, а вешали на крючки, прибитые на стены по обеим сторонам от входа, или же на спинки стульев. Поскольку с утра дождь несколько раз затевался с выступлениями, а в районе двух-трех часов пополудни хлынул в полную мощь, одежда у супругов Нильских, как и у других посетителей, задумавших в это время пообедать, оказалась изрядно вымокшей, и ее, естественно, повесили именно на крючки, а не на стулья, обитые симпатичной светло-сиреневой материей. "Джаник" расположен очень удачно, вокруг огромное количество учреждений, сотрудники которых любят здесь обедать, и в будние дни с часу до примерно половины четвертого ресторан всегда полон. В такой обстановке нет ничего легче, чем, снимая с крючка собственную одежду или, наоборот, вешая ее на крючок, незаметно сунуть в чужой карман конверт. Да, пожалуй, именно вешая, а не снимая. Человек следил за Нильскими, видел, что они вошли в "Джаник", через некоторое время вошел следом, разделся. Еще на улице он хорошо видел, какой плащ на Яне и какая куртка на Руслане. Может быть, он был совсем рядом и вошел практически следом за ними, поэтому точно знал, где именно висит их одежда, и вешал в том же самом месте свою куртку или что там на нем было надето. И в этот момент сунул в чужой карман письмо.
Крючков мало, посетителей много, соответственно, много курток, ветровок и пиджаков, нацепленных один поверх другого. Тот человек должен был зайти действительно сразу вслед за Нильскими, иначе он рисковал. Другие посетители могли повесить свою одежду поверх одежды Яны и Руслана, и тогда он, во-первых, не нашел бы с первого взгляда нужный карман, а во-вторых, если бы и нашел этот карман, ему пришлось бы сильно замешкаться, пристраивая конверт, а это могло бы вызвать подозрения: чего он там копается, уж не карманник ли, по чужой одежде шарит?
Но главная неудача состояла в том, что бригады официантов работали в "Джанике" в две смены, с десяти утра до четырех часов дня и с четырех до десяти вечера. К тому моменту, когда Настя появилась в ресторане, первая смена уже ушла. И теперь ей предстояло, выяснив адреса и телефоны всех официантов и менеджеров, работавших в первую смену, встретиться с ними. Может быть, ей повезет, и кто-нибудь вспомнит человека, входившего в ресторан сразу следом за Нильскими и чуть замешкавшегося рядом с вешалками. А может быть, и не повезет...
Результат к концу дня оказался более чем плачевным. Ноги болят, язык не шевелится, а полезной информации - ноль.
- Ну что вы, - в один голос заявили ей все опрошенные сотрудники ресторана, - с часу до трех - самое горячее время, мы с трудом поспеваем с подносами бегать и заказы принимать, по сторонам не смотрим.
- Как же так? - удивилась Настя. - У вас одежда посетителей практически без пригляда висит. Неужели ни одной кражи не было?
- У нас секьюрити есть. Вы с ним поговорите, может, он что-то видел.
- Секьюрити? - неподдельно изумилась Настя. - Я была сегодня в "Джанике" и никакого секьюрити не видела.
- Значит, отлучился. Сегодня Гарик работает, он вообще постоянно отлучается. Он у нас на особом положении.
Дальнейшие расспросы прояснили ситуацию. Секьюрити, а проще говоря охранники, работают по своему графику, то есть не по полдня, как официанты и менеджеры, а по двенадцать часов, зато раз в три дня. Из трех штатных охранников двое - нормальные, а третий, по имени Гарик, был устроен на эту работу по указанию местной братвы, контролирующей ресторан. Гарик вел себя кое-как, мог по собственному усмотрению в любой момент отлучиться с рабочего места на неопределенный срок, никому при этом не докладываясь. Несколько раз старший менеджер по персоналу делал ему строгие замечания, после чего случался внеплановый приезд братвы, что владельцев ресторана отнюдь не радовало. В конце концов на Гарика махнули рукой, пусть делает, что хочет.
К великому Настиному сожалению, именно Гарик сегодня и охранял мир и покой в симпатичном недорогом "Джанике". Пришлось возвращаться в ресторан, хотя надежды на Успех у Насти уже никакой не было.
Предчувствие ее не обмануло, Гарик оказался совершенно отмороженным. Не особенно умный от природы, он, пo всей вероятности, успел или глотнуть, или нюхнуть, или уколоться, во всяком случае, ответы его на Настины вопросы вряд ли можно было считать адекватными. И конечно же, именно в интересующий Настю период времени с половины второго до двух часов дня, когда Нильские пришли в ресторан, его на месте не было.
"Если уж не везет, то с самого утра и во всем", - уныло думала она, возвращаясь домой около десяти вечера. Последнюю каплю невезенья в этот день влил в общую чашу Коротков, когда оказалось, что он не может подхватить ее на машине и отвезти домой, потому что находится в гостях у Ирины Савенич. Об этом Юра сообщил ей по телефону, когда Настя, распрощавшись с надеждой узнать что-нибудь толковое у охранника Гарика, позвонила ему на мобильный.
- Ты хоть ночевать-то придешь? - насмешливо спросила Настя. - Мне тебя ждать или ложиться спать?
- Не знаю, - уклончиво ответил Коротков. - Пока ничего не могу сказать. Ситуация неясная.
- Слушай, не морочь мне голову! - рассердилась Настя, уставшая от бесцельной траты сил и поэтому злая и раздраженная. - Если ты явишься ко мне в два часа ночи и начнешь трезвонить в дверь, мне придется просыпаться, вставать и открывать тебе. А я этого не люблю. Лучше уж я совсем ложиться не буду до твоего прихода, поработаю. Но я должна знать точно, ждать тебя или нет.
- Ты сейчас где? - спросил Юра вместо ответа.
- В центре, возле ресторана "Джаник". Собираюсь домой ехать.
- Я тебе позвоню домой через час, хорошо?
- Ладно, - недовольно пробурчала Настя. - Казанова несчастный.
- Не груби старшим, - хмыкнул Коротков. Возле "Щелковской" Настю застиг настоящий тропический ливень, от которого не спасал даже зонтик. И хотя автобуса долго ждать не пришлось, она успела основательно вымокнуть. "Если бы все люди думали одинаково, никто не играл бы на скачках", - мысленно повторяла она, снимая с себя мокрую одежду и заворачиваясь в уютный теплый халат. В холодильнике оказалось полно еды, купленной накануне Сережей Зарубиным и так и не съеденной сегодня утром. Господи, какой длинный день! Ведь звонок Гмыри и сообщение о том, что Яна Нильская нашлась, - все это произошло сегодня, в половине седьмого. А кажется, будто неделю назад. Какое странное письмо получил Руслан Нильский... Всего одна фраза, известный афоризм Марка Твена. Что за ней стоит? Об этом может знать или хотя бы догадываться только сам Руслан. Но судя по тому, что сказал ей по телефону следователь, Руслан никак сие загадочное послание не прокомментировал. Что же, он действительно не догадывается, какой тайный смысл скрыт за этими словами, или догадывается, но не считает нужным делиться своими догадками со следствием?
А если именно он, Руслан Нильский, организовал убийство водителя и похищение своей жены, то и письмо он мог написать себе сам и в нужный момент просто вытащить из кармана. Он играет в какую-то хитроумную игру, он стремится к какой-то завуалированной цели и водит всех за нос. В какую игру он играет и какую цель видит перед собой?
Салатики - это славненько! О черт, это совершенно не ее слово, это Гмырино. Неужели Настя тоже не имеет иммунитета и подвержена словесной "заразе"? Но Зарубин молодец, постарался вчера на славу, деньги в магазине потратил толково. Откроем сейчас вот этот симпатичненький салатик под названием "Мимоза", отрежем черного хлебушка, на хлебушек положим колбаски телячьей, такой нежно-розовой, что даже откусывать жалко... "Никто не играл бы на скачках". Ну конечно, если бы все думали одинаково, то все и ставили бы на одну и ту же лошадь, и в тотализаторе не было бы никакого смысла. А какой смысл в этой записке?
