Каслмен откинулся в кресле, держа в руке бокал белого вина.
— Здесь чудесно, не правда? Вы знаете, вам повезло. Если бы меня не было здесь, вам бы сюда не попасть. Национальный трест допускает в Бернхем посетителей каждый февраль, после дождичка в четверг во время обеда. И только по предварительной договоренности. — Он засмеялся своей шутке.
— Величавые английские особняки, — пропела Сьюзен, размахивая своим бокалом, — как они прекрасно демонстрируют, что высшие классы все еще что-то значат.
Каслмен рассмеялся:
— Да, мне это всегда нравилось. И это одна из причин, почему я здесь. Во всяком случае, летом. В Британии все это так хорошо разложено по полочкам, не так ли? Высшие классы располагают всеми деньгами и не платят никаких налогов. Средние классы выполняют всю работу и платят все налоги. А низшие классы наводят страх на средние классы. Великолепно! — подвел он итог, осушив бокал монтраше. — Вам взаправду повезло, что застали меня здесь. Наверное, думаете, как все это старомодно? Пережиток тех дней, когда я считал, что создаю империю. Мне следовало бы переделать эту махину в отель, чтобы максимально использовать, хотя, надо сказать, бассейн совсем не плох, если вы в состоянии платить за то, чтобы в нем можно было плавать. Я всерьез подумываю превратить дом в отель. Пусть американские туристы по выходным разыгрывают из себя герцогов и герцогинь. — Он наклонился к нам, делясь секретом: — Правительство может быть весьма щедрым, если способствует развитию туризма. Могут гарантировать окупаемость и освобождение от налогов. — Он показал жестом на креветку в тающем льду. — Серьезно не хотите?
— Нет, нет, благодарю. — Мне хотелось побыстрей покончить с этой волынкой. Может, Каслмен и собирается довольствоваться пенсией, но мне всегда приходилось следить за содержимым кошелька, когда я бывал рядом с ним. Он никогда не делал поблажек. Он лишь выплачивал долги. С минимальным по возможности процентом. К его небольшому афоризму о классовой структуре Британии он мог бы добавить афоризм о себе подобных: класс стервятников, парящих над классом хищников, выжидая момент, когда можно будет подобрать куски прибыли от растерзанной туши налогов от среднего класса.
— Вы помните «Тексон»? — спросил я.
— Естественно! Это самое первое, что ты упоминаешь каждый раз, когда мы встречаемся. Как ты навел меня на них. И как они дали мне восемьдесят пять миллионов, чтоб я исчез. — Он доверительно улыбнулся Сьюзен. Мужчина, у которого по всему свету были разбросаны жены, любовницы, корпорации, дома и доходы. Как будто Сьюзен могла бы быть приятным дополнением к этому. Потом повернулся ко мне, и улыбка сменилась гримасой. — Я чуть не погиб тогда, Эверс, и все еще жду достойного конца. Мне не надо говорить тебе, чем была нефть, добываемая из шахт последние пять лет, но, похоже, ты считаешь, что я должен быть вечно тебе благодарен. Чего же тебе надо на этот раз?
— Как я читал, не только в «Тексоне» вы держите тридцать процентов акций.
— Кстати, выплаченные.
— Но и «Кортленде» тоже. Который я вам преподнес на серебряном блюде.
— Давай, давай, мой дорогой, — сказал он, стараясь создать впечатление благородного рыцаря, — ближе к делу! По телефону ты говорил, что хочешь узнать про «Эмрон». Что ты хочешь узнать про «Эмрон»? Я бы определенно не стал в него вкладывать деньги. — Он слегка повернулся в кресле к предмету, стоявшему на соседнем столике и походившему на портативный компьютер. Его длинные изящные пальцы прошлись по клавиатуре, как у маэстро — по роялю. Он взглянул на нас. — Серьезно, если у вас там есть какие-то деньги, на вашем месте я бы их забрал.
Сьюзен аккуратно положила вилку на стол, не сводя с Тома глаз:
— Что заставляет вас так утверждать?
— Если честно, я считаю, что крупные транснациональные корпорации обречены. Как в свое время — динозавры. У них одна маленькая головка в каком-нибудь вымирающем городе, как Лондон, или Нью-Йорк, или Рим, а она тщится принимать все решения для тела, распростертого по всему земному шару. А все аборигены съедают их живьем. Это только мое мнение, конечно, но могу спорить, что эта корпорация отдаст концы до конца года. — Он вгляделся в ярко-зеленое и черное изображение перед собой. Цифры, насколько я мог различить, постоянно менялись, как будто поступали откуда-то. И это было удивительно, потому что нигде не было электрических проводов. — Этот клоун Нотон, — продолжал он, подняв на момент глаза и снова уставившись в экран. — Как-нибудь я выставлю мою коллекцию кукол главных менеджеров. Тех, которых я сам набиваю трухой и вешаю на стену. У него в течение последних пяти лет кривая доходов с ускорением падала вниз, и что же он делал? Он делал то, что делают во всем мире глобальные менеджеры без мозгов. Он каждый год наполовину урезает средний управленческий персонал и сокращает на десять процентов общую рабочую силу, но притом продлевает аренду самолета корпорации и себе платит премию в 2,5 миллиона долларов. Он заявляет «Уолл-стрит джорнал», что проблемы «Эмрон» — от «переменных величин внешнего генезиса». Он подразумевает внешние проблемы, которые его контролю неподвластны: мировая экономика, падение покупательской уверенности. Война в Персидском заливе. Бог мой, да это же его работа — ожидать, какие проблемы грядут в будущем. Если он не удерживает свои корабли вдали от скал, тогда каким же чертом он занимается, помимо начисления себе премий? Даже если бы он не ожидал войны в Заливе, это даже для меня совершенно очевидно, даже если он не видел, что происходит с его компаниями, все равно мог бы сделать кучу денег. А взгляните на это, — предложил он, не сводя глаз с цифр, которые нам не были видны. — Он перечисляет списания, неудачные приобретения. Но ни разу не критикует своих главных менеджеров. Что они, никогда не ошибаются, что ли? Им бы броситься на мечи, а они раздали себе по золотому парашюту, жадные букашки! Что еще? — Он нажал еще несколько раз на клавиши. — Читая между строк, я сказал бы, что Нотону пришлось совершить крупные выплаты в Вашингтоне по военным контрактам, которые были урезаны после Ирангейта. — Он поднял глаза с выражением триумфа на лице. — А потом его подловили на том, что прозевал войну в Заливе, что усугубилось тем, что его потребительские продажи упали. Правда, его радиовещательные компании выглядят не так уж плохо. Некоторые даже почти вышли из прорыва. Ага, точно! — воскликнул он. — Смотрите сюда. — У него, оказывается, есть эта самая «Фелпс», так что не хотелось бы мне быть среди его врагов. По сравнению с ними ЦРУ — моя маленькая кошечка. — Он нагнулся и посадил на колени кошку.
— «Фелпс», — натянуто произнесла Сьюзен, — это крупнейшая в мире страховая компания. Наверняка она в стадии роста.
Каслмен снова поднял голову и отпустил кошку.
— Единственная область роста, моя дорогая Сьюзен, — сказал он, положив свои руки на ее, чтобы быть более убедительным, — это сотрудничество с правительством. Очень немногие правительства в наши дни готовы самостоятельно заниматься убийствами. Поэтому они спокойно предоставляют это другим. Конечно, секрет современных убийств в том, чтобы обставить их так, чтобы никто и не заподозрил их в этом убийстве. Но даже той работы, как мне говорили, становится все меньше. Это не моя сфера, поэтому точно не могу сказать. Они, наверное, лучше разбираются в своей бухгалтерии. Его сеть вещания, у него есть компания «КСН»… как это расшифровывается? Спортивные новости по кабельному телевидению?
Сьюзен утвердительно кивнула.
— Вроде здесь он мог получить наличку, продав эту сеть. Хотя если бы я был на его месте, я бы держался за нее зубами. Это все равно что сойти с трибуны. Конечно, какая-то наличность имеется, но ее недостаточно, чтобы не потонуть. — Он снова отвернулся к экрану монитора. — Ага, вот теперь все понятно! Как я и думал. Я знал, что он без денег. Абсолютно ровная линия, он пуст. Ему предстоит, давайте-ка посмотрим, платеж по кредиту, Боже ты мой, через три недели. Да, это интересно! Если хотите вкладывать в «Эмрон», подождите тогда три недели, когда банки обрушатся на него. Если подсуетитесь, сможете подхватить акции «Фелпс» по пять пенсов за фунт.
— Да, пожалуй, вы смогли бы, — подтвердил я.
— Так вот, если я это делаю, не кричи, пожалуйста, что это твоя идея, Эверс! Карл! — позвал он кого-то через плечо. — Принеси нам кофейник с твоим изумительным напитком, если не затруднит.
Позднее, когда мы с Сьюзен наслаждались ароматом бренди стопятидесятилетней выдержки, а молодая женщина в очках и купальном костюме убирала со стола, Каслмен придвинулся ко мне и негромко сказал:
— Форрест, эта штука, которая на тебе…
Я озадаченно посмотрел на него, считая, что он имеет в виду мои полотняные слаксы или темно-зеленую рубашку поло.
— Да этот состав «Формула-1»! — нетерпеливо объяснил он. — Эти духи, которые ты всем навязываешь на снимках, где раскатываешь повсюду с полуодетыми женщинами, с этой штучкой Вирджинией. Они в самом деле помогают?
