- Она никуда не поедет, я уже говорил с ней об этом. Спасибо вам за заботу, Наталья Александровна, но...
- Ладно, как знаешь, - Наталья расстроенно махнула рукой. - Но хотя бы по метро Яну не таскай, мне кажется, она совсем обессилела, того и гляди, в обморок упадет. Сегодня вас Ира домой отвезет, а завтра решим, либо Мусатов пришлет за вами машину, либо я сама за вами заеду. Договорились?
Все валилось из рук, все шло не так, как надо, но она сцепила зубы и упорно двигалась вперед. Нельзя останавливаться, нельзя думать о том, как тебе трудно, нельзя себя жалеть. Всю жизнь она жила именно так, сцепив зубы и через "не могу" делая то, что должна. Она должна сделать этот сериал, она не может бросить его, потому что есть контракт с продюсерской компанией, и сотрудники этой компании рассчитывают теперь на гарантированную зарплату в течение нескольких месяцев. Потому что подписаны контракты с актерами, половина из которых - звезды, и если Наталья прекратит съемки, они никогда больше не пойдут к ней ни на одну картину, потому что режиссер Воронова окажется ненадежной. А если и согласятся потом сниматься у нее, то потребуют сверхвысокие гонорары и оговорят в контракте огромную неустойку за отказ от съемок. И Наталье для своих будущих фильмов придется искать куда большие деньги, чем другим режиссерам. И вообще, Наталья Воронова не может бросить начатое дело, потому что никогда так не поступала. Это было противно ее характеру. Ей никогда за все сорок шесть прожитых лет не было легко, но она же справлялась. И сейчас справится.
Съемка закончилась в половине восьмого, Ира Савенич уже отснялась, но не уезжала, добросовестно ждала, пока освободится Руслан, чтобы на своей машине отвезти его с Яной домой.
- Всем спасибо! - наконец пронеслись над площадкой долгожданные слова, после чего начала отключаться техника и все засобирались уходить.
Наталья села на стул, вытянула ноги, устало прикрыла глаза. Подошла Ирина, присела перед ней на корточки.
- Натулечка, сильно устала?
- Ничего, в пределах нормы, - вяло улыбнулась Воронова.
- А у меня сегодня свидание с новым кавалером, - весело сообщила Ира.
- Кто такой? Я его знаю?
- Конечно, знаешь, только, может быть, забыла. Он из милиции, с Петровки, ну тот, который в Сокольники приезжал, широкоплечий такой, хмурый. Коротков. Помнишь его?
- Помню, - кивнула Наталья, не открывая глаз. - С каких это пор тебе начали нравиться хмурые мужики? Ты же всегда таких веселеньких любила.
- Вот и неправда, веселеньких я любила, пока была молодая и глупая.
- Ага, а сейчас ты старая и умная, можно подумать, - скептически заметила Наталья. - Ирка, опомнись, тебе тридцать один год всего. И насчет твоего ума я бы тоже поспорила.
Она всегда подшучивала над Ириной, так повелось много лет назад, когда они еще жили в одной коммунальной квартире и Наталья фактически воспитывала рано осиротевшую соседку. Ира никогда не обижалась, она была безоглядно предана Вороновой и готова была простить ей все, что угодно.
- Короче, Натуля, я что-то не пойму, - в голосе Иры зазвучали нотки недоумения, - ты не одобряешь, что ли? Ты ментов не любишь, да?
- Ирка, отстань. Ну с чего мне их не любить? Люди как люди.
- Нет, ты скажи, - не унималась актриса. - Если ты против, то я, конечно, не буду... Только я не понимаю, почему...
Воронова наконец открыла глаза, выпрямила спину, привычно погладила Ирину по густым вьющимся волосам.
- Не выдумывай, ради бога, Ириша. Встречайся с кем хочешь, я тебе в этом деле не указ. В конце концов, ты дважды была замужем и сама прекрасно разберешься, кто тебе нужен, а кто - нет. Он женат?
- Кто, Коротков?
- Тот, с кем ты на свидание собралась.
- Почти. То есть наполовину... В общем, он несколько дней назад ушел от жены.
- Вернется, - убежденно произнесла Наталья.
- Ну и пусть, - Ира упрямо поджала губы. - Но на свидание-то можно сходить? Пока он не вернулся.
- Сходи, сходи. Только грим пойди смой, на тебя вблизи смотреть страшно.
- Неохота возиться, я дома умоюсь. Ну все, пока, мы поехали!
Ира чмокнула Наталью в щеку и умчалась в сопровождении Руслана и Яны Нильских.
Дома Наталья занялась ужином для мужа и сына, которые должны были появиться около девяти. Отбивая мясо, она то и дело поглядывала на пол, по которому невесомыми комочками летал тополиный пух. С каждым годом этой гадости становится в Москве все больше и больше, пух летает в воздухе, как снег, забивается в ноздри и в рот, проникает в дома и нахально носится по комнатам, образуя постоянно перемещающиеся кучки, которые, устав в конце концов от суеты, находят себе прибежище в углах и на книжных полках. Вчера только Наталья пропылесосила всю огромную пятикомнатную квартиру, а сегодня жилье выглядит так, словно в нем год не убирались. Ковровые покрытия сочного синего и бордового цветов снова стали белесыми и пыльными на вид. Прямо хоть окна не открывай! Но это невозможно, Наталья любит спать с открытыми окнами, и сыновей с детства к этому приучила, никакой кондиционер не может заменить ей глотка сладкой рассветной прохлады. Вот и приходится делать уборку почти каждый день, после выматывающих съемок и приготовления ужина для себя и двоих отнюдь не страдающих отсутствием аппетита мужчин.
Первым явился сын Алеша. Вот и хорошо, подумала Наталья, Алешка не испытывает тяги к компании, не станет ждать Андрея, быстренько поест, и ему можно будет сунуть в руки пылесос. Пусть ужин отрабатывает.
- Мам, а пахнет-то вкусно! - заявил он, появляясь в просторной кухне-столовой. - Чего сегодня дают?
- Отбивные с гречкой и салат, - ответила Наталья с улыбкой, целуя сына.
- А картошечки жареной? - жалобно протянул Алеша.
- Сегодня обойдешься. Картошка кончилась два дня назад, и, пока ты ее не принесешь из магазина, она в доме не появится. Кроме того, тебе картошку с мясом есть нельзя, а то скоро в дверь не пройдешь.
- Понял, не дурак, - покладисто кивнул юноша. - Завтра куплю.
Он в считанные минуты справился с обильным ужином, залакировав его огромной чашкой чаю с куском вафельного торта.
- Алешка, ну как в тебя столько влезает? - засмеялась Наталья, не перестававшая удивляться способности сына поглощать пищу в немыслимых количествах.
- Я много лет тренировался, - отшутился тот. Дождавшись, когда сын встанет из-за стола, Наталья собрала грязную посуду, поставила ее в мойку.
- Сынок, я думаю, будет правильно, если ты включишь пылесос, - сказала она, принимаясь за мытье посуды.
- Ну мам, у меня завтра экзамен, - заныл Алеша. - Мне еще поучить надо.
- Поучишь, - спокойно ответила она. - До утра времени много. Полчаса ничего не решают.
- Ты зловредина, - пробурчал сын, понимая, что от пылесоса ему не отвертеться.
- Возможно, - произнесла Наталья, не оборачиваясь. - Но пылесосить все-таки придется.
- Ну мам!
- Не нравится - переезжай в собственную квартиру, она стоит пустая, тебя ждет. Вот съемки закончатся, Руслан с Яной уедут - и пожалуйста, можешь переселяться. Тебе скоро двадцать лет исполнится, ты уже вполне можешь жить один, твой брат в двадцать лет был совершенно самостоятельным. Но ты же боишься от мамкиных пирогов и котлет оторваться! За то, что я тебя каждый день кормлю, можешь раз в неделю что-нибудь сделать по дому, не переломишься.
Она говорила ласково, и суровые по сути слова звучали совсем необидно и ничуть не напоминали семейную сцену. Алеша понуро потащился в сторону кладовки, где стоял пылесос. Дальше вечер покатился по привычной колее. В разгар уборки пришел муж, Наталья снова накрыла на стол, на этот раз на двоих. Как бы она ни была голодна, но совместная трапеза с мужем - это для нее святое. Андрей был для нее не только мужем, но и на протяжении полутора десятков лет близким другом, с которым можно все обсудить и посоветоваться по любому вопросу. Он совсем не похож на Наталью, у него другой характер, другой менталитет, он прожил совсем другую жизнь, и, наверное, именно поэтому он обладает способностью видеть проблему совсем не так, как ее видит Наталья, и предлагать совсем другие решения.
- Как твой бизнес? - спросила она, как спрашивала его каждый день.
- Процветает, - коротко ответил Ганелин. Наталья спрашивала больше по привычке, потому что знала: Андрей не станет обсуждать с ней дела фирмы. Да и ей, по совести сказать, вникать в финансовые и организационные тонкости бизнеса было совсем не интересно. Она ничего в них не понимала, даже в свое время, еще учась в институте, чуть было не схлопотала "неуд" по политэкономии. Тогда спасла испещренная отличными оценками зачетка, ей предложили пересдать экзамен на другой день и с закрытыми глазами поставили "хорошо", хотя Наташа сознавала, что не знает предмет даже на троечку.
