– Вы правда считаете, что Леонид убил Вадима Остроглазова?
– Есть неопровержимые доказательства его вины. И, как бы вы того ни хотели, отменить их не сможет никакой суд.
– И даже при том, что эти доказательства добыты незаконным путем? Вы же не имели права обыскивать наш гараж.
– Чувствуется, что вы общались с адвокатом, – ничуть не смутился капитан. – Только это слабая карта против нашего козыря. И вам придется с этим смириться.
– А если молоток нам подбросили?
– Кто?
– Человек, который убил Вадима.
Элла рассказала о подозрениях мужа и, как это ни странно, нашла понимание у Шульгина.
– Охранник убил Остроглазова из-за айфона? – вслух спросил он у самого себя. – А что, эта версия имеет право на существование.
– Вы так думаете? – с приятным удивлением посмотрела на него Элла.
– Я знаю несколько случаев, когда человека убивали из-за дешевого телефона. А тут айфон, люди сходят с ума, чтобы обладать этим гаджетом. Прямо эпидемия какая-то…
– И вы что, будете работать в этом направлении?
– Ну, если вы скажете, что верите в невиновность своего мужа. Вы в это верите? Только честно.
– Верю, – кивнула Элла.
Но Шульгин уловил сомнение в ее голосе.
– Вы хотите верить, но мне кажется, что у вас это не очень получается. Потому что вы знаете, как было дело, понимаете, что ваш муж мог убить Остроглазова. И сделал это.
– Теоретически Леонид мог убить, но фактически… Не тот он человек, чтобы убить. Не того склада характер.
– Ваш муж находился в состоянии сильного алкогольного опьянения, Остроглазов его избил, к тому же он пытался изнасиловать вас, Элеонора. Ну что я вам буду объяснять? Вы и сами все прекрасно понимаете.
– Понимаю. Но все-таки надо бы прислушаться к моему мужу. Ваш начальник не поверил в то, что Леонид видел человека за спиной Остроглазова. А ведь это мог быть охранник. Леонид не стал бы забирать у него айфон, а охранник мог.
– Хорошо, вы меня уговорили, – улыбнулся Шульгин.
Элла с благодарностью посмотрела на него. А вдруг этот парень сможет уличить в преступлении охранника? Тогда Леонид окажется на свободе и они уедут в Австралию от греха подальше. От одного греха за счет других, которыми обзавелся ее муж.
Теснота, духота, спрессованный табачный дым, слезоточивые миазмы от грязных потных тел и немытого унитаза, зловещая аура агрессии, страх перед насилием – так должна была выглядеть тюремная камера. Леонид Ковальский готовился попасть в филиал ада на земле, его трясло от ужаса, липкий пот заливал глаза.
– Лицом к стене! – скомандовал конвоир.
Надзиратель вставил ключ в замочную скважину, открыл тяжелую железную дверь. Добро пожаловать в кошмарный сон. Колени подкашивались, ноги отказывались держать тело, и Ковальскому пришлось поднапрячься, чтобы переступить порог.
В далеком детстве в течение какого-то времени ему снился один и тот же сон: поздно вечером он возвращается из школы домой, открывает дверь, и вдруг из темноты квартиры выпрыгивает огромное бесформенное чудовище, набрасывается на него, и они вместе проваливаются в гудящую бездну. И сейчас должно произойти нечто подобное.
Но все было спокойно. И камера не темная, не набитая людьми, как бочка – сельдью. Окно в решетках, но света достаточно, нары не загораживают пространство. Вдоль правой стены размещался туалет с фанерной перегородкой, умывальник, холодильник и два спальных места – одно над другим. Слева – четыре сваренные из железных уголков койки, также в два яруса. Стол между спальными рядами, за ним сидят люди, пьют чай с конфетами, смотрят телевизор. На одной из коек лежит тщедушный паренек, на коленях у него ноутбук – судя по выражению лица, он увлечен компьютерной стрелялкой.
В камере жарко, но никто с голым торсом не сидит. Все арестанты в футболках, и в помине нет той жуткой картины, которая рисовалась в больном воображении – уголовник, весь в татуировках, сидит на столе, держит цигарку в гнилых зубах и страшными глазами смотрит на новичка.
Из-за стола поднялся крепкого сложения парень в спортивном костюме из темно-синего трикотажа с логотипами известной фирмы. Материал тонкий, в нем не жарко и очень удобно. У арестанта наголо стриженная голова, широкий, покатый лоб, круглое лицо славянского типа. Правда, узкие колючие глаза, но это, может, оттого, что веки у него припухшие. Да и мешки под глазами. И запах перегара улавливается. Но выбрит он гладко, до синевы.
– Ну, чего стоишь как не родной? – с насмешливой, но беззлобной иронией спросил он. – Заходи, садись!
Он показал на свободные нары у левой стены.
– Мы тут живем по теории относительности, – сказал он, глядя, как новичок укладывает матрац. – Даже если ты будешь лежать или стоять, все равно ты будешь сидеть. Уяснил?
– Уяснил, – кивнул Ковальский.
– Я Паша, смотрю за хатой, ты должен меня слушаться.
– Да, конечно.
– У нас тут демократия, все думают, а я решаю. Тебя такой расклад устраивает?
– Устраивает.
– Я смотрю, ты на все согласный, – хитро сощурился парень.
– Ну, не на все, – внутренне сжался Леонид.
– Если не на все, то пошли к столу, послушаем тебя, посмотрим, кто ты такой…
За столом сидели двое: один – мужчина в годах, примерно такого же возраста, как и Ковальский, другой лет на десять моложе, но выглядели оба солидно, степенно и ухоженно. И одеты были хорошо. Чувствовалось, что не гопота какая-то.
Щупленький паренек так и остался лежать на своей койке, на новичка он не обращал никакого внимания. Уж очень был увлечен своей игрой. Видно, обстановка в камере не внушала опасения, если он смог так глубоко в погрузиться в виртуальную реальность. Это обнадеживало.
– Леонид, – представился Ковальский.
– Можно просто Леня, – запанибратски хлопнул его по плечу Паша.
– Да, можно просто Леня.
– Федор Николаевич, – колко и цепко глянул на него мужчина в годах.
Голова у него крупная, но сидела она на крепкой, вросшей в могучие плечи шее. Щеки полные, грудь жирная, но толстяком его назвать было трудно.
– Алексей Дмитриевич, – насмешливо посмотрел на Ковальского мужчина в очках с тонкой оправой.
Лицо у него интеллигентного склада, но выражение суровое, взгляд жесткий. Впрочем, это могла быть маска. Ведь Ковальский тоже мог выглядеть грозно. С подчиненными, например. Или с просителями, которые зависели от него не меньше. Если, конечно, он был уверен в собственной неуязвимости. Здесь же он в безопасности себя не чувствовал.
– Федя, только давай без понтов, – недовольно поморщился Паша. – И ты, Леша, хорош прикалываться. Мы люди простые. Или ты, Федя, не простой человек?
– Ну, здесь простой, – уступил один.
– А ты, Леша?
– Ну, простой, – сдался и второй.
– Ты, Леня, не обращай на них внимания. Они у нас деловые. Ты вот за что к нам заехал?
– За убийство.
– Круто! – расплылся в улыбке Паша. – Меня тоже по сто пятой закрыли. А это у нас взяточники. Федя за то, что принял взятку, а Леша за дачу взятки. Один дал, другой взял, и оба сидят… Лохи.
– Почему это мы лохи? – нахмурился Федя.
– Да потому что попались. Нет, я не против таких дел, – обращаясь к Ковальскому, сказал Паша. – Если есть возможность, чего не брать? Только с умом это надо делать, так, чтобы не попадаться. Но кое-кому ума не хватает…
– А ты сам чего погорел? – усмехнулся Федя. – Был бы умнее нас, не попался бы.
– Ну, у меня другое дело. Ладно, не будем бодягу здесь разводить.
Паша основательно сел за стол, показал новичку на свободное место.
– Чай будешь?
– Ну, можно, – робко кивнул Ковальский.
– Мы зеленый чай пьем, так в Средней Азии делают, чтобы не слишком жарко было.
– Да, сейчас лучше зеленый…
– Леша, организуй. Или ты убийц не обслуживаешь?
– Ну, смотря каких.
– Давай не выеживайся. Сказали – сделал, чего не понятно? – Паша говорил не зло, но Леша больше не пытался возражать.
И кружка для новичка нашлась, и заварка, и кипяток. Леонид порывался помочь Леше, но тот махнул на него рукой. Дескать, нормально все – не надо суетиться.
– Ну, давай колись, Леня, кого ты там убил? – весело спросил Паша.
– Человека.
– Понятно, что не собаку… Ты киллер?
– Киллер?! Ну, нет!
– Тогда зачем убил?
– Так не убивал я.
– Погоди, ты же сказал, что убил человека.
– Ну, меня обвиняют в убийстве. Но я не убивал.
– Ты думаешь, я убивал? Нет, не убивал, – засмеялся Паша. – Думаешь, Федя взятку брал? Нет, не брал. Думаешь, Леша взятку давал? Ни в коем случае. Мы все тут без вины виноватые.
– Но я серьезно не убивал… Нет, я вину на себя взял, но я не убивал.
– А вину тогда зачем взял?
– Ну, все факты против меня. В моем случае лучше сознаться, тогда меньше дадут.
– Ты в этом уверен?
– У меня адвокат хороший, у него девяносто процентов выигранных дел.
– Хороший адвокат больших денег стоит.
