– Мы тут разбираемся с арендаторами…
Сказав это, он бодро поднялся и направился к двери, ведущей в заднюю комнату:
– Пойдем, нам надо обсудить кое-что.
Андрей вошел вслед за ним в маленькую комнату неправильной трапециевидной формы, единственное окно которой находилось в торцевой части здания, а не на фасадной, как остальные окна кабинета главврача.
Из всех виденных им подобных помещений это было самое небольшое и скромное: стол, несколько стульев, сервант, холодильник. Гораздо более комфортабельные комнаты для неофициальных приемов существовали в роддоме РКБ, в шестой казанской больнице, не говоря уже о Саратовской областной офтальмологической больнице, в которой кабинет главврача представлял собой заднюю комнату, а помещение для неофициальных приемов являлось полноценной квартирой, в которой был большой зал, спальня, санузел и кухня. У каждого свое видение рабочего пространства.
Вынув из холодильника бутылку перцовки, Халанский поставил ее на стол, затем достал из серванта две стопки. Разливая, задумчиво произнес:
– У нас была аптека на входе, но мы вынуждены расторгнуть с ней договор из-за недобросовестности хозяев. Мало того, что они не платили нам арендную плату, но в последнее время совсем прекратили работу.
Чокнувшись, они выпили.
– Это совершенно недопустимо в нашем учреждении, в котором пациент должен иметь возможность купить любое лекарство по доступной цене. Мы выгоняем фирму и делаем свою аптеку.
Тут он спохватился:
– Может сок, или минералочки?
– Мне все равно, Станислав Анатольевич.
– А я тоже как-то не обращаю внимание.
Все же он извлек из холодильника прохладительные напитки – пачку сока и бутылку минеральной воды, а заодно поднос фруктов.
– Денежкина – она очень активная фармацевт. Купила для новой аптеки стеллажи, витрины, аптечное оборудование. Затарила необходимым товаром. А старую ихнею рухлядь мы вывезли в ангар, но за ним так никто не приехал. Подозреваю, у них проблемы.
Халанский прервался, разлил по второй. Выпив, он продолжил.
– Денежкина – да, очень активна… Да, да… Уже готовит лицензирование, но я ее остановил. Да, да… Потому что я хочу отдать аптеку вам, Андрей.
Андрей удивленно взглянул в глаза собеседнику:
– Что вы… Станислав Анатольевич…
– Да, да… за эту аптеку идет драка между этой самой… Денежкиной… и некоторыми другими… начмед, главбух. Но я уже отдал главбучке два буфета, наверное хватит ей. Понимаешь, Андрей… Алексеевич, я хотел бы оставить себе небольшой задел… пока никого моих, ни меня, ни родственников не будет в учредителях аптеки, все пока между нами, а потом мы посмотрим. Это выгодное место, ближайшая аптека находится километрах в пяти отсюда, транспорта нет, поэтому так. Там работала фармацевт, Ходыкина, она и останется, она докладывает, что оборот составлял не менее 300,000 рублей в месяц, при средней наценке 15 % прибыль составит…
Халанский принялся объяснять преимущества единственного аптечного пункта на весь кардиоцентр, огромное медучреждение, а Андрей, хоть и злорадно посмеивался над опущенной Денежкиной, все же немного опасался ее козней. Ведь брыкалась свое время, причем активно. Однако, против главного врача никто не попрет – всем ведь понятно, что не просто так он уступает рыбное место, стопудово сам в доле. Андрей с притворным равнодушием стал выспрашивать все подробности – у кого какие документы подписать, как закрыть задолженность за передаваемые медикаменты и торговое оборудование. Его слух обогатился следующими сведениями:
– Это очень перспективное дело, Андрей… Алексеевич… ты будешь сам вычислять какая прибыль, но меня устроит 50 % чистой прибыли со среднего оборота по прошлым годам – 300,000. Конечно, это мизер, при такой проходимости, сделав большой ассортимент, можно выйти на миллион оборота, на два!
Андрей поспешил заверить, что будет ежемесячно приносить полный финансовый отчет и честно делить весь доход. Халанский поставил условие: широкий выбор лекарств, все, что выписывают заведующие, и низкие цены, на уровне Волгофарма. (это государственная аптечная сеть, бывшая «Фармация», крупная оптово-розничная компания, у которой прямые договора с ведущими фармацевтическими фирмами-производителями, и ее цены считаются эталоном).
– Мне не нужна сверхприбыль, мне нужно, чтобы пациенты могли купить любой препарат по доступной цене, – подытожил Халанский беседу.
Если читать между строк, его слова означали, что стоит Андрею хоть раз указать в отчете неверные цифры, аптеку отнимут точно так же, как подарили. Прибыль с мизерного оборота 300,000 (совершенно понятно, что там должно быть гораздо больше) – это разговоры в пользу бедных.
По дороге в свой офис Андрей остановился возле аптечного пункта, чтобы полюбоваться на свое новое хозяйство. Прямо на входе, между двумя стенами, имелась ниша, будто специально созданная для того, чтобы перегородить витриной и организовать торговую точку. Что Денежкина и сделала. Соответственно отходили аптеке два кабинета, выходящие дверями на заднюю стену ниши, и доступ к которым оказался перегороженным. Общая площадь (торговая площадь и площадь кабинетов составила около 40 квадратных метров). Для получения лицензии маловато, но Денежкина сама подсказала, как поступить (мыслила вслух в разговоре с Андреем, не подозревая, что перед ней опасный соперник): указать в бумагах другие площади, и договориться с проверяющими. У Совинкома было достаточно помещений для любой лицензии, правда, все они находились далековато от аптеки, но это уже не важно. Главное, что есть.
У Денежкиной оказался хороший вкус – заказанное ею торговое оборудование выглядело солидно: высокая стойка, стеклянные полочки, аптечные шкафчики для хранения медикаментов. Разительный контраст в сравнении с тем убожеством, что было до этого.
В офисе его ждали Ирина Кондукова с Леной Николовой. Римму он уже не вызывал по субботам и вообще не докладывался что приезжает (если б она узнала, то прибежала бы сама). Была еще Лена Гусева – она всегда работала по субботам – разобраться в одиночестве в запутанных совинкомовских делах. Несмотря на то, что ее не ограничивали в помощниках, она выполняла всю работу самостоятельно (а это два юрлица), так как «все равно за этими тупыми пёсдами переделывать, уж лучше сразу делать все самой». Услышав новость про аптеку, она обхватила голову руками:
– О боже! Еще и розница!
Андрей попытался успокоить, мол, возьмем второго бухгалтера, хотя знал, что нового человека, как и существующих помощников, Гусева причислит к «тупым пёсдам» и будет делать все сама.
– Нам надо оприходовать себе имущество – торговое оборудование, медикаменты, – обратился он к Ирине, – там есть фармацевт, Ходыкина, она еще с тех времен, пускай ходыкает нахуй, шпионка сраная, ищи другого зав. аптекой. Наш долг перед кардиоцентром увеличится, но нам не привыкать. Долг по аптеке пойдет отдельной строкой, за него нас не будут сильно беспокоить.
Услышав о том, что розничная точка оформляется на Совинком, Гусева возразила:
– Не много ли лицензий с вашими постояными сложностями? И вообще, надо разделить соленое от кислого. Пускай розница будет на отдельном юрлице – ЧП или ПБОЮЛ, на упрощенке.
Андрей и сам об этом подумал, но тут все очень увязано. Новому юрлицу не хватит для лицензии 40 метров, нужные площади имеются у Совинкома, а перекраивать существующие договора аренды слишком муторно – их заключали не абы где, а в областном комитете по имуществу, и заново проходить этот трудный путь не хотелось.
Он высказал свои соображения, в ответ Гусева махнула рукой:
– А, делайте что хотите.
И уткнулась в бумаги.
Андрей прошел на свою половину (которую теперь занимала Ирина), она уступила ему его директорское кресло, он уселся и занялся – с ней и Леной Николовой: взаиморасчеты с клиентами и поставщиками, отдел продаж, рекрутинг, сплетни, заведующие и врачи кардиоцентра, премии, зарплаты, комиссионные…
To: [email protected]
From: [email protected]
Date: 29.05.2002
Chao, Andrew!
Всё обошлось, шантажисты от нас отстали. Расскажу всё по порядку, частично скопировано прямо из моих статей для Voqq.
В самом начале следствия, кроме упомянутого Жжольта Беко, Алексея Моничева взялся защищать некий адвокат Ландо. Он уговорил Алексея подождать с признанием до окончания экспертизы, и тогда с его слов, это произведет на следствие больший эффект. Шло время, а адвокат всё предлагал потерпеть. Неожиданно родственники Алексея выясняют любопытный факт: Ландо и руководитель следственной группы мадам Молнар (Magdolna Molnar) большие друзья и даже живут в соседних квартирах. Не приходилось сомневаться в том, что венгерской Фемиде удобнее оставить юношу надолго за решеткой. От услуг Ландо отказались, и защищать Алексея вместе с Беко взялся известный адвокат Фабро (Fabrizio Fabro). Они потребовали провести новый следственный эксперимент, на котором была бы воспроизведена картина преступления с учетом новых показаний их подзащитного.
