— Ну, неважно.., пусть чистый ангел. Как будто без единого изъяна женщина. Носки штопает, капусту солит, блины печет, пылинки с мужа сдувает Спросишь, «где была?» — расскажет весь свой день, как вахтенный матрос, по минутам. Словно в судовом журнале записи ведет: у маникюрши была во столько-то, потом солярий во столько-то… А как сядешь на хвост этой мадам непорочной, елы-палы1 В борделе отдыхают — по сравнению с этим-то «ангелом»!
— Гоша! — Аня укоризненно посмотрела на увлекшегося описанием изнанки жизни Ладушкина. — Оставьте вы эти свои.., темы. Это уводит нас в сторону.
— Ну, так уж и уводит! — буркнул недовольно Ладушкин, остановленный «на скаку».
— Да, уводит. Поскольку мы не собираемся изобличать Тегишева в супружеской неверности, поскольку у него вообще нет жены.
— А где же она?
— Ну, это мы еще выясним. А пока… Будем следить попеременно, по очереди.
* * *
Два дня ничего не дали.
На третий «на хвосте» сидела Светлова — Тегишев выехал из города.
К загородному особняку, очевидно ему и принадлежащему, они добрались уже затемно.
К недвижимости Тегишева примыкал кусок леса. И это сыщику оказалось на руку: темнота и деревья. Иначе в этой безлюдной дачной местности Светлова просто вынуждена была бы бросить слежку — уж слишком все на виду.
А так она, оставив машину в лесочке, пешком дошла до дачи Тегишева. И увидела, что Игорь Багримович, выйдя из машины, открыл ворота, возле которых его, подпрыгивая на холоде, поджидал какой-то молодой человек. Они оживленно начали о чем-то говорить. Точнее, оживлен был молодой человек, а Тегишев, как всегда, немногословен, величественен и непроницаем. Наконец он вошел в дом, а тот, кто его встречал, юркнул за ним.
Светлова огляделась.
Собак на участке не было и забора как такового тоже. Ибо забором в России декоративное легкое ограждение, подчеркивающее красоту дома и символически обозначающее границу собственности, не считается. Несерьезно это все. Забор — это глухая, как минимум метра три в высоту непреодолимая преграда. Чтобы снаружи обитателей не видно было и не слышно.
Так же, как и затемненные стекла, эти забором были приметой нынешней России.
Любопытно, что у Игоря Багримовича такого забора не было. Вокруг его участка шло как раз именно декоративное легкое ограждение, подчеркивающее красоту дома и символически обозначающее границу собственности, однако не нарушающее общий архитектурный замысел.
* * *
Кроме луны, тегишевский дом освещал фонарь над крыльцом. Было прозрачно-холодно и звездно.
Такая погодка хороша тем, что не дает заснуть.
И все равно Светлова чуть не задремала прямо стоя, как лошадка, в темноте за деревьями.
Поэтому она вздрогнула от неожиданности, когда дверь дома с грохотом отворилась и на пороге, в прямоугольнике освещенного проема, возник мужской силуэт.
Человек пятился задом с поднятыми руками.
Это был тот самый, давешний, молодой человек, поджидавший Тегишева часом ранее у ворот.
— Прощелыга! Букашка! Гнус! — гремел с крыльца баритон хозяина.
Гость Тегишева попытался, продолжая пятиться задом, перешагнуть порог, но споткнулся.
И в это время раздался выстрел. Молодой человек с завыванием скатился с высоких ступеней в траву.
Прямо под ноги Светловой.
Однако вместо предсмертных хрипов перевернулся, словно игрушка «ванька-встанька», и довольно шустро встал на четвереньки.
Дверь дома с грохотом захлопнулась.
— Вам не больно? — поинтересовалась Аня.
— Больно! — захныкал пострадавший. — Мне больно, больно, больно!
— Сочувствую.
— Он меня убил, убил, убил!
— Вы уверены?
— Убил! Мне больно.
— Одно другое исключает. Не плачьте. До свадьбы все заживет.
— Да о чем вы говорите? Не будет никакой свадьбы! Вы что, не видите, куда он мне попал?
— И правда! — подивилась Светлова, глядя на простреленные штаны своего собеседника.
— Покалечил, покалечил, покалечил!
— Но мне кажется, что это… Это не огнестрельное ранение. Иначе вы выглядели бы сейчас гораздо хуже.
— Не огнестрельное, говорите? Да вы не представляете, какое у них, этих военных, может быть разработано сверхсекретное оружие! Может быть, я только сейчас, поначалу, так неплохо выгляжу, а потом умру в страшных мучениях…
— Да что вы!
— Они ведь, знаете, как умеют заметать следы?
Выстрелят сейчас, а человек прощается с жизнью через долгое время. Чтобы не возникло никаких подозрений!
— Долгое.., насколько? — уточнила Аня.
— Ну… Генералу Тегишеву виднее!
— Генералу? — Аню не на шутку заинтересовали слова собеседника.
— Разумеется.
— Игорь Багримович — генерал?
— А я вам о чем? Генерал, правда, в отставке, а ныне бизнесмен. Ушел из армии в бизнес, благо стартовый капитал для этого бизнеса генералу ЗГВ найти было несложно.
— Прощелыга! Букашка! Гнус! — снова вдруг загремел с крыльца баритон Тегишева.
Очевидно, выкинув гостя и выпив после этого еще, генерал решил, что еще не все высказал ему до конца…
— Я тебе покажу Гринпис! Я тебе такой «пис» покажу! Да тебе, прощелыга, весь мир, весь «пис» покажется не зеленым, а малиновым в крапинку!
Аня оглянулась.
Тегишев, не сходя с порога, картинно опирался на ружье; фоном ему служил освещенный дверной проем.
— Я тебе покажу, как меня преследовать! Да я тебя собакам скормлю на псарне!
— Орлов-Задунайский. Местное отделение Гринпис, — торопливо представился Ане пострадавший.
«Хорошо, что не Потемкин-Таврический, — хмыкнула про себя Светлова. — Интересно, почему у всех защитников окружающей среды фамилии почти как у фаворитов Екатерины Второй?»
— По-моему, нам нужно отсюда как можно скоре выбираться, — заторопился подстреленный представитель Гринпис. — Иначе этот зверь…
— Да, кажется, генерал немного подшофе.
— Немного? — не согласился Орлов-Задунайский. — Да это форменное пьяное чудовище, и к тому же у него оружие.
— Ну что ж, я вам, пожалуй, помогу, — согласилась Светлова. — Но в обмен на откровенную беседу.
— Видите ли, вся информация нашей организации сугубо конфиденциальна.
— Ну, тогда.., извините! — Аня повернулась, чтобы уйти.
— Нет, нет! Я согласен! — Увидев, что Светлова готова раствориться во тьме подмосковной ночи, защитник окружающей среды резко изменил свое мнение. — К тому же вы не можете меня бросить здесь одного.., раненого. — — Могу.
Видно было, что своим лаконичным ответом Светлова сильно разочаровала собеседника.
— И хватит вам! — Аня поморщилась. — Пищать!
— Да, я пищу! — гордо вскинул голову Орлов-Задунайский. — Да, я пищу, когда мне больно. Скажу больше: да, я боюсь! Боюсь! Но это не значит, что ради принципов нашей организации я не готов приковать себя к…
— К чему?
— К воротам усадьбы Тегишева!
— Учитывая приближение зимы, лучше приковаться где-нибудь поближе к камину. — Аня зябко повела плечами. — Потому что ждать покаяния от Игоря Багримовича вам придется ох как долго. Не такие генералы люди, чтобы каяться перед букашками!
— Я готов и к воротам! — героически не сдавался Анин собеседник.
— А что вы, собственно, от него хотите?
Глаза Орлова-Задунайского подернулись легким туманом. Такое лицо, знала Аня, бывает у людей, приготовившихся к вдохновенному вранью.
Светлова, кажется, уже поняла, кто перед ней. Вариант Репетилова. Хлестаковско-репетиловская разновидность российского мужчины, необычайно распространенная на бескрайних просторах родины.
— Видите ли, генерал, возможно, причастен к разработкам сверхсекретного оружия, создание которого нарушает гуманистические принципы…
— Откуда вы знаете? — поинтересовалась Светлова. — Ведь оно, как вы говорите, не просто секретное, а сверхсекретное? Как же вам-то стало это известно?
— Видите ли, с нашей организацией сотрудничают самые информированные и осведомленные люди… В том числе и такие, кто немало проработал в определенных ведомствах. — Орлов-Задунайский многозначительно посмотрел куда-то вверх. — Тегишев, безусловно, причастен к разработкам сверхсекретного оружия, создание которого нарушает гуманистические принципы…
— Уж не к тому ли самому оружию, которым он вас так безжалостно поразил?
— Не смешно, право.
— Понятно! — Аня вздохнула. — Значит, оружие!
Значит, именно таким образом генерал согрешил перед мировым сообществом. Пожалуй, для меня это слишком, ведь я все-таки не из международного трибунала в Гааге.
— А я Предлагаю вам сотрудничество. Сразу видно, что вы девушка смелая и решительная.
— А зачем вам смелая девушка? Вы так боитесь генерала?
— Генерала? Да, конечно. — Орлов-Задунайский вдруг задумался и отрешенно уставился куда-то в сторону. В темноту ночи. — И генерала тоже.
