Она радостно воскликнула:
— Так меня нельзя покинуть, нельзя?
И спросила, почему Андрей не запечатлевает её красоту на сотнях снимков, почему не заказывает её картин, раз он любит живопись. И если он мечтает о коллекции картин, пусть это будет коллекция Катиных портретов.
— Достойных художников не найти. Есть те, кто умеет хорошо копировать, но то, что они пишут, сильно смахивает на китч. Аляповато, безжизненно, и пошло. Лучше уж фотопортрет.
— Я хочу, чтоб ты заказал портрет с моим изображением. Фотографии — это все не то. Фотографии — это банальный fiction. Живописный портрет создает образ. Художник запечатлевает на холсте свое видение и свои ощущения. Всякое человеческое существо по-разному представляется каждому, кто на него смотрит.
— В этом смысле можно сказать, что одна и та же женщина никогда не принадлежала разным мужчинам. — шутливо сказал он. — Но я тебя понял. Опять же, говорю, где найти художника.
— Ну, знаешь… Ты как скажешь что-нибудь… Найди. Если б ты меня сильно попросил что-то найти, то уверена: из-под земли б достала.
Андрей поспешил заверить её, что выполнит это.
— Представляешь, потом, где-нибудь… где-нибудь далеко, мы посмотрим на эту картину, поражающую своей правдивостью и жизненностью, и скажем: да-а, было дело в Волгограде.
— Мы куда-то уезжаем?
— Да, мы уедем отсюда.
Удивленный, он спросил, куда.
— Сначала в Абхазию.
— Всего-навсего?! Нельзя ли куда-нибудь подальше!? — спросил он беззаботно, как будто речь шла о том, чтобы из этой гостиницы переехать в другую.
И добавил:
— Нельзя ли с этого места немного поподробнее?
— Не спрашивай. Лучше погладь мне спинку.
«Иногда и не собираются, а неожиданно умирают вовремя».
Иосиф Григорьевич Давиденко вспоминал своего бывшего шефа с неудовольствием, — никогда не дружили. Много раз он срывал его планы, и даже смертью своей расстроил тщательно выстроенную комбинацию. И только сейчас, через месяц после убийства полковника Дубича, когда Давиденко переместился в его кабинет и был назначен начальником областного управления ОБЭП, Иосифа Григорьевича осенило: все складывается гораздо лучше, чем было задумано.
Дверь своего кабинета Иосиф Григорьевич всегда держал приоткрытой. Когда он слышал шаги идущих по коридору людей, то всегда мог угадать безошибочно не только идущего, но и маршрут перемещения, и даже мысли этого человека. То был результат многолетних наблюдений, и большой опыт управления людьми.
— Звали, Иосиф Григорьевич?
В кабинет вошел Павел Ильич Паперно, старинный друг новоиспеченного начальника ОБЭП, а теперь еще и зам. Несмотря на небольшую разницу в возрасте и долгую дружбу, он называл Давиденко по имени-отчеству. Так получилось, что Павел Ильич был всегда в подчинении у Иосифа Григорьевича. Войдя, он сразу изогнулся:
— На вашем столе всегда идеальный порядок.
Подобострастный намек на то, что у прежнего хозяина кабинета стол был вечно завален бумагами.
Иосиф Григорьевич вынул из тумбочки копии учредительных документов фирмы «Бизнес-Плюс» и начал их листать.
— Тут трое учредителей: Кондауров, Ефремов, и Усачев.
— Уже двое, — улыбнулся Паперно.
— Про Ефремова я знаю — это племянник Каданникова, а кто такой Усачев?
— Это родственник Солодовникова.
Иосиф Григорьевич задумался. Смерть Кондаурова также не входила в его планы, и в отношении этого события он еще не определился, как его можно обернуть в свою пользу. Кондауров был единственным из трех учредителей «Бизнес-Плюса», кто имел уголовное прошлое. Да и настоящее — пока был жив. Несмотря на то, что легализовался, стал заниматься законным бизнесом, у правоохранительных органов к нему было много вопросов. И, в отличие от остальных хозяев «Бизнес-Плюса», не был дружен с какими бы то ни было начальниками силовых структур, держался особняком. Двое его официальных соучредителей — добропорядочные граждане, и, хоть они реально не участвовали в разделе прибыли фирмы, с точки зрения закона к ним не подкопаться.
— Наследники у Кондаурова есть? — спросил Иосиф Григорьевич.
— Жена и двое детей.
— Все не то. Даже если она войдет в состав учредителей, это делу не поможет. Кондауровых придется забыть.
— Не войдет, — покачал головой Павел Ильич. — Есть информация, что ей дали отступные.
— Много?
— Это неизвестно. Знаю только, что в деньгах она нуждается. В день похорон кто-то залез в их общую с мужем банковскую ячейку и похитил деньги.
— Много?
И снова Павел Ильич признался, что не знает — в милицию никто не заявлял. И даже об охраннике, пропавшем в тот день, никто не беспокоится — кроме «безопасников» и Солодовникова, друга семьи Кондауровых. Он иногородний, и родственникам, по-видимому, еще не сообщили о его пропаже. Формально ничего пока не произошло. Кроме того, что в службе безопасности банка появилась вакантная должность.
— Если мы его поищем, и нам повезёт больше, чем Солодовникову, — задумчиво проговорил Иосиф Григорьевич, — что нам это даст?
— Разложившихся трупов я вдоволь насмотрелся. Удовольствие ниже среднего.
Иосиф Григорьевич стал рассуждать — больше для самого себя, нежели в расчете на то, что услышит совет от заместителя.
— «Бизнес-Плюс» налоги платит, в махинациях не замешан. То, что деньги на покупку земли и оборудования добыты преступным путем, это мы не докажем. И дружбу Каданникова с зампрокурора пока никто не отменял.
— Раздружатся. Если кто-то не встречал людей, неспособных на дружбу, я бы советовал им сходить к заместителю прокурора.
— Да всё понятно, тот ещё изверг. Но пока они условно дружат, нет ни малейшего повода для ссоры. И учредители «Бизнес-Плюса» ведут себя прилично — и официальные, и неофициальные. Вот если бы кто-нибудь кого-нибудь убил… Тот пиндос, что стрелял в Кондаурова, его ведь кто-то подослал? Как бы это сейчас узнать?
— Убито пятнадцать человек. Оганесян погиб вместе с семьей. В ответ его люди расстреляли пятерых «офисных» в ресторане «Рассвет». «Офисные» расстреляли троих оганесяновских в «Закате». Те утрамбовали…
— Много трупов из ничего, — перебил его Давиденко. — От рассвета до заката. Будем посмотреть, как нам тут сыграть, когда дело дойдёт до логического конца. Тех, кого взяли по этому делу, ни в чем не признались. Крепкие ребята. Говорят, что стрелялись из-за взаимного неуважения. Не сошлись характерами, и все тут. Тесно им на одной земле. Ну и стали друг другу показывать дорогу в облака.
Грустно вздохнув, Иосиф Григорьевич продолжил свои рассуждения.
— Когда ясна цель поисков, проще искать виноватых. Если нельзя предъявить учредителям «Бизнес-Плюса» — официальным и неофициальным — обвинение в вымогательстве, или чем они там промышляют, значит, должно быть громкое убийство. Такое, чтобы вызвало резонанс и дошло до Москвы. Тогда зампрокурора подтянут и заставят должным образом отреагировать. И я, со своей стороны, тоже смогу донести до его слуха некоторые сведения, касающиеся Каданникова.
Помолчав, он добавил:
— Раньше у меня таких возможностей не было — не тот был уровень.
— А Кондауров — чем не громкое убийство? У его соучредителей был прямой мотив к этому. Не думаю, что они по-честному рассчитались с вдовой.
Это мысль. «Бизнес-плюс» — первый совместный проект руководителей двух некогда противоборствующих группировок, «синяков» и «спортсменов». «Синяками» называли бывших зеков — из-за наколок, «спортсмены» — название говорит само за себя, это воспитанники спортивных секций, как правило, бокса и восточных единоборств. Кондауров и Солодовников были из «синяков», Каданников — «спортсмен». Когда-то они соперничали, потом объединились против кавказцев, и даже образовали совместные предприятия. Но, ничто не проходит бесследно, и, вполне вероятно, соучредители «Бизнес-плюса» могли избавиться от дольщика. Было что делить.
— Бесполезно, — поразмыслив, ответил Иосиф Григорьевич. — Кондауров не был дружен ни с прокурором, ни с его заместителем, недолюбливало его и руководство УВД. Поэтому его соучредителей никто не тронет, даже если обнаружатся доказательства, что они все вместе устроили пальбу возле дома Еремеева.
Иосиф Григорьевич задумался. Он вспомнил Арину Кондаурову. Это была красивая, эффектная женщина. Он видел её несколько раз. За всю свою семейную жизнь — а это уже восемнадцать лет — он ни разу не изменял своей жене. Не собирался изменять и сейчас, но… глядя на Арину… По крайней мере, он был бы не против, если бы они дружили семьями, иногда встречались, разговаривали. Разве не приятно пообщаться с умной, образованной женщиной? Мужчины многое теряют, отказываясь от такого общения.
В отличие от многих своих друзей, Иосиф Григорьевич допускал, что между мужчиной и женщиной может быть искренняя привязанность и дружба, без интимной близости.
