отпуска я проведу на пляже, делая искусственное дыхание.
— Хорошо… — Малгожата серьезно кивнула головой. — Больше не буду. О чем я вас спрашивала? Ага! Почему вы никогда не носите темных очков, пан Хенрик?
— Просто так. Не чувствую никакой потребности в них. Мир гораздо лучше выглядит, когда видишь его собственными, незатемненными глазами.
Она немного отодвинулась и испытующе на него поглядела.
— А жаль! Вам было бы в них, по-моему, очень, очень хорошо…
Неожиданным движением она сняла очки и надела их на него. Он не запротестовал. Сидел, глядя на нее, и улыбался.
Несколько минут девушка всматривалась в него, потом рассмеялась.
— Видимо, мне не так уж хорошо в них, — сказал Завадский. Также смеясь, он снял очки и подал их девушке.
— Ох, нет! — наклонилась она к нему. Глаза у нее блестели, с губ не сходила радостная, детская улыбка. — Вы выглядите в них замечательно! — Она вскочила на ноги. — Видите: солнце, вода, пляж, все для нас! Боже мой, как я проголодалась! Если бы вы знали, как я рада!
И, не отдавая себе отчета в том, что делает, не в состоянии удержать распирающей ее радости, неожиданно поцеловала его в щеку. Сразу придя в себя, она покраснела и опустила глаза.
— Ой, прошу прощения, пан доктор…
— За что? — Завадский начал быстро складывать полотенце. — Если речь об этом, то я день и ночь к вашим услугам!
Перебросив полотенце через плечо, он взял ее под руку и, чувствуя рядом с собой ее горячее, почти обнаженное тело, направился вместе с ней к кабинкам, где они оставили свои вещи.
Зентек осмотрелся, потом подошел к стоящему на стуле чемодану. Он был заперт. Зентек открыл его поспешно подобранным ключом и быстрыми умелыми движениями начал просматривать его содержимое. В какой-то момент он выпрямился, держа в руках маленький плоский футляр. Он нажал на кнопку, перед его глазами предстала самая красивая из всех, которые ему приходилось видеть, коллекция миниатюрных орудий взлома «ангельский волос» в стеклянных трубочках и других известных только специалистам печаток, служащих для крапления карт.
С минуту капитан приглядывался к коллекции с миной знатока, который напал на редкий и разыскиваемый экземпляр для своей коллекции. Потом закрыл футляр, вложил его обратно в чемодан. Повернулся и быстро вышел из комнаты.
В холле он задержался у телефонной кабины, но решил отказаться от ее услуг. Перед отелем была телефонная будка. Он вошел в нее, с облегчением увидел, что у него есть монета в пятьдесят грошей, и набрал номер.
Они возвращались с пляжа по аллее, поросшей хвойными деревьями, которые спускались до самого берега.
— А ваш брат, как я заметил, занят делами даже в отпуске. Пошел звонить по делам и пропал.
— С ним часто так бывает, — Малгожата говорила совершенно свободно, так свободно, что это удивляло ее. Никогда до этого она не умела хорошо врать. — Мы… то есть он… у нас небольшая фабрика пуговиц. Вы же знаете, как теперь с торговлей. Постоянно есть какие-то еще не улаженные сделки… О, вот и он нашелся!
Она ускорила шаг, махнув ему приветственно сумкой. Они встретились на перекрестке аллей.
— Ну что? Дозвонился?
— Да. — Он посмотрел на нее озабоченно, и ей показалось, что он старается передать ей взглядом что-то такое, чего не может сказать вслух. — Не только дозвонился, но, представь себе, что сразу после того, как вышел из отеля, встретил тетку Клару с маленькой Казей. Я был бы здесь на полчаса раньше, но ты же знаешь тетку…
— Заговорила тебя насмерть.
— Почти. Они шли к себе, и она сказала, что если немедленно ее не навестим, то… Она не видела тебя два года и сказала, что хочет с тобой встретиться. Думаю, что нам лучше сделать это сразу, еще до обеда. Поедим чуть позднее, зато спокойно. Тетка смертельно обидится, если мы к ней не приедем.
— Ну, раз должны… Только, умоляю тебя, не будем там задерживаться. Я просто умираю с голода! Пан доктор свидетель, что я говорила это уже на пляже.
Зентек повернулся к Завадскому.
— Прошу извинить нас, пан доктор. Но семейные дела… — он развел руками. — Даже здесь они преследуют человека. Кто-то сказал, что Бог дал нам наших родственников, но слава Богу, что мы можем сами выбирать своих приятелей? Не помню… — Он повернулся к Малгожате. — Она снимает комнату у какого-то рыбака. Адрес я записал. Прошу тебя, пойдем, а потом отправимся обедать. Мы должны еще раз извиниться перед вами, пан доктор. Но мы можем встретиться после обеда? В парке должны быть какие-то выступления в шесть часов. Что вы об этом думаете?
— Превосходно! — Завадский поклонился Малгожате. — Буду ждать в парке. — Он подал Зентеку сумку. — Здесь вещи вашей сестрички. Благодарю вас, панна Малгожата, за такую прекрасную прогулку.
Одаренный самой красивой из улыбок, он пошел к отелю.
Когда он уже достаточно удалился, Малгожата взглянула на идущего рядом с ней капитана.
— Когда увидишь тетку, кланяйся ей… — тихо прошептала она. Потом рассмеялась. — Совсем как в криминальном романе. А что это еще за тетка?
— К сожалению… У меня нет теток. И уж наверняка, нет общих теток с тобой. — Он посерьезнел. — Ну что?
— Я сама надела на него темные очки.
Она была такой сияющей, когда говорила это, что он остановился, глядя на нее с надеждой.
— Продолжай!
— Голову даю на отсечение, что это не он!
— Ты уверена?
— Абсолютно. Насколько человек вообще может быть в чем-то уверен.
— Посмотрим… — неохотно проворчал капитан. — Посмотрим.
Он полез в карман и вынул оттуда листок бумаги.
— Это что, адрес тетки?
Он покачал головой. После секундного колебания капитан подал листок девушке.
Она взяла его в руки и, сняв очки, начала читать, отстранив листок от себя.
«Хенрик Завадский — врач, проживающий, согласно вашей информации, в г. Лодзи по улице Гданьской, 4-44, не прописан по этому адресу и никогда там не проживал, так же как и никто другой с такой фамилией.
ДОКТОР Завадский также не зарегистрирован ни в г. Лодзь, ни в воеводстве.
Паспорт ВГА № 846788, который, по вашим данным, выдан был у нас, выдан не был.
Подпись: Маевский, комендант НМ, г. Лодзь».
Малгожата молча отдала капитану листок и пошла вперед, наклонив голову.
— Что с тобой? — спросил он, догоняя ее. — Ты переживаешь, что его не узнала? Но ведь это теперь уже неважно.
Она остановилась.
— Я переживаю, что если… каким-то чудом… это окажется он… то… то…
— То что?
— То мы находимся здесь в последний раз этим летом…
И
